Я чую тебя, вкусняшка

      Дверь не открылась. Вообще. То ли кто-то закрыл ее на ключ, то ли завалил мебелью с другой стороны. В любом случае, пройти не удастся.       Капкан захлопнулся.       Почти мертвую тишину разрезал звук включенной болгарки. Он рядом. Может, всего в паре комнат отсюда. Девушка подергала дверь. Без изменений. В горле встал ком, дыхание сперло. Она беспомощно оглянулась вокруг. Почти пустой коридор. Обломки столов, стульев, гора из основательно выпотрошенных трупов в углу. Бежать обратно — единственный выход.       Выход самоубийцы.       - Я чую тебя! Папа тебя чует! Вкусня-а-а-ашка! — захлебываясь от восторга голосил каннибал. — Папочка хочет почувствовать вкус твоего нежного мяска у себя во рту! Окорочок!       Девушка заскулила, вжимаясь в холодную стену, покрытую кровавой коркой. Силы были на исходе. Слишком долго она от него ускользала. Ноги ныли от продолжительного бега, дыхание еще не восстановилось. Голова разрывалась на части. Жутко хотелось просто осесть на пол и больше не вставать, ожидая когда он ее найдет, но тело делало по-своему.       Издав судорожный вздох, девушка еще раз оглядела коридор и замерла — сбоку, наверху, была отверстие вентиляционной шахты. Она нервно хохотнула, проведя рукой по лицу, будто смахивая невидимую паутину. У нее еще есть возможность выбраться из этого Ада живой.       Наверное.       Рев пилы оборвался так же неожиданно, как и начался. Смолкли крики того психопата, не было слышно ни звука за исключением ее собственного сердцебиения и прерывистого дыхания. Плохо. Очень-очень плохо. Потому что ты не знаешь — то ли он ушел, то ли понял, где находится жертва.       Стараясь двигаться бесшумно, она подошла к зияющей дыре вентиляции, из которой веяло мертвым холодом. Встав на мысочки, зацепилась пальцами и попыталась подтянуться. Тщетно. Даже если бы у нее были силы, она вряд ли бы смогла туда залезть.       Сердце пропустило удар.        Загнанная в угол жертва опустила руки, задрав голову. По щекам текли слезы, прорисовывая влажные дорожки на грязном от пыли лице. В голове стало абсолютно пусто.        «Нужно спрятаться. Сжаться в комок и слиться со стеной. Он не заметит. Конечно, не заметит».       «Заметит. Он каннибал, а не идиот».       Дикий вой болгарки эхом ударился о стенки коридора, разрывая барабанные перепонки и сжимая сердце в ледяные тиски.        — НАКОРМИ МЕНЯ!  — она повернула голову, и от увиденного кислород пропал из легких. — Накорми…        Нашел.       Вымазанный с головы до пят в крови, с прилипшими к коже чужими внутренностями и клоками волос, он медленно шел навстречу, будто зная, что ей уже деваться некуда. Оружие, готовое к использованию, озорно подрагивало в руке психопата, будто в предвкушении свежей плоти. Впрочем, как и хозяин.        Девушка застыла, не мигая смотря в затянутые пеленой безумия глаза каннибала. В глаза собаки, которую сразило бешенство. Молча стояла и пялилась на ниточку слюны, свисавшую с уголка губ и покачивающаяся при каждом его шаге. Псих довольно оскалился, облизнувшись.       Когда расстояние между ними сократилось до трех метров, мозг снова заработал, пуская по телу электрический разряд.       «Отомри, детка… Пора действовать. Разумеется, если ты не хочешь чтобы он вспорол твой живот, пока ты жива, и не вцепился в твои внутренности, разрывая их зубами, точно дикая собака. А ты будешь захлебываться своей кровью, пока не умрешь от боли. Амига… Он слишком близко».        По спине будто ударили кнутом. Каннибал занес руку с ревущей болгаркой над головой, протянув вторую руку к жертве, намереваясь схватить ее за горло. Ведь вот оно, мясо, готовое, напуганное, зажатое в угол. Вот только его пальцы схватили воздух. Зато из живота, с левой стороны брызнула кровь. Эта сучка посмела пригнуться, схватить с пола гвоздь, а вдобавок еще и воткнуть в его живот.        Лицо Фрэнка Манера исказила гримаса ярости. Как она посмела? … Но это было еще не все. Адреналин творит чудеса — девушка подпрыгнула и схватившись за края вентиляции, подтянулась, залезая в дыру. Сучка… Мясо… Свежее, сочное… Сбежавшее… Мужчина довольно ухмыльнулся, взглянув на кровоточащий живот. Из небольшой, но болезненной раны текла обжигающе горячая жидкость, стекая по ногам на пол. Выключив пилу, он развернулся и резво зашагал прочь.        Он знал, куда ведет этот проход.        Тем временем, запуганная досмерти девушка, поскуливая, ползла вперед в полной темноте и в полном неведении куда она, собственно, ползет. Но это было не особо важно. Он ее не схватил. Тяжелых ранений нет. За ее спиной не стоит психопат-людоед. Она в относительной безопасности. В этом месте такое можно считать необычайным везением.        В нос ударил невыносимый запах разложения. Нет, в смысле гниение — это неотъемлемая часть этой психушки, но это… это было невыносимо. Слишком.        «Дьявол…»        Живот сдавил спазм, спина непроизвольно выгнулась. Через пару секунд ее вырвало тем немногим, что ее желудок еще не успел переварить. Ее пробила дрожь. Слабость навалилась с удвоенной силой. Еще один рвотный позыв подавить не удалось. Руки и грудь вымазаны в блевотине. Голова разрывалась от боли. Зарычав сквозь крепко стиснутые зубы, она ударила рукой по стенке вентиляции, чтобы хоть как-то отвлечься.       «Плохая идея». — хорошая мысль, пришедшая в голову слишком поздно.        Опора под ней резко пропала. От шока не издав ни звука, жертва провалилась вниз, пролетев пару метров и упав животом на что-то твердое. В воздух взметнулись тысячи черных точек, которые тут же закружили у нее над головой.        Мухи.        Комната перестала плясать перед глазами и картинка сфокусировалась. Лучше бы этого не происходило.        Трупы.        Гребанная комната почти доверху забитая гребанными трупами. Разрубленные пополам, с отрубленными головами и лишенные большинства конечностей. Остекленевшие, выпученные глаза смотрят в никуда. Мухи и черви роются в грудах тел, медленно пожирая их.        Девушка вскочила, завизжав от ужаса и автоматически подпрыгивая на дрожащих ногах, стараясь не наступать на трупы, но это было невозможно. Они были везде. Наконец, более ли менее успокоившись, она встала в углу, рядом с дверью, намертво заваленную убитыми пациентами, охранниками и врачами. Петли были на внутренней стороне, поэтому выйти этим путем нереально. Так же как и забраться обратно наверх. Слишком высоко.        «Невозможно», «нереально». Ты снова в клетке, только на этот раз в компании более сотни обворожительных и молчаливых парней. Ну разве не прелесть?       Если только положить этих дружелюбных ребят друг на друга…НЕТ. Она к ним не притронется. Ни за что на свете.        Ее снова пробила дрожь. Снова тошнота. Запах рвоты смешался с запахом разложения, ударяя в голову. Перед слезящимися глазами все поплыло.       Господи, да когда же это закончится? Что делать? Куда, блять, бежать? КУДА, СУКА, КУДА?!… Боже… Боже… Боже… Сбежала от хищника, но угодила на следующий круг этого Ада. Так как отсюда выбраться?        Тысячи мух, назойливо жужжа, летали вокруг головы, наровя залететь в рот, в нос и в уши. Девушка отмахивалась руками, но насекомые, видимо, вспомнив, что вокруг куча пищи поаппетитней, полетели обратно к трупам, залезая в открытые раны.        Вжрууууууум.        Болгарка.        Каннибал.        Спустился на следующий круг Ада, следом за мной.        — Окорочок… Папочка тебя чует, вкусняшка… Твое наказание… Запеченный кролик…- Из-за дисковой пилы не было слышно его шагов. Но это и не понадобилось.        Звук раздавался прямо за дверью. Грязное стекло не позволяло ни черта увидеть, но он был там. Она чувствовала его присутствие. Это может прозвучать странно, но между ними установилась связь. Связь между удавом и кроликом.        Ровно дышать не получалось. Дыхание постоянно сбивалось. Колени подогнулись, и она чуть не угодила в собственную лужу рвоты на спине у трупа, на котором стояла. Сердце отбивало бешеный ритм, явно пытаясь пробить ребра и вылететь наружу. Вонь от мертвецов больше не донимала — она к ней привыкла. Попыталась встать, но правая нога неожиданно провалилась, застряв между телами. Значит уйти не получиться. Если он решит прорубить дверь, то она больше не сможет убежать.       Удав раскрыл пасть, готовый заглотить кролика целиком.        Раздался невообразимый грохот и верхняя часть двери разлетелась в щепки.        «Мне показалось, или эта чертова пила завыла громче? Как будто она тоже меня чует… Мне пиздец».        И тут, стоя одной ногой по колено в кровавом месиве из органов и прочего, ее посетила мысль. Спасительная, но безумная как и все в этом месте мысль. Омерзительная до невозможного мысль.        Дверь медленно, но верно, разлеталась в щепки. Все перемешалось. Визг болгарки, стук собственного сердца, прерывистое дыхание, жужжание мух и захлебывающиеся крики психа.        Она вытащила ногу и, вновь встав на колени, плюнув в сердцах, стала разгребать руками вывернутых наизнанку жмуриков, сильно потяжелевших после смерти. Времени было в обрез, но другого выхода не было. Разве что смерть, но инстинкт самосохранения плевать хотел на этот вариант. Она хотела спрятаться, скрыться от его безумных и зорких глаз.       Врууууум       Вкусняшка       Почти, давай же. Это ненадолго.        Наконец она разгребла достаточно, что бы была возможность лечь между ними, а потом накрыться отброшенным трупом сверху. Руки, ноги, живот — все было покрыто уже свернувшейся кровью.        В разрубленную щель двери протиснулась рука каннибала. Лишь бы не заглянул внутрь.        Поскользнувшись, она упала на спину в вырытое пространство. Она повернула голову и взвыла. Прямо на нее смотрел труп охранника, без нижней челюсти и черными впадинами глазниц, в которых копошились мухи и другие белые личинки.        Медлить нельзя.        Приподнявшись, она, дрожа от омерзения, схватила другого мертвеца за одежду и потянула на себя. Тело навалилось на нее непосильной тяжестью, выбивая воздух из легких. Именно в этот момент, судя по звукам, дверь не выдержала и сломалась. Она не могла видеть, что происходит и она не могла сказать, хорошо это или плохо. Ей хотелось и не хотелось знать, что там творится. Пила резко замолкла, как и психопат.        Придавленная жертва часто дышала, зажмурившись и пытаясь ничем не выдавать своего присутствия. Поверить только, она лежит в горе склизких органов, вслушиваясь в тишину, но не слыша не звука.       Его не слышно. Сколько ты уже тут лежишь? Пару секунд или пару лет?       «Он ушел… Если его не слышно — он ушел… Ушел… Поверить только…»        Неожиданно по щекам вновь потекли слезы. Слезы счастья, слезы облегчения.        Удав уполз.        Пора выбираться.        — Вкусняшка…        Ногу пронзила резкая боль и девушку жестко вырвали из океана мертвецов. Секунда - и она лежит лицом к лицу с безумным каннибалом.        Псих ухмыльнулся и провел ярко-красным языком по потрескавшимся губам.        Ей конец.