Роковая ошибка

Темное помещение с изодранными вещами, когда-то бывшими весьма дорогой одеждой. Он сидел на кровати, поджав под себя ноги. Его голова была откинута назад, а по щекам то и дело катились слезы. Он мог себе это позволить. Ведь тот, кого он ждал, придет только через полчаса. Делать что-либо совершенно не хотелось, а желудок крутило от голода. Просто он забыл, когда ел в последний раз. Казалось, он несколько дней не слезал с кровати, ожидая свой лучик света. За окном шел дождь, ливень с грозой. Он ненавидел грозу. Вернее боялся ее. Когда-то. Сейчас в нем осталась лишь пустота. И боль. Много боли. Щелкнул замок, и он, быстро потерев глаза, постарался успокоиться, рухнув поперек кровати и зарываясь носом в скомканное одеяло. Он не хотел, чтобы кто-то видел его красные глаза и искусанные в кровь губы. Он чувствовал, что его любимый пьян. Слишком остро он всегда чувствовал своего котенка. Он так и не понял, почему котенок сказал, что больше не может быть с ним. Они же братья. Это невозможно. Как можно устать от своего близнеца? А ведь он отдался своему брату. Наплевав на все табу. Да это было уже и не важно. Легкие шаги, и его брат мягко устраивается рядом. Изящные пальчики пробежались по руке. Вздрогнув, он невольно захотел замурчать от ласки. Но сдержался, лишь повернул голову и спросил хриплым от длительного молчания голосом: — Билл. У меня болит спина. Сделай мне массаж? Пожалуйста, — Том поерзал, устраиваясь удобней и невольно задевая бедром забравшегося на кровать брата. — Хорошо, — стянув футболку, старший снова улегся как прежде, вытягиваясь во весь рост. Когда Билл был пьян, его можно было уговорить на что угодно. Хотя Том и чувствовал, что брат более менее контролирует себя. Это было странно, учитывая его согласие на массаж. Плавное движение, и Билл, оседлав Тома, легонько провел ноготками от шеи по позвоночнику, заставляя брата зажмуриться и сдавленно выдохнуть. Том знал, что Билл все еще любит его. Сильно и больше жизни, но не может или не хочет вернуться. Прошел уже почти год, как Билл бросил своего брата. Странно звучит — «бросил брата», но так оно и было. И это было чертовски больно. Ласковыми ладошками Билл начал невесомо поглаживать спину, мягко разминая затекшие мышцы. Том все же начал тихонько мурчать и покусывать от удовольствия измученные губы. Любые прикосновения Билла были будто по струнам души. Даже когда он, приходя с очередной вечеринки, делал ему больно, раздирая кожу ногтями или кусая до крови. Но Том слишком любил брата и потому молчал. Лишь потом, пошатываясь от боли в теле, плелся в ванную и, падая на пол, врубал воду и плакал от разрывающей его боли потери и непонимания. Просто он действительно не понимал, почему Билл будто нарочно мучает его. Это было похоже на выжигание из Тома любви. Вот только он любит своего младшего братишку все сильнее. Извращенной любовью с примесью боли, наслаждения и крови. А потом, успокаиваясь, Том шел под бок к брату. Тот любил обнимать Тома во сне, собственнически прижимая к себе. Иногда. Он слышал как Билл кричит во сне и зовет его. Это было больно. Как будто крик был в его голове. Но брат не подпускал его близко. Лишь иногда. Когда Том однажды попытался вырваться из этого замкнутого круга, Билл запретил ему умирать, сказав, что в противном случае убьет себя. Том помнил, как это было больно. Лезвием по венам. Он не успел. Не успел, и ненавидел себя за это. Билл не отпускал его, но и не позволял быть им вместе. По лопатке прошелся юркий язычок, и Том выгнулся за прикосновением, сдерживая стон и слушая хруст позвонков. Он хотел поднять голову, но ладонь брата властно надавила на затылок, заставляя лежать смирно. Мягкими поцелуями по позвонкам, словно считая их. Том опять заворочался, тихо поскуливая и желая посмотреть брату в глаза. Билл немного приподнялся, наконец, позволяя ему это сделать. Быстро перевернувшись, Том посмотрел в глаза близнецу, выгибая бровь, в точности копируя излюбленный жест младшего. Медленно наклоняясь, Билл не сводил шоколадных глаз с лица брата. Тут Том понял, что сейчас произойдет, когда брат облизнулся, и его пробили иглы страха и волнения. Билл год не целовал его в губы. Кусал, да. Дразнил, да. Мог царапать, ласкать руками как захочет. Но не целовал в губы. Билл вообще вел себя странно все это время. Будто сдерживал себя. Выдохнув Тому в рот, брат поцеловал его в уголок губ. Увидев, насколько они истерзаны, Билл, вздохнув, принялся ласково вылизывать рот брата, проскальзывая внутрь. Невольно приоткрывая рот шире, Том обхватил губами язык брата, прикусывая его прямо за штангой. Он обожал так делать. Продолжая ласково покусывать, он все еще с волнением всматривался в любимые черты. Вдруг оттолкнет. Том сомневался, стоит ли верить этой пьяной нежности. Брат закрыл глаза и слегка нахмурился, чем невольно заставил Тома нервно выдохнуть. Билл потянулся, и юноша послушно отпустил его язык, но младший, видимо не удержавшись, впился настоящим поцелуем в губы близнеца, заставляя Тома охнуть от неожиданности. Проникая языком в рот брата, Билл начал вылизывать его, задевая штангой зубы. Мягко начиная отвечать, старший положил брату руки на бедра, пересчитывая пальцами складки на джинсах близнеца. Билл оторвался от губ Тома, игнорируя разочарованный вздох, и прошептал на ухо: — Хочешь? — Том беспомощно заскулил, судорожно закрывая глаза и медленно кивая. Он боялся — после предыдущего раза парень не мог сидеть нормально несколько недель. Том решил рискнуть. — Люблю тебя, котенок… — Том преданно смотрел в глаза близнецу, пытаясь рассмотреть в них ответ. Увиденное заставило Тома похолодеть. — А я… — Том не мог дальше слушать. Вскочив, он схватил футболку и выбежал из квартиры, хлопнув дверью. Том стоял и смотрел на далекие огни города. Ветер порывами налетал на него, стараясь сбить вниз. А может оттолкнуть. А Том смотрел вниз с крыши небоскреба, когда по бледной щеке бежала слеза, срываясь вниз. Смешно даже. Как в клипе «Не прыгай». Том не любил этот клип, потому что знал, каких трудов его брату стоило заставить себя стоять на самой кромке. Так высоко, настоящая пытка. Том никогда не боялся высоты. Шум города совсем не трогал его. Его притягивало небо. Россыпь звезд и полная луна. «Романтика, черт подери». Том невольно улыбнулся промелькнувшей мысли. Всего один шаг отделял его от облегчения. Он не хотел больше существовать. Том вздохнул и уже собирался шагнуть вперед, как передумал и повернулся спиной к краю. Шагать назад. Как шаг в прошлое. Пусть делают вид, что его никогда не было. Медленно, как в фильмах, он расслабился и, разведя руки в стороны, представил, что падает на мягкую перину, и начал заваливаться назад. Удар. Дверь чердака, ведущая на крышу, распахнулась, ударившись о стену, и Билл вырвался на открытую площадку, кидаясь к Тому и протягивая руку. Миг, но… Он не успел ухватить близнеца за подол футболки. Всепоглощающий ужас отражается в глазах и губы Тома шепчут последнее «люблю». — Нет!!! Том.., — Билл рухнул на колени. — Нет… любимый… Он не смог уйти вслед за братом. Билл ненавидел себя за то, что отпустил его. Упустил. Дал умереть. Но смерть двоих детей их родители бы не пережили. Часто Билл ходил на могилу Тома, заросшую маргаритками. Иногда он чувствовал его присутствие, будто ветер ласкал его руками брата. По утрам ему чудился нежный поцелуй в щеку. Сейчас он сидел на коленях у могилы своей души, сердца, эмоций, любви. На самом деле, в тот день, в их День Рождения, он напился для храбрости. Билл хотел быть с братом и больше не мог терпеть. Хотел попросить прощения за всю причиненную им боль. Но не смог сдержаться. Это было роковой ошибкой. Чертов алкоголь и потеря контроля. Проведя рукой по алым бутонам роз, он положил их на законное место. Туда, куда клал все остальные. В который раз читая выбитые словно в его душе буквы: «Томас Каулитц-Трюмпер 01.09.1989-01.09.2008 Ты навсегда в наших сердцах» the end