Трудности перевода

      Адан сидел в покоях, отведенных ему будущим супругом, и мрачно листал с большим трудом добытую книгу. Можно сказать — потом и кровью. Потом — точно. Книгу он спер в борделе, где побывал накануне в консультационных целях. Готовился к приему в новую семью в качестве «младшего мужа». И до начала церемонии оставалось всего ничего.       В последние дни Адан был, как на иголках. Вот и сейчас непосредственно перед неизбежной свадьбой и новой жизнью он находился в душевном раздрае. Судя по предчувствиям в пятой точке, если его в будущем и ждали приключения, то не совсем те, что он предполагал. Прочитанные им многочисленные рыцарские романы и труды по военному делу помочь подготовке к счастливой семейной жизни точно не могли. А вот лежащая перед ним старинная книга могла. Ну, в теории— могла…       Потрепанный фолиант был открыт на картинке, на которой, с максимумом анатомических подробностей, изображались двое мужчин в, мягко говоря, сомнительных позах. Один из них, явно постарше, с холеной бородкой, с виду на редкость неприятный тип, хлестал плетью второго, внешне крайне несчастного и замученного, на котором из одежды был только браслет на руке. Надпись под картинкой гласила «Наказание младшего мужа». А сам столь заинтересовавший Адана эпохальный труд назывался «Нравы и обычаи варваров, не осененных благодатью цивилизации». Книга была написана больше сотни лет назад одним путешественником, побывавшим у тогда еще гостеприимных соседей. Соседи принимали путешественников хорошо ровно до той поры, как к ним не потянулись любители экзотики с упомянутым томом под мышкой. А автора, по слухам, даже заочно приговорили к посадке на кол. В общем, доверия книга несомненно заслуживала.       Собиравшийся уже не первый год на встречу с усопшими предками папочка Адана, превентивно пребывал на смертном одре. С постели он поднимался крайне редко, в основном потому, что постоянно таскал в эту самую постель всех подряд. Чем вызывал у здорового как лось и недурного собой Адана, чьи подвиги в основном начинались и заканчивались в борделе, вполне понятную зависть. Количество женщин (впрочем, и мужчин), по доброй воле оказавшихся в постели его «немощного» папочки, поражало воображение. В этих самых покоях, хорошо известных немалой части населения княжества, парню и поведали радостную весть. Князь даже не удосужился не только что встать с кровати, но и выгнать из нее полуголое белокурое создание, пол которого определить на первый взгляд было затруднительно. Ни о чем не подозревавшему сыночку сообщили, что он выходит замуж. За соседского князя. Договор был заключен уже достаточно давно. Просто его, Адана, уведомить подзабыли. И пора уже начинать готовиться к отбытию в уютное семейное гнездышко. Даром, что будущий муженек уже давно дожидается. Мается в предвкушении, бедняга.       Адан вылетел тогда из спальни, чуть не снеся дверью еле успевшего отскочить собственного дядюшку. Дядя явно подслушивал, и по его виду было понятно, что сейчас он прикидывает открывшиеся перспективы. Родственник обладал обширным потомством, весьма честолюбивым и жадным, которое гребло под себя все, что могло прихватить — от остатков казны до многочисленных взяток, которыми не брезговали ни сам дядя, ни его пристроенные под крыло родителя детки. Хотя Адан в столице и не подпускал никого из этой семейки ни к чему достаточно ценному, за пределами городских стен они мародерствовали почище стаи саранчи.       Вообще, конечно, княжич понимал, что положение у них в стране не слишком завидное, и выбирать особо не приходится. Годы правления его папочки, который гордо носил прозвище «Любвеобильный», которым сам же себя и наградил (в народе его называли не иначе как «старый потаскун»), стране на пользу не пошли. Княжество не только несколько подуменьшилось в размере в результате территориальных споров с достаточно агрессивными и жадными до чужого добра соседями, но и находилось в постоянной экономической дыре. Расходы не по возрасту активного правителя на любовников и любовниц и неумеренная жадность выводка его братца этому немало поспособствовали.       Задница Адана уже предчувствовала крупные неприятности, когда он под конвоем молчаливых мордоворотов направлялся на встречу с посольством соседей. Там, в присутствии представителя будущего мужа, здоровенного амбала, на удивление чисто выбритого и благоухающего духами, ему торжественно вручили послание Великого князя (так звучал титул будущего спутника жизни) на официальном языке соседнего государства. Перевод послания и подарок — здоровенное кольцо-печатка с изображением какого-то мифологического мутанта — точной копией герба супруга — прилагались.       Когда Адан прочитал перевод, ему поплохело. Причем отдельным частям организма особенно. Нет, конечно, он слышал эти анекдоты про семейную жизнь у соседей, но сам становиться их непосредственным участником он желанием не горел. От слова совсем…       На всякий случай, надеясь все-таки на чудо, он попытался уточнить основной момент у рыжего тощего парня, по-видимому, переводчика посольства. Тот всю встречу, мало обращая на что-либо внимание, занимался в основном стрельбой глазами в сторону амбала-посланника. Здоровяк мужественно краснел и делал вид, что ничего не замечает.       Недовольный тем, что его отрывают от крайне важного дела, переводчик мельком глянул в документ и одной фразой разрушил все последние надежды Адана:       — Младшим мужем — это как младшей женой, только мужем!       Как результат, от подобного открытия (вполне ожидаемого, надо признать) на торжественном банкете по поводу помолвки Адан лечил нервы традиционным способом. И лечил сильно. В собственные покои его принесли, раздели и уложили отсыпаться. С напутствием — завтра с утра собираться и быть готовым к отъезду.       Продрыхшемуся к ночи и еще не протрезвевшему Адану пришла в голову прекрасная идея отправиться за консультациями по предстоящему браку к специалистам. Специалисты, по предположению парня, могли найтись в одном негрустном месте, а именно в городском борделе, в котором он был достаточно регулярным гостем. Туда он и отправился, горя жаждой знаний. Немало удивив своим внезапным интересом к альтернативным формам секса тамошних сотрудников, не без основания считавших, что о наклонностях постоянного клиента знают все. Не то что бы княжич плохо относился к однополому сексу — в еще продолжавшийся период правления его батюшки, который трахал все, что шевелится, к подобному стали относиться более чем лояльно. Адан сам, кстати, уже имел подобный опыт, но поскольку был всегда сверху, сомневался, что именно это пригодится. И хотел просветиться, пока не поздно. Слегка шокированные внезапным интересом Адана к «суровой мужской любви» в нижней позиции, труженики полового фронта, однако, с энтузиазмом взялись за расширение сексуальных горизонтов Адана, совместив данный процесс с распитием слабоалкогольных (поначалу) успокоительных напитков. Из борделя его вытащили уже представители будущего супруга. Ко времени их прибытия парня уже успел пожалеть почти весь женский персонал борделя (и позавидовать почти весь мужской). И опять, уже привычно не совсем трезвого. Точнее, совсем нетрезвого. С позаимствованной где-то в заведении книгой подмышкой. И зудящей задницей, на которой кто-то, как смутно вспоминалось Адану, демонстрировал ему, как нужно готовиться к первой брачной ночи.       — Протрезвею, вернусь, убью, — мрачно пообещал себе парень, и припомнив некоторые подробности, добавил: — Всех! Гады! — И вырубился практически на руках сопровождающих, не успев дойти до кареты, но тем не менее цепко удерживая добытый томик при себе.       Невменяемого, не иначе как от привалившего счастья, будущего супруга грубовато, но аккуратно сгрузили в карету и, собрав необходимое шмотье из его покоев, отправились прямиком к границе. Надо признать, что обращались с ним бережно, даже дали похмелиться во время поездки, и не раз, поэтому Адану сутки путешествия запомнились весьма отрывочно. Пришел в себя княжич окончательно, уже лежа на кровати в покоях, отведенных ему будущим супругом. На кровати, в которой поместился бы любой еще уцелевший после реформирования и оптимизации полк армии его собственного княжества (даже если брать вместе с конями). Размер траходрома навевал невеселые мысли весьма определенного толка.       Время уже, судя по всему, перевалило за полдень. Неизвестные доброжелатели, уложившие его поверх покрывала, его еще и раздели. Причем частично. Один сапог они стащить, по-видимому, не смогли. Или не захотели. Одежды, кстати, в поле зрения не наблюдалось. Стянув сапог, чтоб не позориться, и завернувшись в покрывало, слегка пошатывающийся Адан выполз в коридор и попытался жестами объяснить ожидающему там слуге, что ему нужно. Не поняв ни слова, слуга позвал переводчика, и тот уже дал исчерпывающие ответы на волнующие Адана вопросы — где я, сколько времени, что делать, где туалет и как опохмелиться.       Впрочем, переводчик особо объяснениями себя не утруждал. Адан уяснил только то, что они находятся в одном из крупных пограничных городов, где, собственно, и состоится церемония уже сегодня, что туалет в конце коридора, а горшок для неотложных нужд под кроватью. Опохмел ему не грозил до вечера, поскольку на свадьбе он должен хоть как-нибудь, но сам держаться на ногах, хотя бы на торжественной части. Правда, накормить его пообещали. Рыжий переводчик выдал Адану явно заготовленный заранее набор табличек, на одной из которых было написано, что будущий муж хочет, а на обороте перевод, который следовало показать слуге.       Выбрав таблички с надписями «Жрать», «Срать», «Умыться», «Одеться» и забросив под кровать «Пригласить супруга», Адан, не заботясь об очередности, вручил их слуге. Дожидаясь заказанного комплекса услуг, поплотнее замотался в покрывало и открыл лежащий на столике «источник знаний», который, судя по весьма потрепанному виду, он всю дорогу из рук не выпускал. С самых первых страниц настроение парня, и так уже не слишком радужное, резко поползло вниз.

***

      Стоя перед алтарем, Адан, рискуя заработать косоглазие, пялился на стоящего рядом жениха, которого видел в первый раз в жизни. Перед церемонией Адан был тщательно вымыт, выбрит (причем весь), одет во все белое — от сапог до рубашки — и без белья. «Цвет невинности» — усмехнулся тогда младший жених, вспомнив свои недавние похождения в борделе. Сверху на аккуратно уложенные волосы был нахлобучен венок из какого-то зеленого насаждения. Производившие подготовку девушки, с интересом разглядывая, как Адан пристраивает в узких бриджах свое немаленькое по габаритам хозяйство, намекали на небольшую помощь парню, но Адану было не до этого. Его, как он подозревал, еще ждала впереди феерическая первая брачная ночь.       Итак, рискуя заработать косоглазие, Адан исподтишка поглядывал на своего почти супруга. Одежда князя отличалась от его собственной только пурпурной каймой и золотым (или из чего-то похожего) венком на голове. И без пяти минут муженек был рыжим. Очень рыжим. Переводчик, вертевшийся тут же, и то был менее ярким. По виду князь, кстати, был примерно возраста княжича, и по росту и телосложению от него мало отличался. И выглядел достаточно симпатично. Ну, по крайней мере на вкус Адана, который изначально готовился к куда как более худшему варианту.       «С такой харей на него все девки в округе вешаться должны. Нахрена ему, собственно, моя-то задница сдалась… Волосатая… Хотя… — Адан почесал только что побритый зад. — Мдаааа…»       Священник что-то прогундел и воздел на руках над ними что-то, похожее на корону. Переводчик сзади прошипел:       — Теперь обнимитесь и поцелуйтесь.       Адана крепко обняли мужские руки, и в губы властно впились поцелуем. Парень еще не решил, как отреагировать, когда уже состоявшийся супруг отстранился и, с улыбкой окинув болотного цвета глазами мужа («по-хозяйски», — с некоторым неудовольствием отметил Адан), взял с алтаря два браслета. Один он надел на руку Адану, другой, догадавшись, что делать, княжич застегнул на руке мужа сам. Собравшиеся в храме разразились, по-видимому, поздравительными криками. Адан вспомнил прочитанное и похолодел — закрепление брака путем секса с мужем прямо на алтаре его привлекало не особо. «Тем более, — княжич окинул взглядом собственно алтарь — здесь будет неудобно, хотя…»       Размышления новобрачного прервали, бесцеремонно подхватив под руку и потащив куда-то. Как выяснилось, на свадебный пир, запомнившийся Адану не очень хорошо. Старые дрожжи удачно соединились с новыми, и до конца праздника младший муж не досидел. Доставку полубесчувственного тела до постели взял на себя заботливый и, видимо, гораздо более выносливый в плане алкоголя супруг. От помощи в раздевании Адан гордо отказался (не совсем приличными жестами), и несколько расстроенный супруг покинул его — видимо, отправился допраздновать. Покидав свадебный наряд куда попало, молодой супруг вполз под одеяло и, свернувшись калачиком, провалился в сон.       Молодой организм и его неотложные нужды разбудили Адана задолго до рассвета. Вытащив горшок из-под кровати, парень быстро закончил с потребностями и заполз обратно в койку. Сон не шел. Мысль проделать подготовительные мероприятия перед интимной встречей с супругом, не откладывая в долгий ящик, пришла внезапно. Наученный опытом посещения борделя (хотя из этого опыта он мало что мог вспомнить), Адан решил сделать все сам. Самое сложное было объяснить слуге, что ему нужно. Пришлось даже прибегнуть к рисункам. В результате красному как рак от злости парню старающийся выглядеть невозмутимым слуга доставил все, что требовалось. Когда за ним захлопнулась дверь из коридора донеслись звуки, очень похожие на смех. Адан решил не уточнять источник звука и, выкинув за дверь выуженную из-под кровати табличку «пригласить супруга» приступил к подготовке, стоившей ему остатков душевного спокойствия. Однако почерпнутые из книги описания того, что могут сделать с непокорным мужем, несколько приглушили желание послать подальше своего супруга с его, вероятно, более чем извращенными вкусами. Прополоскав себя изнутри с тылового конца и вручив слуге использованный горшок (в коридоре Адану опять послышался ржач), новобрачный приступил к самому ответственному — подготовке к лишению девственности. Весьма условному, учитывая происходившее недавно все в том же борделе. Впрочем, большую часть запомненное из тамошних практических уроков, Адану сделать таки удалось. Правда, маслом из предусмотрительно оставленного слугой пузырька он перемазался изрядно. Ну и по закону подлости, как только Адан, стоя с высоко задранной задницей вводил туда уже два пальца, явился несколько помятый после пьянки, супруг, чьего имени Адан, как ни старался, вспомнить не мог…       Немую сцену нарушил Адан, решивший прейти к активным действиям сам, раз уж старший муж стоит столбом и явно не знает, как отреагировать, и с чмокающим звуком вытащив пальцы из задницы, призывно, как ему показалось, повилял побритым задом. Эффект был несколько неожиданным. Рыжий извращенец рухнул в кресло и дико заржал. Адан от неожиданности застыл в коленно-локтевой позе, но увидев реакцию мужа, который, похоже, был на грани истерики, решил не искушать судьбу и нырнул под одеяло, натянув его аж до глаз. Действия муженька были по меньшей мере непонятны. «Ему что, задница моя не понравилась? — со злостью подумал парень. — Скотина! Для кого старался, спрашивается!»       Отсмеявшись, супруг, наконец, успокоился. И спросил на родном языке Адана:       — И что это сейчас было? Что за представление?       Ничего не понимающий Адан смотрел на рыжего, хлопая ресницами. Похоже, оба молодожена с трудом врубались в ситуацию.       Взгляд рыжего князя упал на книгу, лежащую на столике. Он широко улыбнулся.       — А это тот самый древний сборник анекдотов, которым, пока тебя пьяного везли, весь конвой зачитывался! Из него идею взял?       «Вот почему книга такая потрепанная», — дошло до новобрачного. И тут его подбросило:       — Анекдотов? Это анекдоты?       — Ну да. Некоторые довольно смешные. Редкая книга. Даже у меня в библиотеке такой нет.       — Слушай, — раздраженно выдал Адан, — а вообще, что значит наш чертов брак? Что я вообще делать-то должен? И, кстати, как зовут-то тебя, муженек?       — Лето меня зовут. Лето Второй, если интересно.       «А ему подходит, — подумал Адан, — Яркий такой, как солнышко». Парень даже засмущался от таких мыслей.       — Блин, так тебе вообще, что ли, ничего не объяснили? Май же должен был все сделать!       Встретив непонимающий взгляд Адана, князь пояснил:       — Мелкий, рыжий такой. Маем зовут.       Адан помнил только одного мелкого и рыжего.       — Ты про переводчика? Он со мной вообще не разговаривал, — мстительно наябедничал Адан. — Занятой слишком. Глазами амбала-посланника расстреливал.       — Вообще-то посланник — это он и был. А насчет остального — сейчас узнаем, — посуровел Лето. — Накинь что-нибудь, прогуляемся ко мне. И «переводчика» пригласим. Вместе с его амбалом. Заодно и объясню тебе кое-что.       Адан выскользнул из-под одеяла и принялся натягивать на себя штаны. Развеселившийся князь, оценив взглядом тело супруга, довольно улыбнулся и отправился к выходу. Распахнув дверь спальни, он что-то резко сказал слуге снаружи и, подождав Адана, подхватил его под руку и вывел из спальни.

***

      В покоях Лето (которые, кстати, были раза в два больше комнаты Адана) на кровати возлежали новобрачные. Точнее, возлежал Лето. Слегка расстроенный тем, что показал себя перед мужем легковерным (и, что греха таить — глуповатым), но все же довольный, что его самые неприятные ожидания не сбылись, Адан скромно сидел на краешке огромной кровати мужа. Сам же муж на другом конце кровати титанических размеров с парой красиво раздетых симпатичных девушек в обнимку поддерживал светскую беседу, лопал виноград и втихаря, когда он считал, что никто не видит, кидался им в супруга. Адан стоически делал вид, что ничего не замечает.       Напротив на кушетке разместились рыжий «переводчик» с его амбалом. Причем рыжий потирал пострадавшую от карающей руки сурового князя задницу и всячески выражал свое неодобрение проведенной процедурой. Здоровяк, усадивший надутого Мая на колени, успокоительно поглаживал его по пострадавшему месту и что-то шептал в ухо. Рыжик краснел. То, что они оба помалкивали, совершенно не мешало Лето, который, как оказалось, потрепаться весьма любил и в особой поддержке слушателей не нуждался.       — А вот эта парочка, — продолжил Лето, — мой брат Май и его младший муж Герберт, по совместительству мой главнокомандующий. Братик — это который сверху… на коленях сидит. Упорный мальчик. Только безалаберный немного.       Май раздраженно фыркнул и покрепче прижался к Герберту. Тот невозмутимо чмокнул его в ухо и усадил на коленях поудобнее.       — Эти два… замечательных парня вместо того, чтобы ввести тебя в курс дела, похоже, там свой медовый месяц решили провести, еще один. Три года женаты, а все никак не успокоятся, активисты хреновы… Так, о чем это я… Ах да, так-то у нас с тобой политический брак. Это с самого начала было известно. В первую очередь твоему папочке. Он в последнее время сильно от проблем устал, да и чувствует себя неважно. Решил на отдых уйти. А тут такой случай подвернулся. Мы поэтому тут с группой поддержки и сидим на границе. Чтоб ни у кого мыслей не возникло тебя без приданного оставить.       — А как же отец? — спросил Адан. Не то что бы ему жалко было старого князя, который своим правлением довел страну почти до ручки, но отец есть отец…       — С ним мы уже все уладили. Думаю, ему не скучно будет… И от проблем отдохнет. Короче, завтра выезжаем в твою столицу, там все формальности уладим. Присягу мне приносить не нужно, мы ведь супруги. Жить можешь, где захочешь, хоть у меня, хоть у себя. Но уж на официальные мероприятия, будь добр, приезжай. Мы все теперь друг другу не чужие… как бы, — Лето ловко метнул здоровенной виноградиной в нос Адану.— Ну как — устраивает тебя такой брак?       Адан в ответ запустил в него подушкой. Ответ не заставил себя ждать. Разошедшиеся супруги лупили друг друга подушками, бросались виноградом, боролись на кровати. Успокоились только, когда окончательно выдохлись, минут через пятнадцать. Вокруг валялись фрукты, перья. На кушетке сидели девушки, которые лопали уведенный под шумок виноград и с интересом наблюдали за происходящим. Княжьего брата и его мужа на горизонте не наблюдалось вовсе.       — Ну что, муженек, как тебе первая брачная ночь? — улыбаясь во все зубы, сказал растрепанный, но довольный Лето, который с удовольствием разлегся на супруге и слезать явно не собирался.       Адан внимательно посмотрел на мужа снизу вверх. С растрепанными рыжими волосами, зелеными глазами и молочно-белой кожей он выглядел… привлекательным? Очень привлекательным! Решившись, Адан потянулся к супругу.       — Не совсем устраивает! — он придвинулся поближе к уху рыжего.       — Требую закрепления брака. Зря я, что ли, готовился! И… я хочу посмотреть, везде ли ты рыжий!       Князь, не вставая с кровати, хлопнул в ладоши и отдал команду. Девушки испарились, как и не было. Лето оседлал Адана сверху, аккуратно взял его за голову и, лизнув языком губы мужа прошептал:       — Пошли к тебе. Здесь какие-то свиньи бардак развели. Книжку твою почитаем, я тебе покажу, где я еще рыжий, и… если захочешь… я тоже готовился. И тоже, надеюсь, не зря!       Чуть позже, в спальне Адана, на изрядно расхристанной кровати двое уставших и весьма довольных собой парня лениво болтали после приятно проведенной ночи.       — Слушай, — спросил Лето, поудобнее устраиваясь на животе и положив голову на руки. — А что ты вообще трепыхался то с этим замужеством, если сам не против? — он принялся поглаживать рукой Адана. — Очень даже не против…       — Знаешь, меня в основном слово «младший» убивало. У нас это хоть и не часто встречается, но мужские браки есть. Равноправные. А тут ощущение было, что меня в какой-то гарем отдают…       Лето засмеялся.       — Да у нас тоже равноправные. Просто перевод не очень правильный. Надо было не младший супруг, а второй. Ну или другой. Нет тут точного перевода. И вообще, что ты возмущаешься? У тебя же меньше — значит, младший!       Адан, уже почувствовавший, что от ловких пальцев супруга у него в паху возникло немаленькое, в прямом смысле, желание, резко перевернулся, усевшись Лето на ноги.       — Вот сейчас и посмотрим, у кого меньше! — Адан приподнял рыжика за талию одной рукой, другой подложил ему под живот подушку.       — Давай! — Лето томно вытянулся, поерзал по кровати, устраиваясь поудобнее, и, раздвинув ноги пошире, сказал мужу: — Показывай!