P.S. Я принадлежу тебе

      Пустой стакан с остатками льда гулко стукнул по лакированному дереву, и бармен спешно добавил новую порцию напитка цвета темного топаза с отливами старого золота. На языке все еще перекатывалось послевкусие с оттенками специй и легкой кокосовой тональности. Изабель немного посмаковала остатки предыдущей порции, крутя в руках наполовину наполненный стакан. Она всегда отдавала предпочтение именно этому напитку, недовольно морщась при виде коньяка или виски. Конечно, любимый ею бренди не сильно отличается от коньяка, но ей всегда казалось, что он мягче и приятнее, при такой же крепости. Она не любила вино или прочие легкие напитки, которые так нравятся другим девушкам, считала их слишком слабыми для такой сильной духом охотницы.       — Виски, — рядом послышался низкий, мрачный голос, достаточно громкий, несмотря на рокочущий тембр. Строй мурашек пробежался по задней части шеи Изабель и спустился куда-то в область поясницы. Титаническим трудом досталось ей невозмутимое выражение лица и глядящие перед собой глаза. Ей хотелось прикрыть их, наслаждаясь приятно звучащим голосом. Но как бы она не желала поднять белый флаг, падая в поглощающую черную бездну, охотница не могла себе этого позволить. Он — темный. Плохой. Злой.       — Долго ты будешь меня преследовать, Моргенштерн? — безучастливым тоном произнесла Изабель и перекинула назад упавшую на плечо прядь. Она надеялась, что в ее движениях или голосе не проскользнули нотки дрожи, иначе все пропало. Он всегда появляется лишь после исчезновения ее братьев, в те моменты, когда она остается одна. Ей приятно грела душу его симпатия, но она видела, что между ним и его сестрой что-то большее, чем родственная любовь. И Изабель не могла поверить, что способна разрушить эту сильную связь, прекрасно понимая, что является для него просто развлечением. Но хочет ли она сама чего-то большего? Джонатан легко усмехнулся, и она буквально чувствовала эту кривоватую улыбку на его лице и пристальный изучающий взгляд. Он не сломит ее. Как бы не пытался.       — Хм, — протянул он, задумчиво сводя брови к переносице. Затем проникновенный шепот защекотал ее ухо. — Примерно до падения твоих защитных стен, — парень отодвинулся обратно, а Изабель ощутила столкновение твердеющих сосков и тонкой ткани бежевого бюстгальтера. Она понятия не имела, что творится в этой безумной голове, обрамленной платиновыми волосами, и не была до конца уверена, что хочет узнать. Ее определенно влекло к нему, как, видимо, и его к ней, но отчего-то Лайтвуд хотела хотя бы немного большего, нежели простое физическое удовлетворение. Того, чего никогда не случится. Джонатан Моргенштерн ни за что не падет, раненный стрелой Изабель, перед ней на колени, хотя бы потому, что было бы неплохо уметь держать лук в руке. Брюнетка горько усмехнулась и коснулась губами прохладного стекла, оставляя на нем следы от помады.       — А что же насчет твоей сестры, Джонатан? — парень повернулся и удивленно изогнул бровь. Наверное, впервые Изабель назвала его по имени, даже не выплюнув ему это в лицо.       — Может не будем портить вечер? — выражение его лица быстро сменилось на раздраженное, и на пару секунд повисло молчание. Изабель не знала, что сказать дальше, Джонатан же отгонял бесящие мысли. Игривые искорки появились в затемненных глазах, подхватывая хитрую ухмылку его губ, и Моргенштерн немного наклонился к собеседнице. — Она где-то там, наверняка развлекается с твоим братцем. Так почему же нам не последовать их примеру? — прохладная ладонь коснулась колена Изабель, пуская вокруг мелкие мурашки по коже.       — Хм… Например, потому, что я не испытываю к Джейсу ничего, кроме простой братской любви, — буркнула брюнетка, закидывая остатки обжигающего холодного напитка практически в самую глотку. Но до сих пор не тронула руку Моргенштерна, позволяя ей продолжать покоиться на ее ноге. Она вновь гулко стукнула пустым стаканом, показывая бармену, что готова к следующей порции. Изабель опасалась поворачиваться к собеседнику, не зная, какой реакции ожидать на свои слова.       — И какой же это по счету? — Джонатан прилагал не мало усилий, стараясь не реагировать на брошенную фразу, что оказалось сложнее, чем он думал. Перевести тему — лучший выход. Он не хотел рушить ту тонкую нить, образовавшуюся каким-то магическим образом между ними. Ему нравилось то, что происходит. Нравилось чувствовать тягу к кому-то, кроме своей сестры. Он даже был бы рад выбраться из этих оков, и восхищающая брюнетка, сидящая рядом с ним, стала единственным ключом к его свободе. Призрачной надеждой, что исчезнет, стоит лишь глазом моргнуть. Изабель Лайтвуд никогда не будет принадлежать ему. Она не окунется в эту тьму, и не разрушит ее своим светом.       — Чем меньше стаканов, тем больше я понимаю, насколько дорого может обойтись мне общение с тобой, — девушка пожала плечами и прикрыла глаза, наслаждаясь проникающим внутрь бренди. В ее голове промелькнула мысль: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Но была ли она пьяна? Лишь слегка захмелела, не более. Почему же тогда открывает свои карты перед ним? Изабель никогда не испытывала на себе отупение при виде того, кто ей нравится. Всегда думала, что это дурацкие россказни, глупых девчонок, но сейчас отметила для себя одну интересную мысль. Было бы неплохо стать немножко умнее в его присутствии, и чуточку больше молчать. Или хотя бы думать, перед тем, как что-то ляпнуть.       — Что ж, — усмехнулся Джонатан. — Тогда, пожалуй, мне стоит скупить весь бренди в этом городе, — он махнул рукой бармену, и перед ними оказались две полные бутылки: Torres и Jack. Изабель вопросительно посмотрела на собеседника, не в силах скрыть легкую полуулыбку. — Я готов постоянно ощущать на твоем языке вкус Торреса, если так ты станешь ближе ко мне, — последние слова он буквально выдохнул ей в губы, но все же замер практически в миллиметре, ощущая дыхание Изабель на своей коже. Их глаза впивались друг в друга, сцепляясь взглядами в каком-то диком танце. Брюнетка утопала в стальной черноте, захлебываясь собственными нахлынувшими чувствами, Джонатан же наслаждался плескающейся темной карамелью в слегка расплавленном алкоголем взгляде.       — Так привяжи меня, — шепнула девушка, опустив взгляд на его изогнутые в фирменной ухмылке не сомкнутые губы. Джонатан всем своим нутром ощущал ее влечение и внутреннюю борьбу. Он был уверен, что в эту секунду в ее голове развернулась война, и сама девушка кидает плюсы и минусы своих возможных действий и их последствий в соответствующие чаши весов. Ему нравилось наблюдать за ее скитаниями, было интересно видеть, как кто-то принимает тот или иной выбор, тщательно обдумывая каждую мелочь. И, конечно, в глубине его изувеченной души тлел уголек надежды, что она не последует примеру его сестры и все-таки ступит на его мрачную тропу. Изабель разрывалась между тем, что хорошо, а что плохо. Она — хорошая. Он — плохой. Но такая ли хорошая она и такой ли плохой он? Границы стирались в ее голове, и девушка терялась, не знала, как поступить и куда идти дальше. Хотелось разделиться на две части и спокойно, без зазрения совести, делать то, что положено и то, что нравится. Правильная Изабель отправилась бы в институт и выкинула Джонатана из своих мыслей раз и навсегда. А темные частички ее души, собирающиеся во вторую, обрамленную черными крыльями Изабель совершили бы то, о чем взвывали все это время, чуть ли не с самой первой встречи с Моргенштерном.       Она зажмурила глаза и с силой ударилась своими багровыми губами в его, обхватив пальцами края его куртки и сжимая их до побелевших костяшек. Джонатан быстро включился, реагируя на действие, которое он ожидал меньше всего, и ответил на порыв девушки, притягивая ее ближе к себе. Его мысли крутились лишь вокруг нее, словно она центр вселенной. Его вселенной. Он буквально ощущал, как Клэри шагнула в сторону, освобождая место для Изабель. Такой маленький, едва заметный шажочек, но Джонатан понял, что готов положить всю свою рваную душу и изуродованную сущность к ногам Изабель Лайтвуд. И он готов разрушить весь мир, покромсав его на мелкие осколки, если она того пожелает. Демоническая кровь, смешанная с нефилимской, бурлила в его жилах от эмоций, и неосознанно он обрушил на Изабель все то, что так восхищало ее в нем. Он властно ворвался в ее рот, по-хозяйски обращаясь с брюнеткой, отчего ее сердце трепетало, подобно маленькой колибри, заключенной в клетке. Сила, с которой его руки сжимали женское тело, вдавливая в твердую мужскую грудь, обездвиживала, выбивая весь воздух из легких. И абсолютное превосходство превращало ее из храброй воинственной охотницы в хрупкую нежную девушку под защитой своего парня.       Своего.       Парня.       Оружие сложено со звонким металлическим лязгом.       Она преклонила колено перед разворачивающимся и вздымающимся вверх облаком тьмы. Тьмы со стальными черными глазами и мягкими прохладными губами, с невероятной нечеловеческой мощью окольцевавшей сильными руками тонкую женскую талию.