Лицо истинного зла

В этом месте жизнь кипела дважды в сутки — утром, когда зомбиподобные сомнамбулы механически, будто бы на автопилоте, торопились на работу, заглядывая в местную закусочную за нехитрым завтраком, и вечером, когда они же, уставшие, оттого не меньше напоминавшие зомби, приходили туда же расслабиться после трудового дня, побеседовать с товарищами за пинтой пива или же на ходу выпить чая в ожидании электрички. Это был перевалочный пункт между крупным городом и близлежащей промзоной, где простые работяги пересаживались с электричек на фирменные автобусы, которые петляли по пыльным дорогам так называемого «промышленного города» — придатка крупнейшего мегаполиса в стране. Совсем недавно подобных транспортных изощрений и в помине не было, но город разрастался, и заводы были вынесены за его пределы, достаточно далеко, чтобы не отравлять и без того отнюдь не благотворный воздух города. Впрочем, место было достаточно живописным: недалеко виднелся город, манящий уютными огнями многоэтажек в спальных районах, лес, окружающий железнодорожную и автобусную станции почти плотным кольцом, разрезаемым лишь дорогами. Правда, за лесом возвышалась градирня электростанции и прочие разбросанные по пространству производственные строения — обманчиво близко, но не стоит пытаться добраться до них пешком, ибо это грозит куда большей потерей времени, чем кажется на первый взгляд. Нужно отметить, что человек, спроектировавший местную забегаловку, знал толк в человеческой психологии: её окна были обращены к городу, на который вечерами открывался замечательный вид. После трудового дня работяги меньше всего хотели бы видеть за окном очертания наверняка осточертевших заводов, растворяющихся в вечерних сумерках, а близость города означала близость дома. Они, как правило, долго не задерживались и на ближайших электричках отправлялись восвояси. Потому забегаловка довольно быстро переживала вечерний ажиотаж и погружалась в дремотное спокойствие. Тишину нарушала лишь уборщица, приводящая помещение в надлежащий вид перед окончанием собственного рабочего дня, и негромкая умиротворяющая музыка. Тем не менее заведение работало круглые сутки, всегда готовое принять запоздалых посетителей. Они случались нечасто, но, упустив последнюю электричку до города, были вынуждены ждать утра, коротая время за выпивкой и беседой с немногочисленным персоналом в лице единственного ночного бармена. *** Вечернюю тишину нарушил звон колокольчика на входной двери, и бармен, парень двадцати с лишним лет, отвлёкся от протирания стойки. Его взгляду предстал мужчина средних лет вкожаной куртке ишляпе на ковбойский манер. — Пусто у вас здесь, — сказал он, направляясь к барной стойке. — Время такое, — пожал плечами бармен. — Последняя электричка в город… — он бросил взгляд на часы, — …вот уже отходит. Следующая только утром. — Вот и славно, — мужчина сел за стойку, снял шляпу и заказал виски. Бармен тотчас же выполнил заказ, постоянно бросая взгляд на единственного посетителя — уж до чего он был колоритным, особенно для этого богами забытого места. От него буквально веяло Диким Западом, казалось, он вот-вот выхватит револьвер, этот Таннен Бешеный Пёс, и грозно прикажет: «С доррроги, МакФлай!» И вслед за ним бар будто бы уже не был баром, а скорее питейным заведением тех времён, а бармен — одним из первых представителей своей профессии. Насколько бы эти размышления ни были увлекательны, бармен отбросил их и поинтересовался: — Какими судьбами к нам? Ведь до утра отсюда не будет транспорта, — и не без нотки сарказма добавил: — Да и мы не то заведение, куда целенаправленно приезжают. Подобные ночные посетители появлялись нечасто, но каждый из них был интересен, каждый из них — это история, а уж истории бармен любил больше чего бы то ни было в своей работе. Конечно, бывали и люди с Очень скучными лицами и Очень скучными историями, заливавшие алкоголем тоску ночь напролёт, но этот товарищ был явно не из их числа. — Собаку потерял в здешних местах, — ответил мужчина. — Волкособа. Не чета вашим городским шавкам. Благородный зверь. Но тесно ему в городе, так он и слинял на прогулке. Говорят, видели его здесь, — он окинул взглядом помещение, будто надеясь найти беглеца в неосвещённой части зала. — Нам с ним уезжать скоро. Подальше от города, там ему будет раздолье. — Наверно, сложно было в городе с таким… нетривиальным животным? — сделал предположение бармен. Профессия обязывала поддерживать разговор, даже если в его предмете парень не смыслил ровным счётом ничего. — Ему место нужно для выгула, воля… И без этих гнусных поводков и тем более намордников. Потому съезжаю на работу в лесничество, и всё ради этого парня. Он замолчал, и стало очевидно, что собака — единственное близкое ему живое существо; и с каких пор всё пришло к этому, либо так было всегда — спрашивать было бы не совсем корректно. Кто знает, что за черти водятся в омуте его прошлого, а вытаскивать это наружу было совершенно ни к чему. Конечно, там могло бы оказаться множество интереснейших историй, но их человек может рассказать и сам; там же могут быть любого рода трагическое события, которые, будучи вытащенными наружу, погрузят посетителя в депрессию, что несовместимо с его планами по поиску пса. Подобного бармен допустить не мог, ведь, согласно негласному кодексу, «мы в ответе за тех, кого напоили». — У вас тут можно курить? — спросил посетитель. — Разумеется, — ответил бармен и ловким движением поставил на стойку пепельницу. Молча выкурив сигарету, мужчина поблагодарил за компанию, расплатился и направился к выходу. Бармен проводил его взглядом, пока за ним не закрылась входная дверь. На некоторое время воцарилась тишина. Посетитель будто бы забрал с собой всю привнесённую им атмосферу, тем самым оставив бармена размышлять в одиночестве. До тех пор, пока из служебного помещения, зевая, не вышла девушка. — Бухгалтерия — это сущий ад, — недовольно проговорила она. — Грег, сделай мне кофе. Мне ещё рулить домой, а я готова отрубиться прямо здесь. Она села за стойку, положила на неё руки и сверху подбородок. Прядь вьющихся тёмных волос сползла девушке на лоб. Выглядела она отнюдь не так, как полагается заведующей и по совместительству бухгалтеру, она была похожа на сгорбившееся растёкшееся нечто под веществами. Когда кофе был готов, она приподнялась и отхлебнула немного бодрящего напитка. — Кажется, я воскресаю. Да, Грег, твой кофе с колой и чем-то-там-ещё был бесподобен — эдакий энерджайзер, меня хватило доделать всё. Всё, Грег! Весь баланс сошёлся. Квар-таль-ный! В честь этого и выпить не грех, но, увы, мне за руль. Бармен тем временем вымыл и протирал до блеска пепельницу. Пепельница, конечно, не бокал, но это уже профессиональная привычка — вычищать всё до блеска. Он слушал управляющую, и был рад, что с её стороны фразы, пусть и короткие, лились практически непрерывным потоком, избавляя тем самым его от необходимости что-то вставлять в паузы между душеизлияниями. — Завтра выходной, это так круто! Ты даже не представляешь, как это круто, Грег! Оторвусь по полной! И знаешь как? Высплюсь! О дааа, господи, я высплюсь! — она ликующе откинула голову назад и последнюю фразу произнесла в потолок. — Вам здесь ещё не хватает коварного злодейского смеха, — заметил бармен. Он предпочитал всё же придерживаться субординации. — Да и ты неважно выглядишь, круги под глазами наметились, — она пристально посмотрела ему в лицо. — Что-то случилось? Может, тебе стоит взять выходной? — Ничего существенного, сосед шебуршал днём, я не выспался, но это поправимо. — Дай пепельницу, — сказала она, достала тонкие сигареты и закурила. — Но если надумаешь — просто сообщи мне. Всё равно по ночам посетителей нет, и наша круглосуточная работа держится исключительно на твоём энтузиазме. — Мне нравится такого рода работа, — ответил Грег. — Скукотища, — шутливо поморщилась она. — И что ты только в этом находишь? Никак не пойму. Он лишь улыбнулся и не стал ничего отвечать. — Ладно, скучай себе дальше, а мне пора, — она затушила сигарету и направилась к выходу. — Чао, Грег! — До свидания. После её ухода тишина стала будто бы звенящей. Так случалось всегда, когда она уходила, этот харизматичный сгусток позитива и экстраверсии, оставляя после себя вакуум. Быть может, именно благодаря своей непосредственности и пробивному характеру ей удалось стать заведующей — впрочем, не стоит забывать об упорстве, с которым она бралась за любую поставленную задачу и доводила её до конца. Внешне отнюдь не идеал — невысокая и полноватая, с копной длинных вечно взъерошенных волос, а также обременённая прорвой вредных привычек, она всё же умела располагать к себе. Нетривиальный начальник, весьма лояльный ко всему персоналу, но в то же время не позволяющий садиться себе на шею. Учитывая опыт прежних работ, Грег не без оснований считал, что ему повезло с начальницей. *** Ростки бессонницы попали на благотворную почву, Грег уже больше недели не мог выспаться. Он много думал об услышанных им рассказах, о том, что надо бы их начать записывать, чтобы не забыть. И в конце концов выпустить книгу. Да, это было бы здорово. Он морщился от пробивающихся через неплотно задёрнутые шторы солнечных лучей и готов был уже провалиться в бездну блаженного сна, как услышал шаги в коридоре и грохот захлопываемой двери. Мысленно обложив нерадивого соседа многоэтажным матом, он перевернулся на другой бок и уснул. Смена в тот день казалась бесконечно долгой, вечерний поток посетителей был будто бы нескончаемым, и успеть всех обслужить и никого не упустить из виду впервые оказалось сложной задачей. Грег был рад, что во время этого ажиотажа его смена пересекается со сменой дневного бармена, и их за стойкой двое, потому что в одиночку справиться он бы не смог. И эта мысль здорово уязвляла его самолюбие — как так, он не смог бы справиться с собственной работой? Но времени размышлять не оставалось. Когда поток посетителей схлынул, а вслед за ним и дневной бармен, и официанты, да и весь персонал, кроме уборщицы, Грег облегчённо выдохнул. Причём в буквальном смысле. — Тяжело вздыхаешь-то как… — протянул знакомый голос, и бармен встрепенулся. Перед стойкой, будто возникшая из ниоткуда, стояла начальница. — Сделай-ка кофе, — сказала она. Заказ был безотлагательно выполнен. —…И сам же выпей. Выглядишь отвратно. Она решительным шагом отправилась к входной двери, повернула табличку на значение «Закрыто», замкнула дверь и вернулась к стойке. Грег следил за ней, потягивая кофе, который не очень-то любил. Но признавал, что сейчас ему это необходимо. — Что-то же случилось, так ведь? — Нет-нет, я в порядке, — ответил бармен, украдкой потирая глаза и залёгшие под ними синяки. — Разумеется, ты весь такой крутой и строгий к себе, у тебя всё всегда в порядке, — она сама достала пепельницу и сигареты и протянула пачку бармену. — Не курю, — ответил он, мысленно отмечая, что, возможно, был бы не против, но сейчас морально не готов травить себя, в таком-то состоянии. — Эх. Я же вижу, ты даже работать стал не так, как раньше. — Да ничего особенного. Сосед не даёт выспаться. Когда я сдавал ему комнату, единственным условием было не шуметь днём, но нет. Затворник чёртов. Не работает нигде, сидит в интернете, и где он только деньги на аренду берёт… И вечно как я прихожу, его нет, и комната закрыта на ключ. Хотел бы я поговорить с ним, — Грег был удивлён собственному негодованию. Собеседница едва ли не лучилась удовлетворением — наконец ей удалось вскрыть этого молчаливого мистера-у-меня-всё-хорошо. — А-а, чёрт, — выругался он. — Похоже, Вы правы, и мне нужен выходной. И даже не один. Поеду я спать, ещё электрички не все ушли. Он, взглянув на часы, метнулся в служебное помещение, а затем пулей вылетел на улицу, пытаясь успеть на электричку. Дома же его ждала неожиданность. За дверью собственной квартиры он встретил девушку. Она приветственно улыбнулась, будто знала его — более того, было похоже, что она его ждала. Грег, в свою очередь, впервые её видел, эту похожую на подростка леди неформальной внешности с выжжеными светлой краской волосами и курносым носом. Она недоумевающе смотрела на парня большими серо-зелёными глазами и будто чего-то ждала. — Кто ты? — спросил Грег. — Ты к нему? — он указал на комнату соседа. Девушка мгновенно изменилась в лице, резко развернулась и, одарив парня гневным взгядом, демонстративно набросила кожаную куртку, надела грубые ботинки с тяжёлой подошвой и, проронив невнятную фразу вроде: "Ах вот ты как, да?", скрылась за входной дверью. — Иди-иди, скатертью дорога, — раздражённо бросил Грег ей вслед и остался наедине с недоумением и непониманием произошедшего. *** Было прекрасное солнечное утро — прекрасным оно казалось кому угодно, но не Грегу, он в очередной раз пообещал себе купить шторы поплотнее и наконец после долгих часов ворочания в постели уснул. Блаженный сон продлился недолго — раздался звонок в дверь. Решив, что это к соседу либо вообще ошиблись квартирой, Грег решил не открывать. Но дверной звонок не спешил замолкать, а вслед за ним раздался настойчивый стук в дверь. Выругав на чём свет стоит незваных гостей, Грег всё же встал с постели и, надев халат, пошёл открывать. — Грегори Малкович? — спросил неприятного вида мужчина с тонкими усиками и редкими волосами. — Он самый, — ответил хозяин квартиры, даже не пытаясь подавить зевоту. — Прекрасно, — ответил тот и бесцеремонно шагнул в квартиру, а за ним двое его сопровождающих с будто бы застывшими серьёзными лицами. Грегу оставалось лишь наблюдать и гадать, что за нелёгкая принесла их сюда. — Джон Мировай, районный инспектор, — вторженец предъявил удостоверение, и Грег вспомнил, отчего его лицо кажется смутно знакомым. — Думаю, вы, достопочтенный Грегори Малкович, прекрасно осведомлены о том, что в Соединённых Хуторах Бульбонии категорически запрещено сдавать жильё! Это исключительная прерогатива государства! А мне поступила информация, что у Вас живёт квартирант, да. Потому, господа понятые, попрошу вас засвидетельствовать сей факт и подписать протокол. Мгновенно проснувшись, Грег протёр глаза и ответил: — Квартирант? Боюсь, Вы ошибаетесь, Ваша честь. Я живу совершенно один. Работаю по ночам в баре-кафе… — Это мы всё знаем, — инспектор многозначительно потряс папкой с документами, намекая, что от их пристального взора не укрылась ни одна деталь не самой яркой биографии Малковича. «Кто вообще мог проболтаться? Я никому, кроме начальницы, не говорил, а она уж точно никому бы не сказала». — Так вот, попрошу предъявить помещения для осмотра. Пожав плечами, Грег проводил их в свою комнату. Окинув её взглядом и даже не заходя, инспектор поинтересовался второй комнатой, и тут-то Малкович забеспокоился, стараясь это скрыть. — Я ей не пользуюсь, — ответил он. — Потому закрыл. — Будьте добры, откройте и предъявите помещение. «Чёрт, у меня даже нет запасного ключа», — подумал Грег и ощутил первую, ещё лёгкую волну паники. А потом произошло нечто неожиданное: он, будто помимо собственной воли, лёгким движением протянул руку к верхней полке в прихожей и достал ключ. — Да пожалуйста, - ответил он, будто повинуясь чужим манипуляциям. Теперь приходилось держать в узде и удивление происходящему, потому он несколько дрогнувшим голосом добавил: — Правда, там бардак, я не убирался после выходных, а они были уже достаточно давно. Грег был не на шутку взволнован, так как не мог даже предположить, что увидит за дверью, оттого долго возился с замком. Мало ли что там может быть, мало ли чем мог заниматься сосед. В конце концов дверь поддалась, и парень с замиранием сердца заглянул внутрь. Кроватью соседу служил лежащий на полу матрац, напротив него на стене большой плазменный телевизор довольно старой модели, возле него на полу игровая приставка и хитросплетения различного рода проводов. В углу задорно мигал лампочкой вайфай-роутер, дверь на балкон была открыта, в углу у окна стоял комод, заваленный беспорядочно сваленной одеждой, будто бы переползающей на пол и подоконник одновременно, стремящейся своими рукавами-щупальцами заполонить комнату. Вся комиссия вошла вслед за ним. Инспектор запнулся о пивную банку, с грохотом откатившуюся на середину комнаты. — Так-так-так… — инспектор пристально осматривал помещение, явно отмечая контраст с первой комнатой, где царил порядок, как и во всей квартире. — Судя по рекомендациям с прошлых мест работы, да и с нынешнего тоже, вы не курите, - инспектор указал на стоящую у матраца пепельницу, доверху набитую окурками. Они тоже переваливались через бортики и оккупировали близлежащую площадь. Очередная волна паники, и снова мутно-отстранённое состояние, будто кто-то перехватывал инициативу и говорил голосом Грега: — Естественно, на работе не курю, — он по-хозяйски уселся на матрац и, выудив из скомканного одеяла пачку сигарет и зажигалку, закурил. — А вот дома я дома, потому имею право, как считаете, господин инспектор? В голосе звучала враждебность. Инспектор осмотрел стены, оклеенные плакатами, в поисках чего-либо провокационного, но ничего не нашёл — сплошь были музыкальные группы, самодельные мотвирующие надписи вроде «Оторви жопу от дивана, пока не прирос» и тому подобное. Привычным жестом стряхнув пепел на гору окурков, парень поинтересовался: — Что-нибудь ещё? У инспектора нервно вздрагивала верхняя губа, отчего его тонкие тёмные усы затеяли замысловатую пляску, что показалось парню забавным, и он улыбнулся, но не привычной дежурной улыбкой, а ехидным оскалом. — Ничего смешного, господин Малкович, — отрезал инспектор и, резко развернувшись, отправился осматривать квартиру. Расступившиеся перед ним понятые поспешили следом. Придя в себя, Грег быстро затушил сигарету и отправился за ними. Они внимательно осмотрели кухню и санузел. Даже зубная щётка в стакане в ванной была одинока, как тот воин в поле, который не воин. Это зрелище почему-то добавило уверенности парню, и он торжествующе взглянул на пришедших. А затем подумал, отчего это он раньше не обращал внимания на то, что щётка одна. Да и на прочие факты, которые сейчас складывались в причудливую картину. — Как видите, я живу совершенно один, — резюмировал он. Инспектор, негодующе шевеля усами, в последний раз осмотрелся и, коротко попрощавшись, покинул квартиру. Грег облегчённо вздохнул и обессилнно прислонился к стене. — В последний раз спасаю твою задницу, — послышался чей-то голос. Грег резко обернулся. За спиной никого не было.