Мой любимый фокусник

      Смотрю на часы и с сожалением понимаю, что стрелки ползут слишком медленно. Солнечный свет наполняет класс. День сегодня выдался теплый и солнечный, первый по-настоящему весенний день, день нашего рождения. Мой и моей сестры. Мы близнецы. Одно лицо на двоих и как иногда шутит мама один мозг на двоих. Мы единственные близнецы во всем дистрикте, и поэтому мы знамениты.       Сегодня наш шестнадцатый день рождения. Родители собираются устроить грандиозный праздник в нашу честь, во всякий случай насколько они могут себе позволить. Нам с сестрой повезло больше многих, наши родители держат бакалейную лавку и мы никогда не голодали по-настоящему. Трясу головой, чтобы выкинуть все неприятные мысли и думать только празднике. Но проще сказать, чем сделать. Учитель в очередной раз напоминает нам, что всего через два месяца нас ожидает величайшее событие в истории. Пятидесятые, юбилейные Голодные Игры, вторая Квартальная Бойня в истории Панема. Мы должны гордиться великой честью выпавшей на наше поколение. Минимум двое подростков от двенадцати до восемнадцати лет примут участие в этом празднике смерти. Ну зачем напоминать об этом ужасе в день моего рождения?       Звонок звучит весело и радостно. Уроки наконец закончились. Быстро собираю вещи в сумку и я уже готова бежать. Я должна зайти в одно место, перед возвращением домой. Там меня ждет особенный человек. Выхожу из дверей школы, с удовольствием вдыхаю ароматы весны.       — Мейсили подожди, — голос сестренки заставляет остановиться, — Пойдем домой вместе. Мама с папой готовят нам сюрприз, будет не хорошо, если сюрприз сорвется.       — Я, я не могу, — я действительно не могу рассказать о встрече даже сестре. Я дала слово, что это будет наша тайна, и я сдержу свое обещание. Сестра удивленно поднимает бровь. Она не поверит ни единому моему слову, я не умею врать, особенно ей.       — У тебя что свидание? — догадывается сестренка. Я могу только кивнуть, подтверждая ее догадку. Мама права у нас один мозг на двоих. Чувствую, как от смущения начинают гореть щеки, — Ладно иди, я скажу маме, что вы с Грейс зашли к ней в аптеку. Только постарайся не задерживаться, родители будут волноваться.       — Только саму Грейс, не забудь предупредить. Что бы она знала, о том что мы с ней вместе.       — Она с Флуром Мелларком приглашены к нам на праздник. Попробую перехватить ее до нашего дома.       — Не уверена, что она захочет пойти с Флуром. Ладно, меня действительно ждут, — машу сестре рукой на прощание и убегаю.       Проходя мимо пекарни, заглядываю в витрину, чтобы поправить прическу. Сегодня я должна быть самой красивой, для него. Выхожу на Луговину, осматриваюсь по сторонам и пролезаю в лаз под колючей проволокой. Никем не замеченная, скрываюсь в зарослях кустарника, хорошо что уже появилась зелень и можно быстро скрыться.       Я почти дохожу до разрушенного дома, когда дорогу мне преграждает Крис Эвердин. Высокий, стройный, широкоплечий и темноволосый, с серыми глазами смотрящими в самую душу. Ему всего семнадцать, но он уже лучший охотник, какого я только знаю. Ничего удивительного, что он пленил сердце Грейс, моей лучшей подруги. Жаль, что их любви не суждено сбыться. В дистрикте Двенадцать не принято создавать союзы людям разных сословий. Это несправедливо, рождение в той или иной семье не должно влиять на будущее детей.       — Привет, — говорит Крис, его голос такой красивый, что птицы замолкают на ветках, — Не ожидал тебя встретить в лесу. Опасно ходить одной.       — Знаю, извини, но меня ждут, — от моих слов в его глазах загораются озорные искорки. Он знает, куда и к кому я иду.       — Прости, что задержал. С Днем Рождения.       — Спасибо! — Крис собирается уходить, но я должна ему кое-что сказать, — Крис, стой. Приходи сегодня вечером ко мне на праздник, Грейс тоже приглашена.       Он только кивает головой и скрывается за деревьями, но я успеваю увидеть краску смущения на его смуглых щеках. Надо будет рассказать Грейс о нашей встрече.       Озеро тихо и спокойно. Кувшинки еще не успели зацвести на его глади. На всякий случай проверяю свое отражение. Все в порядке, можно идти к дому. Про этот заброшенный дом мне рассказала Грейс, она часто встречается здесь с Крисом. Теперь настала моя очередь. Меня ждет самый потрясающий парень на свете. Хеймитч Эбернети. Митч. Родители пришли бы в ужас, узнай, они насколько сильно мне нравится нищий обитатель Шлака. Он ждет меня давно, смущенно улыбаюсь и извиняюсь, за опоздание.       — Я боялся, что ты не придешь.       — Как я могла не придти, я же обещала. Тебя не было в школе и я волновалась. Кажется, директриса не заметила твоего отсутствия, иначе тебе бы не повезло.       — Да все уже привыкли, что я безнадежен и только дни считают, до момента мне стукнет восемнадцать и можно будет выкинуть меня из школы. Ну или когда мое имя вытащат на Жатве. Представляю какой праздник устроят тогда учителя       — Не надо, не смей так говорить. Не смей никогда говорить о том, что на Жатве могут вытащить твое имя. Знай в школе тебя всегда жду, — я едва не плачу, от ужаса, от одной мысли, о том, что однажды его слова могут стать правдой. Митч заботится о семье, берет тессеры, с каждым годом количество бумажек с его именем растет. Ну почему опять этот день омрачен тенью Игр. И тут внезапно меня пронзает мысль о том, как легко и безрассудно я только что призналась Хеймитчу в своих чувствах. Краска смущения заливает мои щеки, он смущен не меньше меня. Митч делает шаг на встречу, словно хочет обнять, но не решается. А ведь всегда пытается показаться совсем другим, — Так что ты хотел мне показать здесь? Для чего нужно было встречаться так далеко?       — Хотел тебе сюрприз устроить, но не был уверен, что все получится, — кажется, слова даются ему с трудом.       — Люблю сюрпризы, — только и могу ответить я. Мои слова преображают его волшебным образом.       — Закрой глаза, чтобы сюрприз получился. Как послушная девочка закрываю глаза и отворачиваюсь. Хеймитч долго возиться с чем-то за моей спиной, но я стойко выдерживаю все. Слышу довольное сопение и не могу сдержать улыбки, представляя его, такое родное и любимое лицо.       — Все готово, можешь открывать глаза.       Поворачиваюсь и не могу поверить своим глазам. Передо мной маленький, складной столик, накрытый темной тканью, расшитой звездами. Хеймитч тоже переоделся, на нем длинный балахон разукрашенный тем же рисунком, что и скатерть. Он так забавен и нелеп в этом виде, что не могу сдержать улыбку.       — Приготовься увидеть самое незабываемое шоу.       — Всегда готова.       Я и не подозревала, насколько Митч талантлив. Он тасует карты, подбрасывает колоду в воздух, просит, чтобы я загадала единственную карту и блестяще ее угадывает. Моему восхищению нет предела, когда Хеймит проводит манипуляции с монеткой, исчезающей как по волшебству.       — Как, когда ты достал все это?       — Я специально подрабатывал на шахте, что бы купить набор фокусника. Один миротворец привез мне его из Второго дистрикта. Я хотел удивить тебя, — говорит он, показывая как разрезает, а потом снова делает веревку целой.       — Наверное, было чертовски сложно всему научиться? — моему восхищению нет предела.       — Вовсе нет, — он подходит ко мне очень близко, поправляет выбившийся локон и достает монетку из-за моего уха. Чувствую теплоту его дыхания на своей коже. Не хочу, чтобы это кончалось, только бы это мгновение длилось вечно, — Я никому не рассказывал, но мой дед был фокусником. Он меня всему научил, пока был жив. Жаль мама продала все его вещи, кроме мантии. Но мы тогда голодали.       Я понимаю, как тяжело дается ему это признание. Голод в дистрикте двенадцать обычное явление, люди часто вынуждены продавать самое дорогое, ради выживания семьи. Поборов скромность обнимаю Митча. Чувствую тепло его рук на своей талии. Сегодня самый лучший День Рождения в моей жизни.       — Постой, я же еще не все тебе показал, — говорит Митч, отпуская меня, целую вечность спустя. Потираю руки в ожидании нового сюрприза.       Он возвращается к столу, приседает и достает странную шляпу. Высокая, черная, она возвышается на столе. Митч производит непонятные манипуляции руками над шляпой, поднимает ее показывая, что шляпа пуста, произносит непонятные слова, потом запускает в нее руку. И достает из пустой шляпы маленькую желтую птичку. Канарейка! Таких держат на шахтах, для предупреждения об обвалах. Митч разжимает пальцы и желтое чудо летит к моей вытянутой руке.       — Ты ей понравилась, надеюсь, она тебе тоже. Это тебе от меня. — Митч, это чудесно! Просто чудесно. Я всегда мечтала о такой, но мама сказала, что это слишком дорого. Но как, ты ее достал?       — Ничего сложного, — он пожимает плечами, но я знаю, сколько трудов ему стоило устроить мне этот праздник, — Один мой приятель принес птицу, уцелевшую после обвала, сказал, что она не выживет, но я выходил ее, ради тебя.       — Я так люблю птичек, смотри, что мне родители подарили, — я протягиваю Митчу маленькую брошку с сойкой — пересмешницей, — Это наша семейная реликвия, даже сестра не знает, что она у меня. Ты первый кому я ее показала.       — Значит, теперь у тебя будет две птички. Тебе разрешат оставить канарейку?       — Разрешат, куда они денутся. Спасибо, благодаря тебе у меня получился самый лучший праздник, — я убираю брошку в карман, и аккуратно сжимая канарейку в руке, подхожу к Хеймитчу, пришло время одарить его за старания. Приподнимаюсь на цыпочки и целую его в губы. Мой первый поцелуй. Митч отвечает не сразу, его губы нежные и мягкие. Растворяюсь в тепле его рук, губ, тону в сером омуте глаз.       — Тебе пора, скоро начнет темнеть, лес не безопасен в это время, — он первым отпускает меня. Слезы подступают к горлу, когда я понимаю, что нам предстоит расставание.       — Пойдем вместе. Родители хотят устроить вечеринку сюрприз, было бы не плохо поразить всех твоим талантом фокусника, — я не знаю как отнесутся родители к появлению у нас в лавке мальчишки из Шлака, но точно знаю, что хочу провести День Рождения вместе с Хеймитчем Эбернети и мнение других людей меня не волнуют.       — Ну тогда помогай мне собираться. Давай сюда канарейку, на празднике для всех будет приятный сюрприз. Послушно возвращаю подарок и в очередной раз поражаюсь и восхищаюсь находчивости Хеймитча. Когда он покажет фокус с птичкой при всех, это произведет фурор, а папа и мама не смогут мне отказать в приобретении домашнего питомца.       В наступающих сумерках мы быстро идем к дому. Отойдя от дома всего на несколько ярдов Митч останавливается. Прислушиваюсь, опасаясь услышать посторонние звуки, но все тихо. Удивленно смотрю на Митча, но он молчит. Его взгляд серьезен и печален.       — Что случилось?       — Ничего, — он трясет головой, как я на уроке, пытаясь выбросить из головы неприятные мысли. Мы снова идем по направлению к дистрикту, и Митч говорит, — Просто подумалось.       — О чем? — от меня не так просто отделаться. Беру его за руку и снова заглядываю в глаза.       — А ведь мы могли бы. Думаю могли. Мы бы справились.       — С чем? — я не успеваю за ходом его мыслей.       — Мы с тобой смогли бы сбежать. Уйти далеко отсюда. Жили бы в лесу, а когда бы надоело поискали бы счастья в одном из дистриктов.       — Нас бы поймали, перейди мы границу любого дистрикта, ты же знаешь, нам нельзя общаться с соседями.       — Знаю, но мы могли бы попытаться. Изображали бы бродячих артистов. Мей, с этим набором мы стали бы знаменитыми, — он подбрасывает в воздух сундучок с атрибутами фокусника. В голове бурлят мысли. Митч впервые назвал меня домашним прозвищем. Он предлагает бежать, бежать с ним. Закрываю глаза и почти вижу, как мы вдвоем путешествуем между дистриктами, как на представления Митча собираются толпы зрителей. Гром аплодисментов восхваляет великого фокусника и меня его прекрасную ассистентку.       — А ты возьмешь меня в ассистентки? Я хочу красивое платье, расшитое блестками, на манер тех, что носят в Капитолии.       — Конечно, возьму. У тебя будет самое красивое и блестящее платье, которое ты только сможешь себе представить       Сетка ограды появляется внезапно, я и не заметила как мы вернулись к дистрикту.       — Так значит мы не куда не уходим, — тихо произношу я. Я почти поверила в то что наша общая мечта может стать реальностью.       — Мей, у тебя сегодня праздник. Ты сама говорила, что родители стараются устроить вам с сестрой сюрприз, будет не честно, если ты не отметишь День Рождения в кругу семьи.       — Ты прав они старались и очень ждут меня. Нас. Ты же пойдешь со мной?       — Ну конечно же пойду. Куда ты, туда и я. Теперь мы везде будем вместе. А сбежать попробуем в другой раз. У нас ведь целая жизнь впереди.       — Как скажешь, мой фокусник, — говорю я, и прежде чем подлезть под проволокой целую Митча.

***

      Наша жизнь закончилась, когда на Жатве, блистающая белозубой улыбкой женщина, вытащила сначала мое имя, Мейсили Доннер, а потом и Хеймитча Эбернети. Родной Двенадцатый дистрикт, мама, папа, сестра — близнец, мечты о побеге и блестящей карьере бродячих артистов, все осталось позади, в прошлой жизни. Впереди только Капитолий, неделя подготовки и смерть на Арене, на радость публике так спокойно носящей блестящую одежду.       Мы с Митчем никому не скажем о наших чувствах, ни ментору, ни стилистам, никому, никто не узнает о маленьком секрете трибутов из дистрикта Двенадцать. Поезд останавливается, выглядываю из окна и вижу Митча одиноко идущего по перрону. Значит, мы можем выходить. Выбегаю из купе и бегу за Митчем, я должна поговорить с ним пока мы еще не в Капитолии.       — Мей, мне так жаль, — говорит Митч, он узнает меня только по шагам. Подхожу и обнимаю его, на платформе темно, и я не знаю получится ли у меня еще хоть раз коснуться любимого человека, — Мне так жаль, что мы тогда не сбежали.       — Мне тоже, Митч, мне тоже. Но у нас был прекрасный праздник. Ты даже понравился моему папе, — сама не знаю зачем говорю ему все это, — Он разрешил нам встречаться.       — Я рад. Надеюсь, твоя сестра присмотрит за нашей канарейкой, пока мы на гастролях в Капитолии.       — Присмотрит, она обещала, — Митч снова прав, надо хотя бы притвориться, что мы относимся к этой поездке как к гастролям. Так хоть немного будет легче. Показываю брошку с сойкой, — Я ее взяла с собой. Мама говорит, она счастливая. Всем своим владельцам приносила удачу в любви. Мой талисман.       — Мой талисман это ты, — говорит Хеймитч и целует меня, поправляет волосы за ухо и достает монетку. Волшебную монетку из набора фокусника. Паровоз издает гудок зазывая нас обратно.        Митч делает вид, что проглотил монетку и тут же достает ее из моего кармана. Мы возвращаемся обратно в поезд. Смеюсь и плачу одновременно, понимая, что только что видела последний фокус великого иллюзиониста Хеймитча Эбернети.