Не всякий огонь есть свет. Ибо свет — истина, а огонь может быть вероломным. Вы думаете, что он освещает, а он испепеляет.
Сальваторе смотрел на огонь. Сейчас, здесь он переживал снова и снова этот его маленький ад. Призрак из прошлого, срыв, зажигалка… Подвернувшийся под руку несчастный Локвуд, хоть бы с ним все было в порядке. Он не хотел. Он никогда бы не…Это же его жизнь, его кислород, его день и ночь. Пламя огня в камине расплывалось, нестерпимо хотелось выть и орать, упасть на колени и проклинать этот чертов мир, магию, всех вокруг и друзей и врагов, но он просто смотрел в этот камин, не отрываясь, смотрел и пил. Пил лучший Бурбон, наверно он осушил уже полторы бутылки. Время остановилось…Превратилось в вспышку, такую яркую, что зарезало глаза. Свет. Много света, этот свет пробивается сквозь молодую весеннюю листву, такую яркую и сочную, что словами не передать. Свет играет на траве, вместе с легким ветерком превращая луг в зеленое море, почти спокойное…Ветер продолжает игру со светом и на водной глади озера, нет - нет, но покрывая голубую воду рябью, делая ее почти серебристой. Солнце светит сквозь облака, солнце окружает теплом и светом, обнимает, ласкает, греет. Свет и солнце окружают ее. Ее волосы цвета шоколада, ее кожу, немного загоревшую на этот весеннем теплом солнце, ее легкое белое невесомое платье. Ее улыбка и смех как солнечные зайчики, то ближе, то дальше звучат. Она убегает и прибегает к нему снова, играет и зовет. Она снова бежит, оглядывается через плечо, смеется. — Ну же, Деймон! Ну, поймай уже меня! Ну! Это же так просто Сальваторе! — Елена останавливается, открывает объятья солнцу, и кружиться по поляне, смеясь. Танцует какой-то свой особенный танец…поглядывает на него. А он стоит и как одурманенный смотрит на нее, не веря глазам, счастливый до одури, не смеет шевельнуться, боится, что все исчезнет. Внезапно срывается с места, бежит, смеется, догоняет ее и сбивает с ног в высокую траву, и целует, до головокружения, до одури, до эйфории, когда нет смысла сдерживаться после столь долгой разлуки, грубо жадно впивается губами в ее нежную шею, он берет ее прямо здесь, сейчас на траве на лугу… Жива. Любит, любима, счастлива. В этой странной реальности есть еще кое-что. Она проснулась. Когда он перестал ждать. Открыла глаза и он зарыдал как никогда раньше, по настоящему за все…за мать, за его никчемную и окровавленную жизнь, за те муки и пытки на его веку, по- настоящему у этого треклятого гроба. Как в неправильной сказке про Спящую красавицу. Только вместо свода замка бетонные стены хранилища и вместо веретена древняя магия и Кай. Сейчас светло и тепло. Но разве реально? Отбросив все сомнения, он прижимает ее к себе, и они как сбежавшие с уроков школьники, смеются, катаются на траве, не заботясь о внешнем виде и порванной одежде, он сейчас боги этого места. Есть только здесь и сейчас. — Моя. Только моя. Жена. Любовь. — Да, твоя, твоя. Деймон не бросай меня больше никогда. — Никогда, - Он обнимает ее, и шепчет, что не бросит, лучше сгореть, лучше заснуть и не проснуться, но не бросить ее. — Деймон, пожалуйста, - Шепчет она горячо, так горячо, что можно расплавить металл. Цепляется за волосы, царапает спину, рычит… Дрожит под его руками, выгибается навстречу, чувствуя его в себе, обжигая… Руки, губы, прерывистое жаркое дыхание, капельки пота на ее лице. Огонь солнечный теплый свет превращается в адское пламя, уничтожающе все вокруг. Лес, озеро луг. Становится нечем дышать и декорации сменяются на что-то серое, хранилище…Точно. Спасти ее. Спасти любой ценой. — Елена! Елена! О, господи нет! Елена! Больше нет луга, нет леса, только темнота и полыхающий гроб. Не подойти, не отмотать назад… Он хотел просто приехать с Локвудом и просто посмотреть на нее. Но его обманули. Над ним посмеялись. Время остановилось…Превратилось в вспышку, такую яркую, что от слез, от дыма и запаха гари зарезало глаза. Огонь уничтожил. Невидящий взгляд в одну точку, стакан бурбона и щемящая горькая с привкусом гари пустота. Выжженная пустыня. Боль и отчаяние. Зачем жить? Для чего. Она хотела его жизни, но он убийца, он монстр. Он потерянный мальчик в своем личном Неверленде. Вместо Питера Пэна время, беспощадное время, и вечность. Пламя рисует два силуэта, на дороге. Снова. — Деймон. — Да, любимая? — Ты не виноват. — Я виноват. — Нет. Я так люблю тебя. Я так хочу быть с тобой. Мне холодно. — Ты будешь со мной… Зачем-то пришел брат. И видение в камине рассеялось, уступая место тупой ноющей боли в груди. — Ты можешь рассказать мне все, что там случилось с тобой. Я не отвернусь от тебя. Ты же мой брат, - Стефан сжал его плечо и улыбнулся глядя в его пустые глаза — Деймон, скажи мне. Просто скажи. Стало еще больнее. На столько что можно было себе позволить слезы. Но нет…Глупости. Бред. Стефану не надо об этом знать, не сейчас. Не сегодня. Никогда…Пусть потом он узнает и проклянёт своего никчемного брата. А сейчас нет. — Стефан, я... — Что Деймон? — Я хотел сказать, что Бурбон у нас закончился. Выпей со мной братишка. Давай просто посидим как раньше. — Хорошо. Снова эта слабая улыбка, но в зеленых глазах зажегся тревожный огонек, искра. Кто как не Стефан знает своего брата. Кто как не он понимает, какие бури бушуют в его сознании. Деймон отпускает брата и снова смотрит в камин. — Елена! — Да. Я здесь, я рядом. — Помнишь наш первый танец? — Конечно. — Потанцуем? — С радостью. Камин почти догорел, две бутылки лучшего Бурбона пусты. Стефан ушел за полночь. Ему позвонила Кэролайн. Лучи солнца освещают паркет и брошенный перстень. Они сейчас, наверное, на том самом лугу. Живут. Любят. Танцуют. Февраль 2016.1.
8 февраля 2016 г. в 18:34