Один день Снейка Биг Боссовича

      - Снейк! Снейк!!! — вопли Оцелота разносились по всей платформе, и некоторые солдаты уже с опаской посматривали на пребывавшего в ярости Револьвера.       - Здесь я! Чего орёшь, как будто я помер? — невозмутимой походкой Снейк подошёл к товарищу по оружию, сверкнул нагловатой ухмылочкой и вытащил из нагрудного кармашка любимую сигару.       - Э, нет! — Оцелот ловким движением руки выбил сигару из пальцев Босса. — Сейчас закуришь, а потом будешь восемь часов стоять! Знаю я твои штучки… А сейчас разговор серьёзный предстоит.       Веном мрачно посмотрел на сигару, сиротливо валявшуюся на металлической палубе, и поднял на Оцелота взгляд, полный ненависти:       - За такое руки отрубают…       Не обращая внимания на несколько нервозный настрой Биг Босса, Шалашаска продолжил:       - Во-первых, какого хрена ты выкинул рядового ранга B Джонсона за борт? Мы его еле спасли!       - Чего?! Вы спасли этого извращенца?! Да я его сейчас пойду и придушу самолично! Где лазарет? Блин, в этой базе сам чёрт ногу сломит, ну неужели нельзя было попроще строить, без этих изысков… Я как-то раз заплутал, пришлось себя Фултоном вытаскивать на основную платформу, как Мюнхгаузен сам себя за волосы из болота!       - Хмм… Какое поэтическое сравнение, Снейк. Тем не менее, не отвлекайся, объяснись, за что ты взъелся на рядового?       - Он говорил гадости о DD! Что хочет потрогать его подушечки на лапках! Я предупреждаю, Оцелот, я человек широких взглядов, но зоофилов на дух не переношу. Увольняй этого Джонсона нахрен, а не то всё это закончится членовредительством! — глаз Снейка от возмущения налился кровью, кулаки сжимались.       - Хорошо… — Оцелот вздохнул и закатил глаза. — Итак, второе. Почему ты так часто навещаешь Молчунью в её камере? Нет, я не то что бы против, но двадцать-тридцать раз на дню — это перебор! Ты уже забил на все миссии, как главные, так и второстепенные. Лишняя минута выдалась — шасть к ней в камеру!       - Оцелот, ну ты же должен понять! У меня не было женщины более девяти лет, я же в коме валялся! — Снейк красноречиво пожал плечами, как бы говоря «это естественно, против природы не попрёшь». — У меня встречный вопрос — ты что, скрытые камеры там установил что ли, чтобы за ней наблюдать?       - Ну… Я… Эмм… — настал черёд Револьвера смущаться, но он быстро нашёлся и сменил тему. — Кто-то спёр у Миллера костыль. Не ты ли случайно?       - Не-а, — ответил Снейк, усмехнулся и хитро прищурился, на мгновение став похожим на покрутевшего одноглазого Ленина.       «Это Пекод, прибываю в заданную точку!»       Оцелот застонал:       - О, нет, опять эта ужасная мелодия. Первую неделю я ещё наслаждался ей, но умоляю тебя, Снейк… Смени её!       - Ни-за-что, уничтожитель чужого имущества! — мстительно прошипел Веном, как бы невзначай указывая протезом на лежавшую у них под ногами сигару.

***

      В вертолёте.       Босс с наслаждением потянулся, разминая затёкшие части тела. К сожалению, в полный рост в вертолёте не встанешь, однако… его отвлекли. Ему под ноги упал костыль Миллера. Снейк это сразу понял, потому что на костыле была гравировка: «Собственность Б. Миллера. Кто тронет - труп.» Веном подозрительно сощурился и осмотрел пустой салон вертолёта.       - Нехорошо, — усмехнулся Снейк. — Понимаю, Каз тебя недолюбливает, но украсть его костыль — это уж слишком.       Кто-то невидимый нежно тронул «рог» на правой стороне его лба. Босс прокашлялся и покраснел.       - Пекод, врубай мою любимую! — рявкнул Снейк и хищным броском бросился вперёд, заключая невидимку в объятия.       Пилот послушно щёлкнул тумблером, и над Африканской саванной, где они сейчас летели, понеслось незыблемое: You spin me right round, baby Right round like a record, baby Right round, round, round You spin me right round, baby Right round like a record, baby Right round, round, round       Пекод старался не обращать внимания на звуки горячих поцелуев и стоны страсти, доносившиеся из салона вертолёта. Пилот лишь слегка дёрнул головой, когда на его шлем с треском приземлилась одна из тяжеленных бутс Молчуньи. «Молоко бы, что ли, за вредность давали?» — обреченно подумал Пекод и продолжил полёт.