Christmas doubts

Сложно назвать жизнь, полную охоты на монстров размеренной, но такой её и считали Винчестеры до наступления Апокалипсиса. Теперь все стало не просто сложней — они как будто вышли на непроходимый уровень компьютерной игры. Надежда и вера в свои силы не спасают, когда понимаешь, что выхода из ситуации просто нет. Два человека и теряющий силы ангел, как ни крути, ничего не могли сделать с Дьяволом и всей небесной армией. То есть, так оно и было, пока чаша весов слегка не качнулась в их сторону. Габриэль явился маленькой группке отщепенцев внезапно и не менее внезапно согласился помочь. Вначале тирадам Дина о том, как все это чертовски подозрительно, просто-таки не было конца. Но помощь архангела была неоценима, да и сам он держался более чем дружелюбно — так что скоро все подозрения охотников развеялись сами собой. Честно говоря, со временем они даже привязались к нему. Кто-то сильнее других. Сэм никогда не сомневался ни в собственной ориентации, ни в собственном здравомыслии, поэтому в полной мере положение дел осознать смог не сразу. Все выходило крайне нелепо. Если бы охотник понимал точно, что происходит между ним и Габриэлем, то еще ладно, он бы хоть подобрал подоходящее слово. Вот только не понимал он катастрофически. Назвать это влюбленностью как-то язык не поворачивался, симпатией — тоже. Между ними существовало это дурацкое так называемое "трение". Это был и флирт (архангел флиртовал со всем, что двигалось, но с Сэмом он явно переходил негласные границы), и долгие взгляды, которые младший Винчестер раньше наблюдал только у Дина с Кастиэлем. Габриэль прикасался к нему чаще обычного, разговаривал с ним больше, чем с кем бы то ни было. Мысли Сэма на этот счет явно были позаимствованы из какой-то очень плохой мыльной оперы. Спокойно констатировать он мог только одно: пожалуй, они с архангелом сильно сблизились. Самым логичным в данной ситуации для младшего Винчестера было бы просто выяснить, что происходит, задать архангелу несколько наводящих вопросов — и все. Но здесь-то и крылась проблема. У Сэма не бывало интрижек или "просто секса". Он всегда влюблялся и хотел исключительно "отношений". Желательно, долгих и полноценных. Это, конечно, совершенно не соответсвовало образу жизни охотника, но таким уж он был. А вот Габриэль, насколько ему было известно, этих самых "отношений" не признавал вообще, если можно было судить по мифам о Локи и по его поведению и стилю жизни в целом. Так что идеи младшего Винчестера навряд ли были бы встречены с большим энтузиазмом. Скорее всего, Габриэль просто перестал бы с ним общаться — может, и улетел бы совсем. А это уже было бы расстройством не только для охотника, но и для всего мира, терявшего последний шанс. Именно поэтому Сэм старался задавать поменьше вопросов и держать все свои сомнения и надежды при себе. Хотя однажды они были очень близки к тому, чтобы перескочить планку неопределенности. Это было во время охоты на небольшое семейство вампиров в Колорадо. Дин сказал им оставаться у машины, а сам вместе с Кастиэлем отправился вглубь леса. Дескать, так будет в два раза меньше шума, работать будет проще и так далее. "Если помощь понадобится, мы вас позовем". Так что они так и остались вдвоем стоять ночью в снегу рядом с Импалой. Разговор закончился, толком не начавшись, и тишина постепенно стала очень напряженной, а расстояние между ними стало постепенно сокращаться. Между их лицами оставались сантиметры, когда неподалеку захрустели ветки. Вернувшиеся Дин с Касом успели разглядеть только какое-то молниеносное движение в темноте и, приблизившись, увидели своих братьев на расстоянии метров трех друг от друга. Никто тогда не стал это обсуждать, а потом случай и вовсе забылся. Хотя Сэм, например, много раз порывался спросить у Габриэля, что же это такое было. Что это значило? Подозрения, тысячи теорий пожирали его изнутри, практически сводя с ума. Вот только он боялся, что архангел разглядит в вопросе определенный намек, подтекст, и дело опять же кончится разрывом. А Сэм твердо решил: что угодно, только не это. Так что младший Винчестер продолжал бездействовать, надеясь неизвестно на что. Тем более, вокруг них, как никак, разворачивался конец света. Было чем заняться. *** Габриэль не чувствовал ничего подобного с тех самых пор, как покинул дом. И что только его дернуло встать на сторону Винчестеров? Скука, скорее всего, черт бы её побрал. Так или иначе, он присоединился к ним, и теперь они стали его новой семьей. Младший брат простил его, несмотря на все совершенные глупости и злодеяния. Дин был глупым и вздорным, конечно, но как архангел ни отрицал этого, смог стать самым близким к брату или другу человеком, который у него когда-либо был. А Сэм... Это было так странно. Габриэль очень долго не хотел принять то, как сильно охотник притягивал его. Но очевидные вещи отрицать бессмысленно — если архангел уже не любил младшего Винчестера, то был на верном пути к этому. Проблема была в том, что архангел понятия не имел, что ему делать с происходящим. Между ними были взгляды, слова, прикосновения — все то напряжение, которое обычно предваряло отношения. Здесь Габриэль терялся. Это был конец знакомой ему территории, самый настоящий обрыв. Иногда Габриэль задавался вопросом, что бы произошло в ту ночь, если бы Дин и Кастиэль не вернулись так быстро. Просто это был очень удачный и правильный момент, чтобы сделать первый (или какой он там был) шаг, еще чуть-чуть приблизиться. А теперь момент как будто напрочь октазывался подворачиваться — да и мысли у всех были заняты больше Апокалипсисом, нависавшая над ними тень которого продолжала расти. До последнего момента никто не ожидал, что их план удастся, да притом все еще и пройдет так гладко. Но Михаил уже сгинул в клетке, а сопротивление Люцифера стремительно слабеет — и все они понимают, на чьей стороне сегодня фортуна. Прежде чем скрыться в дыре, брат устало смотрит на Габриэля. Хотя он и молчит, а губы его неподвижны, архангел отчетливо слышит слова в своей голове "И как ты только живешь с этим? Ты давно перестал быть ангелом. Ведь ты, если подумать, гораздо хуже, чем Михаил или я. Я оступился, да, но ты с самого начала и до конца сознавал, что делаешь. Ты мог остановить все в самом начале, предотвратить и мое падение, и исчезновение отца, но ты просто молчал и позволял вещам происходить. И вот теперь ты снова нас предал, предал меня, Габриэль. Монстр здесь не я, а ты". Когда портал закрылся, Габриэль буквально рухнул на землю. Все это отняло у него слишком много сил. Дин тяжело дышит, помогая его подняться, но его лицо светится так ярко, как будто архангел смотрит прямо на солнце. «Ух, вот и все. Спасибо. Не знаю, что бы мы без тебя делали». Удостоверившись, что с другом все в порядке, он оглядывается, находит глазами Каса и несется к нему. Буквально сбив своего ангела с ног, охотник обнимает его так крепко, как только можно. Габриэль смотрит на счастливые лица Винчестеров и своего младшего брата, слова Дина продолжают крутиться у него в голове, и тут его вдруг со всей силы ударяет осознание. Вот почему все шло так хорошо. Он был им нужен. Жизненно необходим. Конечно, может, они и правда к нему чуть привязались. Но он был просто партнером по очередному заданию, орудием. А может, и необходимым злом. Вот дело подошло к своему логическому завершкению. Это конец, теперь они разойдутся — и все. От таких мыслей становилось тошно. Архангелу сильно захотелось перестать думать, перестать видеть эти лица. Сбежать от этих подозрительных сомнений — желательно туда, где очень много алкоголя. «Эй, Гейб! Ну что, пошли праздновать?» Сэм чуть не прыгает от радостного возбуждения, хотя не спал несколько дней подряд и ужасно устал. Габриэль заставляет себя улыбнуться, получается сносно. «Прости, но сейчас не могу, нужно еще кое-что сделать. Я присоединюсь к вам позже». С этими словами он улетает. Архангел приземляется практически наугад, у него нет особого местого назначения. Это не бар, это грязная дыра где-то в соседнем городе. Габриэль быстро пробирается к стойке и заказывает что-нибудь алкогольное, все равно что. С первым же глотком предательские мысли поглощают его полностью. Раньше, будучи трикстером, он свыкся с одиночеством. Оно, сколько он себя помнил, было его не столько верным, сколько назойливым вечным спутником. После самого побега из дома, у архангела внутри появилась черная дыра ужаса и отчаяния, которая вначале только гноилась и разрасталась. Наверное, поэтому он и присоединялся к асам — в надежде найти новую семью, как-то заполнив эту впадину у себя внутри. Но ничего не вышло, а он сам, так или иначе, сжился с ролью трикстера. Так было проще жить — он все еще мог наказывать заслуживающих этого, делать все, что ему было угодно. А черную разъедающую дыру Габриэль научился игнорировать, заполнять сладостями, девушками и проказами, в какой-то момент наконец вовсе забыв о её существовании. Он был свободен. Пока не встретил Винчестеров. Архангел провел с ними слишком много времени, чтобы снова вернуться к прежней жизни — теперь ему всегда было бы её мало. В какой-то момент он действительно начал воспринимать их как свою новую семью. Но теперь слова Дина целиком затопили его разум, наполняя его страшными параноидальными теориями. А что если они действительно все это время притворялись? Кастиэль совсем не простил его, Дин так и не начал толком ему доверять, его подколы были свидетельствами настоящей неприязни, а Сэм... что же тогда? Разыгрывал? Потакал? Ведь, в конце-концов, Люцифер был прав. Габриэль уже давно перестал быть ангелом, языческим богом, кем бы то ни было. У него не было ни дома, ни наименования, ничего. И он правда предал своих братьев. Архангел остро чувствовал вину, и она просто-таки буравила его изнутри. А самое ужасное было в том, что он уже ничего не может поделать. Кажется, где-то по пути к этому моменту он растерял всю свою былую чистоту и на самом деле превратился в чудовище. Архангел снова пьет, проглатывает уже который стакан, все еще не чувствуя облегчения. Тут его зовут — кто-то произносит его настоящее имя, а ведь этого не происходило уже так давно. Тем более, его зовет этот голос. Он даже не успевает подумать — уже летит, летит туда как можно скорее, к окликнувшему его по имени человеку. При виде друга Сэм улыбается. «Где же тебя носило так долго?» Архангел пожимает плечами, жест чуть расслабленней обычного. «А, знаешь, всякие скучные ангельские дела». «Понятно». Сэм улыбается еще шире, и это прекрасно, прекрасно, хотя и кажется просто невозможным. К тому же, так заразительно, что Габриэль не может не улыбнуться в ответ. Охотник обещает вернуться через секунду и уходит вглубь комнаты. Не то чтобы у такого маленького мотельного номера была хоть какая-то глубь, но тем не менее. Вначале Габриэлю кажется, что "House of Rising Sun" Animals, все еще играющий у него в ушах, это иллюзия, сухой остаток из бара, но на самом деле в комнате просто включена та же радоистанция. Дин и Кастиэль пьют, сидя за столом. Они соприкасаются плечами, практически даже опираются друг на друга. Кас не столько пьет, сколько смотрит на Дина, а Дин пьет, много пьет, но тоже не может оторвать восхищенного взгляда от своего ангела. Бобби с бутылкой пива усмехается в усы, глядя на них, и поправляет кепку. И Сэм подходит к брату, наклоняясь, что-то шепчет ему на ухо. А Габриэль стоит посреди комнаты и чувствует себя невероятно, оглушительно чужим. Он только сейчас ощущает, что все-таки действительно пьян. Все тело тяжелеет, а голове и лицу становится невыносимо жарко. Кажется, сделай он один шаг, и тот окажется неверным; он пошатнется и упадет. Габриэль смотрит на Сэма и все мысли, все желания, все страхи накатывают на него разом. Он с какой-то безнадежной ясностью понимает, что у того наконец появился шанс на нормальную жизнь, законченное высшее, красивую девушку. Габриэль понимает, что все люди в этой комнате — целые, полные, и сейчас они счастливы. А он лишний, просто никто. Габриэль слабо раскачивается взад-вперед под музыку, с пятки на носок, а потом отворачивается и уходит. Не улетает — уходит, затворив за собой дверь, а внутри все перекручивается еще сильнее от осознания, что никто даже не заметил его ухода. Ведь никто никогда не замечал, что Габриэль сбегал, никто не искал. Он просто умрет для них, как когда-то умер для своих братьев и сестер. На секунду он останавливается. Холодный, ледяной ветер сдувает волосы с лица и, кажется, замораживает щеки. Ладонь ложится на его плечо так неожиданно, что архангел вздрагивает и резко оборачивается. Это Сэм, неуклюже ссутулившийся, пытаясь спрятаться от ветра, нещадно пронизывающего его тонкую рубашку. Его лицо полно беспокойства и недоумения, он явно снова хочет дотронуться до Габриэля, но не решается, и его рука застывает в морозном декабрьском воздухе. «Габриэль, что случилось? Куда ты?» Архангел изо всех сил хочет, чтобы это кончилось, но, с другой стороны, не желает ничего больше, чем остаться в этом мгновенье, где он стоит рядом с Сэмом, вечно. Он сжимает кулаки и упрямо не поднимает взгляд, надеясь, что волосы закрывают его лицо и постепенно мутнеющие глаза, за которые ему так стыдно. Воспоминания о братьях, о доме как будто снова превратили его в ребенка, и вот теперь он позволяет себе страшные, непозволительные вещи. Но Габриэль не в силах ничего поделать. Все, что было на его изнаночной стороне, теперь лежит в руинах; броня разодрана в клочья. На смену им приходит чистое, ничем не замутненное отчаянье. Кровь ужасно громко шумит в ушах, но он все же слышит шепот: «Ну что же ты...» Он совсем не ожидает того, что Сэм обнимет его, как не ожидает и того, что это окончательно его сломает. Из архангела вырывается что-то похожее на всхлип и стискивает Винчестера так, как будто он — его последняя надежда на выживание. И это ужасно глупо, потому что это не так. Не так ведь? С другой стороны, если верить тому, что ангелы были созданы буквально из любви и ради неё... Сэм кладет подбородок ему на макушку и тихо уверяет его, что беспокоиться не о чем, что Габриэль теперь — тоже семья, и они никогда не бросят его и никуда не уйдут. Он говорит ему, что теперь перед ними целая новая жизнь, и он, если хочет может остаться с ними. И лучше бы Габриэль действительно остался с ними, потому что Сэм, например, очень просит его об этом. Винчестер говорит, а сам перебирает волосы своего ангела, гладит его по голове и прижимает к себе чуть теснее. Холодный ветер все еще дует изо всех сил и, возможно, им скоро придется вернуться обратно в мотель. На улице холодно, хотя нет и следа снега, что нормально для декабря в этих районах. Из-за света фонарей на черном небе почти не видно звезд. Близится Рождество.