I miss you so

— Черт, Лу, мы находимся в одном городе и не можем встретиться, какого черта? — с ноткой обиды прошипел Гарри в трубку, и Луи уже представил, как его солнце надувает губу от недовольства. — Ох, Гарри. Я скучаю по тебе, ты ведь знаешь? Но сейчас не время, — еле-еле ответил парень. Оба парня понимали ничтожность ситуации: они совсем близко, но так далеко. Сколько это еще будет продолжаться? Сколько еще влюбленным придется скрываться? Ответа на этот вопрос не знал никто. И именно поэтому Луи было так сложно каждый раз говорить Гарри эти частые «скоро все будет хорошо» по телефону или скайпу, попутно сдерживая крик отчаяния, который вот-вот вырвется из груди. — Ты мне снился сегодня, знаешь. Это был небольшой сон, ну или я немного запомнил, не знаю, — голос Гарри ожил при упоминании сна, и Луи опять представил лицо Гарри в этот момент с его прекрасными ямочками на щеках и морщинками в уголочках глаз. — Хочешь, расскажу? — Ты еще спрашиваешь? — Ладно. В моем сне мы были вместе на берегу океана. Солнце светило так ярко, что ослепляло тебя, от чего ты вечно мило жмурился, но все равно не переставал смотреть на меня, — Гарри чуть слышно усмехнулся. — А потом мы пошли в наш маленький домик, он был прям на берегу, прямо как мы мечтали, помнишь? — Конечно, Гарри. Маленький домик с большим количеством света, с огромными окнами и прозрачными длинными занавесками, которые бы развевались по воздуху при каждом дуновении ветра…, — Томлинсон закрыл глаза и представил себе этот домик и себя с Гарри внутри. — Продолжай, пожалуйста. — Мы зашли в дом, а ты схватил меня за руку и, посмотрев мне в глаза, сказал, что у меня какая-то пушинка в голове. Ты был таким красивым, Луи. И когда ты достал ее у меня из волос, я поцеловал тебя. И знаешь, мне показалось, что мы целовались целую вечность, и мне стало так грустно оттого, что это просто сон. А потом знаешь что было? Угадай, Лу. — Даже не представляю, Гарри. — А потом ты посадил меня к себе на бедра и понес на кровать, — голос Гарри стал безумно хриплым, и в нем чувствовались нотки возбуждения. — А потом, Лу, а потом я проснулся, представляешь? Так обидно было. — Черт возьми, Стайлс, я так хочу тебя, — Луи тяжело вздохнул, чувствуя уже внушительный стояк только от рассказов Гарри. — Хочешь, я расскажу тебе, что бы я сделал потом, если бы твой сон не прервался? — Да, пожалуйста, — шепотом отвел Гарри в предвкушении. — Я бы положил тебя на кровать, не переставая целовать, — Лу расстегнул ширинку своих джинс и засунул руку в боксеры, поглаживая член. — Я бы снял с тебя плавки, (мы же были на пляже, верно?), а твой член бы уже стоял. Ты ведь всегда возбуждаешься от моих поцелуев, котик. Спустился бы вниз по твоей груди влажными поцелуями. Гладил бы твой член. Он такой большой. У тебя красивый член, ты знаешь, Гарри? — Луи замолчал, ожидая ответа, но услышал лишь стон. – Нет, Гарри не молчи, скажи это. – Да, да, я знаю, продолжай, — умолял Стайлс. — Что ты знаешь, Гарри? — Луи так любил, когда его мальчик говорит грязные слова и в этот раз он не мог не услышать их из его уст. — Что у меня красивый, эмм…, член. У меня красивый член, да. — Черт, Стайлс, я тебя обожаю, — Член Луи был уже налит кровью и влажный от большого количества смазки. — Я глажу твой красивый член, Гарри и провожу пальцем по уздечке. И ты стонешь. Так хрипло и сладко стонешь. Я хочу, чтоб ты меня трахнул. Прямо сейчас. Ты трахнешь меня, Гарри? — Дааа, — еле слышно со стоном ответил парень на другом конце провода. — Что «да», Гарри? Чего ты хочешь?  — Я хочу трахнуть тебя, чертов Луи. Трахнуть тебя в твою шикарную задницу, — на одном дыхании сказал Стайлс, и Луи уже представлял, как щеки Гарри залились краской из-за того, что он только что сказал. — Отлично, котик. Я бы сел сверху и начал бы опять тебя целовать, понемногу насаживаясь на твой член. Он такой большой, Гарри, мне кажется, я никогда не привыкну. Чувствую привычную приятную боль. Но потом будет хорошо, я знаю. Мы оба знаем. Ты впиваешься своими сильными пальцами в мои бедра. Там останутся синяки, Гарри. Когда-нибудь я накажу тебя за это, котенок. Насаживаешь меня на свой член, а я не сопротивляюсь. Мне нравится, как ты это делаешь. Твоему члену так туго в моей попке, но я знаю, тебе нравится чувствовать, как я сжимаюсь вокруг тебя. Я чувствую, что еще чуть-чуть, и ты кончишь. Я хочу, чтоб ты мне подрочил, помог кончить. Ты сделаешь это, Гарри? Сделаешь? Пожалуйста. Я молю тебя, и ты, конечно же, соглашаешься. Твоя рука обвивает мой член и немного сжимает его. Да, так хорошо. Ты водишь рукой вверх и вниз, иногда надавливая на уздечку, и я чувствую, что уже на пределе. Ты меня опережаешь, и я чувствую теплоту, которая разливается внутри меня. Это так опьяняет, и я кончаю следом за тобой, — Луи кончает у себя в комнате и тяжело вздыхает. — Ты кончил, малыш? — Да, Луи. Я тебя так люблю, — голос Гарри дрожит, и Томлинсон опять же представляет, как его мальчик сейчас лежит раскрасневшийся от удовольствия, с прикрытыми глазами. Такой невинный и прекрасный. — И я тебя люблю. Очень, Гарри, и, — Лу запнулся, — я тебе обещаю, что скоро мы увидимся. Слышишь, Гарри? — Лу, я спать хочу. Споешь мне? — Конечно, котенок. Что ты хочешь? Может, «18»? Или «Little things»? Ой, или хочешь, я спою что-то из репертуара broods? Но на том конце была тишина. Лишь тихое посапывание было ответом Луи. Его малыш сладко спал. Луи закрыл глаза и представил себе, как его ангелочек спокойно спит рядом с ним, крепко прижимая его к себе. Томлинсон так и заснул с телефоном на подушке, слушая сладкое сопение своего котенка.