С видом на море

- О, ты жив, - с разочарованием в голосе говорит Джеральдин. - Как жаль: а я уж понадеялась, что смогу выбросить твое барахло с острова. - Расстроилась, милая? - Тим нагло щурится. - Видимо, когда-нибудь потом - но не сегодня - моя смерть доставит тебе огромную радость.

И так каждый день, каждый раз после удачного, как всегда, провалившегося плана: один возвращается с разбитыми мечтами, а второй, будто катком, проходится по его напрасным надеждам. Скэм бросает куртку на стол и проходит в спальню. Здесь никогда ничего не меняется: одеяло валяется на полу, на помятой простыни спит большой белый кот, а вокруг ничего, кроме чертовых джунглей. - Пошел отсюда, - Тим сбрасывает кота с кровати, падая лицом в подушку. Он вновь разбит и потерян, вновь сломлен, разочарован в жизни, а Джеральдин по-прежнему все равно. Чертова стерва. Тимоти не понимает, как до сих пор терпит ее, как выносит скандалы. Ведь он ненавидит в ней все: начиная от глупых планов по уничтожению WOOHP и заканчивая улыбкой... улыбкой не от радости, а от разбитого сердца, потому что за маской холодной лицемерной сволочи ей так просто скрывать, что внутри она раздавлена. Джеральдин встает в проеме: - Собираешь валяться здесь, как последний неудачник? - Иди к черту, - в подушку произносит Скэм. - И без тебя тошно. - И правильно: не веселиться же, когда вновь облажался, - она расстроено усмехается, не показывая всех эмоций. - Интересно, ты когда-нибудь сможешь сделать что-нибудь действительно стоящее или так и останешься злодеем-дилетантом? - Может быть, мне напомнить тебе, любимая, - волна агрессии захлестнула Тима, и он вскочил с постели, - кто главный лузер на этом острове? Давай-ка вспомним одну крайне самоуверенную особу, которая четыре раза пыталась уничтожить WOOHP и его агентов. О, а знаешь, сколько раз у нее это получилось? - Скэм начал загибать пальцы. - Один, два... ой, нет, постой-ка: да ни разу! Джеральдин с презрением посмотрела на Тима. Если и был человек, который ее раздражал больше, чем Джерри, то вот он - стоит перед ней и пытается возникать - болван, который считает себя гением. Она обводит его лицемерным взглядом: - Хочешь поговорить о моих планах? - спокойно спрашивает она. - Тогда слушай: мой ближайший план - вышвырнуть тебя отсюда к чертям, потому что ты ни на что не способен. А зачем мне никчемные? Тимоти скрещивает руки на груди и мерзко усмехается: - Можешь не утруждать тебя: я уйду сам! - он хватает свою куртку, спускаясь вниз. Джеральдин спокойно смотрит ему вслед. Она не чувствует вины, не испытывает раскаяния. «Пусть катится», - думает она и садится в кресло. Тим ненавидит ее; однажды он убьет ее и никогда не будет жалеть об этом, или превратит жизнь Джеральдин в сплошной кошмар, сделает все, чтобы смерть казалась ей наилучшим решением избавиться от этого Ада. Эгоистичная стерва - и кто придумал ее такой? Тем временем Джеральдин выбрасывает из дома вещи Тимоти: из окон летят чертежи, планы, брюки, фальшивые паспорта. Она бы с радостью избавилась от всего, что связано с ним, но сердце не выкинешь и не сотрешь память. Не удалишь, нажав Delete, как Тим бежал из тюрьмы, а затем, рискуя собственной задницей, вернулся и вытащил ее, как он не раз спасал из передряг после неудачного плана, как сделал фальшивые документы, по которым записал ее своей женой. Он не спрашивал разрешения, Скэм просто взял и внес ее имя в графу «супруга». Ему не нужны разрешения; он всегда делает только то, что хочет. Тим часто шутил, что «жестоко облажался, женившись на такой стерве», и обещал «выносить ей мозги до самой смерти, пока не выпадут последние зубы». И, несмотря на все издевки с его стороны, он никогда не оставлял своих обещаний быть рядом: уходил, бросался последними словами, угрожал, но сжигать мосты не торопился. Ведь рано или поздно он все равно захотел бы найти дорогу назад, к ней. Отчаявшись идти дальше, Скэм падает на землю, глядя через стеклянный купол на море. Жизнь под колпаком, ограниченная этим островом, никогда не нравилась ему. Он привык к простору, к свободе; Тим разрывал рамки, которые ему не нравились, но вместе с тем он любил это плавучее ведро с гайками, потому что здесь была она. Без Джеральдин этот остров был бы невыносим, но с ней, даже с упреками и постоянными ударами в спину, он был дома.

- Самое главное в жизни - найти свой дом, - рассуждала она. - То есть - понимаешь? - найти свое место в жизни. - А ты считаешь, что твой островок - не твой дом? Просто ты так говоришь, словно это еще только твоя цель, а не уже достигнутый результат. Джеральдин тихо рассмеялась: - Дом - это не стены и потолок; дом - это люди, которых ты любишь; это там, где твое сердце. Тим смотрел на нее с восхищением. В ней было столько мыслей, и каждая как острое лезвие. Слова, как стрелы, били точно в цель. - И что, у тебя никого нет? - Почему нет? У меня есть ты.

Тим смотрел на волны. Ему всегда нравилось это место. Здесь было необычайно спокойно, и поэтому приходить сюда после неудавшейся мести было особенно приятно. Начало смеркаться. В небе над куполом начали разливаться ярко-красные краски, заволакивая солнце. - Домой не собираешься? - послышался голос сзади. Он обернулся: с фонарем в руках позади него стояла Джеральдин. - Зачем пришла? - фыркнул Скэм. - Поглумиться? Я думал: тебе хватило. Или ты еще не вдоволь насладилась? Джеральдин закатила глаза и, расстроено посмотрев на Тимоти, присела рядом. Он молчал. Его взгляд даже не касался Джеральдин - лишь изредка пробегал по волнам и небу, которые постепенно сливались воедино. - Я собрала твои вещи обратно. - Опять выбрасывала мое барахло? Тебе не надоело делать это после каждой ссоры? Ведь все равно потом собираешь это по всему острову. Только вещи пачкаешь, а толку - никакого. Ответа не последовало. Джеральдин молча опустила голову на плечо Тима. Он не противился, а только намеренно опустился чуть ниже: - Ты стерва, Джеральдин. Стерва, каких свет не видывал. Ты знаешь? Она устало улыбнулась: - С тобой об этом вообще невозможно забыть. Не проходит и дня, чтобы ты не напомнил мне об этом. - Потому что не было и дня, чтобы ты вела себя иначе... ну, по-другому, что ли. По-семейному. Но ты только уничтожаешь меня. Ни один проваленный план не расстраивает меня так, как твой разочарованный взгляд. Плевать, что ты говоришь. Я же не слепой: я вижу, что ты смотришь на меня как на неудачника. Но я терплю это. Каждый чертов раз терплю. - И зачем ты это терпишь, раз я такая невыносимая? - слабо усмехнулась она. - Потому что, какой бы лицемерной сволочью ты не была, я не могу представить себя без тебя. Ты... блин, ты реально еще та стерва, но ты - это ты. Да, ты меня часто раздражаешь и выводишь из себя, но это не совсем значит, что с каждым разом я люблю тебя меньше. Джеральдин отстранилась, вглядываясь в такие родные, давно знакомые черты. В грубости его лица для нее было ничего отталкивающего, в ранах на теле - ужасного. Зато Тимоти был настоящий: со всеми изъянами он никогда не хотел казаться хорошим. Он не святой, но и не строит себя ангела. - Ты не неудачник, Тим. Ты герой. Не веря, он усмехнулся. - Да, именно так - герой, - твердо повторяет Джеральдин. - Ты - герой. Просто не их мира. Какое нам дело до того, признают они тебя или нет? Мы знаем правду. - И что же это за правда такая? - Скэм смотрит на нее и замечает ее потерянный взгляд. Он молча обнимает Джеральдин за плечи. - Мы не проигравшие. И мы не хуже. Просто... просто нас меньше, а они берут большинством. Тим улыбается: - Ты говоришь, как чертов тюремный психолог, Джеральдин. - Возможно. Значит, он был не так уж и неправ, как мне казалось, - она поднимает голову. - Так и не собираешься домой? - Я уже дома, - Тим всматривается вдаль. - Мой дом рядом с тобой, - улыбнувшись, он добавляет: - С самой бесцеремонной и невыносимой стервой всех времен. - И народов, - поправила его Джеральдин, вновь опустив голову на плечо и обняв руку Тима. Он промолчал, понимая, что и вправду

дом там, где сердце.