Хочу снова взлететь

Маринетт мучительно ждала того часа, когда снова сможет стать супер-героиней. Когда снова сможет одеть маску и раствориться в ней. Стать другой. Обрести ноги. Болезненная тема. Девушка морщится, подъезжает поближе к окну. Сегодня лунная ночь. Пахнет чем-то ночным, сладким и свежим. Маринетт закрывает глаза, глубоко вдыхает и легонько улыбается. Она не может спать по ночам. Для неё это слишком тяжело. Снятся странные, незапоминающиеся сны, после которых липко и мерзко на душе. Иногда Маринетт жалела, что Бражник не может работать круглосуточно. Что он не конвейер, штампующий злодеев. Их так весело уничтожать. Так легко лететь. Чувствуешь себя крылатой. Ветер свистит в ушах, вокруг мелькают смазанные пятна. Маринетт отъехала от окна. Слышен скрип колес. Они пахнут изношенной резиной. Неприятный запах, который режет нос и напоминает о серой реальности. Перевоплощения в ЛедиБаг для неё словно сказка. Яркое пятно в жизни, которая проходит в этих четырех стенах. Маринетт редко позволяла себе такие вольности. Все время в душе присутствовал страх, что мама однажды, зайдя в комнату, обнаружит пустую коляску и открытое окно. И все поймет. Маринетт боялась разоблачения. Легко летать, когда никто не знает, что за маской жалкий инвалид, маленькая плаксивая девочка, которая не может даже встать без помощи. Прислушиваясь к каждому шороху, девушка пощекотала спящую Тикки пальчиком. Та перевернулась, сжалась ещё сильнее. Маринетт хрипло прошипела, у неё уже не было сил терпеть: — Тикки. Вставай, вставай, Тикки. Я хочу, — тут она замялась. Квами была в конец измучена. Маринетт буквально не давала ей передышек. Тикки отсыпалась днями и ночами. Часто Квами просила девушку не тратить силу зря, но Маринетт и слушать не желала. Ей каждый раз было все труднее и труднее сдерживать себя. — Хочу ещё раз полететь. Ещё раз зацепиться йо-йо за какую-нибудь старую трубу, вскрикнуть, почувствовать, как что-то невидимое резко подкидывает тебя в воздух. В начале Маринетт боялась. Она каждый раз внутри себя молилась, чтобы все было хорошо. Все сжималось, будто бы ожидало боли. Но её не было. Был лишь чистый восторг. Счастье сильной концентрации. Тикки сонно протерла глаза. Маленькая, замученная. Маринетт почувствовала укол совести, но быстро задавила в себе это. — Опять? — вздохнула Квами. Девушка жадно кивнула. За окном гудели и неслись машины. Светили фонари, фары, окна. Все мерцало и вибрировало. Ночная жизнь ночного города. ЛедиБаг вскрикнула и перепрыгнула с крыши своего дома на соседнюю. Как же все-таки это здорово. Это не передать словами. Это надо почувствовать. Необыкновенно делать то, что ты не можешь. То, что ты даже при всем желании не сможешь попробовать. В несколько длинных прыжков Маринетт достигла дома Адриана. Кончики пальчиков покалывало. Прохладно. Девушка зябко поежилась. От её дыхания валит белый пар. Маринетт расположилась на подоконнике окна. Бесшумная, никем не замеченная, она прижалась носом к стеклу и стала наблюдать за спящим парнем. Хихикнула и порозовела под маской, когда заметила плакаты с ней же — непобедимой строгой ЛедиБаг. Сильная, смелая и веселая — антонимы самой Маринетт, которая прячется от всего мира, которая забилась в самый угол своей грязной комнатки и даже не может оттуда встать. Эти плакаты девушка заприметила ещё давно. Льстило, что Адриан её поклонник. Было грустно от того, что не поклонник Маринетт. Глупой дурочки Маринетт, которая три года назад от испуга и рассеянности кинулась под машину. Сережки начинают тревожно пищать. Осталось мало времени, а ей ещё нужно добраться до дома. Маринетт с сожалением скользнула последним взглядом по Адриану. Постаралась запомнить и впитать в себя это. Потом царапнула ноготками по стеклу, как будто бы прощаясь, и кинула йо-йо. Вновь взлетела. Вновь ледяные мурашки по спине, острый режущий ветер в лицо и сбитое дыхание. Адриан старался не двигаться даже тогда, когда его Леди ушла. Видимо, у неё стало кончаться время перевоплощения. Он сжал подушку. Как же хочется узнать, кто она.