Мед.ведь.ма

Чонгук и Чимин десантировались из машины Дэхёна возле подъезда дома, в котором снималась их холостяцкая квартира, где жили то одни, то другие, в зависимости от того, кто из золотых отправлялся на задание, а кто прибывал из вечных, опасных командировок. Некоторые предпочитали чаще останавливаться у Серина, их главного связного и головореза в Сеуле, хозяина развлекательного комплекса «Пятница», где получали бесплатно номера и не бесплатные услуги их девочек – шпионок в роли проституток. Заведение Серина было одновременно гостиницей и борделем, но борделем более чем приличным. Туда нужно было пройти отбор, и там не принимали ни абы каких клиентов, ни абы каких работниц. Девушкам обеспечивались безопасность, высокий уровень комфорта и благоприятных условий труда, они получали очень хорошие заработки, а взамен должны были предоставлять вытягиваемую из посетителей информацию, что подразумевало безраздельную преданность золотым. Конечно, бывали среди молодых людей и такие, которым путаны-лазутчицы готовы были отдаваться даром, за красивые глаза, за галантные манеры, за доблесть и подвиги. Не все, но влюбчивые куртизанки тоже встречаются. На долю Чонгука пришлась пара таких, поэтому он не любил часто заглядывать к Серину. Ему не нравилось ощущать привязанность к себе. Поднимаясь по лестнице с Чимином, парень вспоминал себя давнего, и сравнивал с собой нынешним. Ещё два года назад, когда они с Ви и Шугой пытались привезти Элию из Китая сюда, на её родину, он не был настолько хладнокровным, но тот провал повлиял на многих, изменил и его. Ему было неприятно и вместе с тем заманчиво наблюдать за тем, как наивная и хорошая девочка слепнет от любви к негодяю, и как он, честный и порядочный воин, не в состоянии на неё воздействовать хоть как-нибудь, потому что не врал и не желал пудрить ей мозги. Тогда-то Чонгук и понял, что внешние проявления и у золотых не всегда должны быть искренними, прямыми и не наигранными. Какая разница, что из себя изображать и какую играть роль? Главное – что внутри. Главное – держаться стороны света, а для его победы можно и мухлевать. Ви, к сожалению, такой точки зрения принять не захотел, наоборот, избавившись максимально от какой-либо лжи в себе, зарекшись притворяться и обманывать, поэтому им стало немного неудобно работать в тандеме. Да и Чонгук здорово обогнал всех близких друзей по боевому мастерству, поэтому чаще выступал с командой высшего уровня – Чимином, Хоупом, Эном или Бродягой. Они летали в самые горячие точки, они пригибались под пулями и нейтрализовывали террористов в горах, преступные группировки в лесах, мафиозные кланы в мегаполисах. Они совали свои задницы в такое пекло, что после него вообще мало уже чего хотелось и моглось, лишь бы выжить, лишь бы вырваться и вернуться, чтобы потом, опять и опять, предотвращать новое и новое зло. Хотя оно и не всегда было вот такое физическое и материальное – бомбы, пулемёты, захваченные заложники. Бывало ведь зло и моральное, разоблачаемое куда сложнее, но оно наносило не меньший вред и разрушения. Оно тоже губило, и вот с таким злом Чонгук хотел бы бороться с не меньшими усилиями. Да только талант в боевых искусствах заставлял его быть задействованным именно в боевых операциях. И иногда ему хотелось разорваться, чтобы успеть всё. - Ви пока не будем говорить, да? – остановился Чимин перед дверью. - Не будем, - кивнул Чонгук. – Когда появится какая-то конкретика, хотя бы информация о том, где Элия, тогда скажем. Хотя… если ему сказать, что она, допустим, в Сингапуре, кто его знает? Вдруг он сломя голову понесётся и подставится? Нет, надо будет подождать момента, когда мы и узнаем, и уже что-нибудь спланируем. Чтобы выдать ему готовый макет действий. - Да, - согласился товарищ. – И при Шуге не проболтаться, когда его выпишут. А то этот издавна сложившийся дуэт сговорится и побежит лупить Эвра. - Да я бы даже к ним присоединился, - продолжил мечтать о прерванном Дэхёном воображаемом реванше Чонгук. – У одного Эвр увёл девочку, у другого чуть не увёл. У него самого, интересно, никого нет? У него бы увести, посмотрел бы я, как он будет плясать. - Так. Мы не наёмники, мы не вмешиваем невиновных в месть преступникам, - напомнил Чимин. - Я знаю, - почти обижено развёл руками младший, как бы говоря «как ты мог обо мне такое подумать?». – Ну, а если бы она была из драконов? Или из… ну я не знаю, где там девицы промышляют? - В Шаньси, - припомнил Чимин. - А, ну да. Воинствующие женщины-убийцы! Этих тоже иногда проучить не помешает. - Угу, давай-давай, сунься туда, - с опаской покосился старший золотой. – Это такое место, как остров сирен в путешествиях аргонавтов и Одиссея. Нужно проплывать мимо, и то с залепленными воском ушами. И глазами. - И привязанным к ноге членом? – шутливо закивал Чонгук, отчего запрыгала его чёлка. – Сандо же туда не боится ездить, когда надо, - в который раз парень привёл в пример того, кто для него им и являлся – примером, тем, кому стоит подражать. - Ты его знаешь, ему всё нипочем. - Кто сказал, что мне нет? – Чонгук вспомнил своё далёкое и смутно отложившееся в памяти детство. Каждый раз, когда он слышал «Шаньси», почему-то вспоминал большой частный дом, свору детей, родственников и мать. Она была китаянкой, но откуда именно золотой уже не помнил. Знал только, что на её родине нельзя было заводить столько детей, сколько они с отцом завели, поэтому каждый раз, когда мать оказывалась в положении, они уезжали в Корею, а однажды так и остались тут насовсем, не вернувшись больше в тот шумный и светлый дом в Китае. Где он был? Когда родители привезли его в Тигриный лог, чтобы отдать на попечение монастыря, Чонгуку шёл шестнадцатый год, но по корейским традициям прибавлялся ещё один, засчитывая те месяцы, что он был в утробе матери, поэтому посчиталось, что семнадцатый. Сейчас ему двадцать пять по мировым стандартам, и о доме, в который не возвращался с тех пор ни разу, он уже почти ничего не помнил. Двух старших сестёр – не забыл, а младших, пожалуй, и не узнал даже, если бы встретился. Сколько им уже должно быть? Двадцать два, близнецам двадцать, семнадцать и… сколько же младшей? Пятнадцать? Или четырнадцать? Или больше, или меньше? Чонгук поймал себя на не очень симпатичной мысли, что голова отпустила воспоминания о его родной семье. Да и удивительно ли, после того, как его семьёй стали золотые. Вот его братья – Чимин, Ви, Шуга, а отцы – наставники и мастера. Дверь в квартиру открылась одним из передающихся по рукам ключей, который Чимин тотчас повесил на крючок возле входа. На кухне что-то аппетитно шипело, источая запахи еды, незатейливой, сытной, мужской. В прихожую высунулся Тэхён, обвязанный старым передником, чтобы не обляпать чёрные кожаные штаны. От царящего жара, возникшего в результате готовки, парень снял футболку и ходил полураздетый, с бусами-чётками на шее, которые тянул вниз маленький овальный кулон с изображением Будды на внешней слегка выпуклой части. Присмотревшись, можно было заметить, что кулон раскрывающийся, с неким содержимым, каким часто становятся фотографии близких. - Привет, где шатались? – облизнув большой палец от остатков какого-то ингредиента, спросил Ви. - У Серина, девок шпилили, - беззастенчиво солгал Чонгук, зная, что прямая пошлость как ничто другое отбивает у Тэхёна желание углубляться в подробности и спрашивать что-то ещё. Если все ребята более-менее могли обсуждать интимные приключения и авантюры, а кто-то делал это даже с радостью, то Ви был тем, для кого частная сторона жизни – как другая сторона Луны, та, что отвёрнута от Земли, таинственная, непроглядная, неизвестная, неосвещаемая. - Ясно. – Сработало и на этот раз. Больше никаких вопросов. – А я минут двадцать назад сам пришёл, - возвращаясь на кухню, повествовал он оттуда, усиливая голос. – Голодный, как собака! Решил быстренько что-нибудь сварганить. - На всех, я надеюсь, хватит? – разувшись, потёр ладони Чимин. - Хватит, - заверил Тэхён, поправляя крепкой рукой большую сковороду и движением головы откидывая с глаз упавшие вперёд волосы. В ухе сверкнула серьга. – У Сахара сегодня были? - Утром, - сел Чимин за маленький столик у стенки, а Чонгук прислонился к последней возле него. – А ты? - Вот как раз от него и пришёл. - Он вроде уже в полном порядке, да? – Младший переглянулся с Чимином, продолжая молчаливый заговор неоповещения об изменениях в информационных поступлениях. - Да, полон энергии и шутил, как обычно, - улыбнулся Тэхён, накрыв крышкой сковороду. – Скоро сюда вернётся. - Как, Джинни не заберёт его к себе под присмотр? – хохотнул Чимин. - Ага, Рэпмон ей заберёт, - хмыкнул Чонгук. – Ты что, не знаешь, что до свадьбы – ни-ни? - Естественно, именно тот случай, - наиграно серьёзный вид принял Мин, строго кивая. Почти все друзья уже были в курсе, что Шуга с Джинни пользовались всеми возможностями, чтобы где-нибудь остаться наедине и заняться понятно чем. Сейчас для них преградой может послужить только реабилитационный период Юнги, да и то вряд ли. Чем бы ещё захотел лечить себя нормальный парень, как не прикладыванием любимой девушки к телу? - Лучше бы волновались за то, что она сама к нам переедет, - засмеялся Ви, - она же от него надолго не отходит. - Ну, нет, я ей друг, но холостяцкую нашу берложеньку пусть не метит, - погладил по обоям Чонгук. – В гости пусть приходит, но чтоб не засиживалась. Тут мужицкая хата! – Он развернулся и пошёл в спальню, снять с себя поскрипывающие немного кожаные штаны, потому что больше никуда сегодня не собирался. - Эй, ты куда? Уже почти готово всё! – бросил ему в спину Ви. - Переоденусь и вернусь! – Чонгук вошёл в комнату с кроватями и, сев на одну из них, свою, перед этим расстегнув ремень, стал стягивать одну штанину за другой. Напротив оказалась постель Тэхёна, над которой, по всей стене, висели его чёрно-белые рисунки карандашом. Большинство из них изображало девушку с длинными светлыми волосами. Элию. Чонгук вздохнул, понимая, что Ви не разлюбил её и не забыл. Да, он смирился с потерей, но не совсем уж потерял надежду. Просто такой он был человек, что способен был носить чувства в себе, может быть и страдая, но никак не выражая это внешне. Совесть Чонгука немного его грызла, ведь и его вина в том, что Элия пропала, была. Он последовал в ту ночь, не дождавшись долго друга, следом, бегал по улицам и переулкам, разыскал, в конце концов, Ви, придушенного и бессознательного, привёл его в себя и помог дойти до гостиницы, где уже не было ни Эвра, ни девушки. А потом… потом искать сбежавшую пару было бесполезно, как иглу в стоге сена, хоть они и пытались, почти год, везде, где могли. Беда золотых всегда была в том, что их слишком мало, так что не изучить и не обыскать всю территорию. К тому же, они не знали, чей это был заказ? К кому увёл Элию Чживон? Если это были синеозёрные, синьцзянцы, драконы, юньнанцы, то возникали тысячи километров, на которые нельзя было и сунуться, чтобы поискать. Да и, всякое могло быть, вдруг провидицу украли арабы или американцы? Невозможно обыскать весь белый свет, когда не знаешь, за что зацепиться. И надо же было случиться такому чуду, чтобы наёмнику Эвру вновь дали задание, пересекающее его с золотыми. Они почти упустили его окончательно, но какие-то неведомые силы не позволили проигрышу повториться. Теперь их должна ждать победа, и ничто иное! - Гук, ты идёшь?! – крикнул Чимин с кухни. - Иду! – ответил он и, натянув спортивные штаны, бросил упрямый взор на портрет Элии.

***

Руку то покалывало, то жгло, то щипало, то дёргало. Но это всё было терпимо по сравнению с той адской болью, которая закончилась. Она затмевала разум и сводила с ума, от этой боли хрустели сжатые зубы и щемило позвоночник выгибающейся спины, тело крутило судорогами, но всё шло от одной лишь руки. Бобби почувствовал свободу дыхания, не в первый раз придя в себя, но первый раз сумев открыть глаза. Зрение некоторое время плавало и не настраивалось, утопающее в белизне и ярком свете. Потом, присмотревшись, Чживон понял, что не так уж и ярко, просто непривычно светло после долгого пребывания где-то в темноте. Он сделал ещё глубокий вдох, убеждаясь, что в груди стало легче и голова не жарится в невидимом обруче, и кости не ломит на части, и не горит до адовой муки плечо. Только покалывает предплечье, отдавая эхом это ощущение в пальцы. Бобби стал понимать, что лежит на больничной кушетке. Он в госпитале?! Как же так, БиАй решился на такое? Рискнул разоблачением их всех? Или согласился на… Чживон дёрнулся и почти подскочил, в ужасе вспомнив, что для спасения жизни ему нужно было ампутировать руку. Не были ли жжение и пощипывание фантомными? Бобби приподнялся, глядя на руку, свою руку, присутствующую руку, имеющуюся в наличии. Потерев другой глаза, в которых ещё мутнело, он сконцентрировался и всмотрелся в конечность. Она стала более чёткой. Живая? Бобби пошевелил ей, и всё получилось. Пальцы гнулись, локтевой сустав тоже. Всё почти без труда, с обычными усилиями мышц. Проморгавшись, Чживон поднёс руку поближе к глазам. Она казалась излишне бледной. Землистой. Сглотнув слюну, он напряженно повёл зрачками, исследуя странно выглядящую поверхность. На руке больше не было ни волоска, как у пластиковой, только, в отличие от пластика, она не поблёскивала глянцево, а немного скукожилась, словно от сухости, словно её пожгло и просушило, и кожа местами превратилась в старый пергамент, нанесённый на хрящеватую бугристость динозавра. Бобби опять пошевелил рукой. Всё получалось, и неказистая поверхность не рвалась, не сжималась, на ней даже не образовывалось нормальных складок, будто она окаменела. Начинаясь чуть ниже плеча, такая отталкивающая оболочка доходила до запястья, не затронув кисть. Может, это было не совсем отталкивающе, но по сравнению с тем, что имел Бобби раньше… Он сжал кулак, проверяя силу. Сила осталась. А бицепс не стоило и напрягать – он застыл в новом виде, кристаллизовался изнутри, и рельефный холмик, какого долго добиваются в качалках, натружено и бессменно расположился где-то в мышечной массе. В палате появился человек. В белом халате и неизвестный Чживону, он корректно улыбался и не подходил слишком близко. Стёкла его узких очков отразили холодный свет длинных ламп на потолке. «Это доктор» - угадал Бобби. - Что с моей рукой? – спросил он, услышав по первым своим словам, что горло в конец охрипло и немного отвыкло говорить. Мужчина подставил удобно для беседы стул и опустился на него, прежде чем произнести: - Она цела. - Да, но… она неважно выглядит, - хмыкнул Бобби, ещё и ещё убеждаясь, что чувствует руку, что владеет ею. - Отчекрыжить? – не меняя улыбки на что-либо другое, вежливо спросил врач. - Нет! Нет, просто… хотел понять… - Я Ю Ёндже, - представился незнакомец. – Это я её спас. Её и вас. Я ученый, биохимик, и вряд ли я в двух словах смогу объяснить вам всё, что я предпринял, чтобы вы поняли. Да и нужно ли это? Вы живы, у вас есть рука. Что ещё вам нужно? - Не отказался бы от глотка виски, - посетовал косвенно на сухость во рту Бобби. - Юмор – первый признак выздоровления, - Ёндже указал пальцем куда-то в сторону. – Для утоления жажды вода вон там. Это не бар, молодой человек, и вы пока что не на курорте. - Где мои друзья? – увидев в заданном направлении бутылку с водой и стакан, Чживон взял бутылку и запил из горла, держа его на некотором расстоянии от губ и наслаждаясь побежавшей внутрь влагой. - Думаю, каждый у себя дома. Они в курсе, что вы здесь. Чуть позже я дам вам с ними созвониться. – Слабость вызвала кратковременную тряску в Бобби и он пролил немного воды на свою поврежденную руку. Заметив, что не ощутил кожей этого происшествия, он отставил бутылку и потрогал левой правую руку. Сжал, надавил. Почти ничего. - Чувствительности нет из-за наркоза? – посмотрел он на Ёндже. - Нет, чувствительность вряд ли вернётся вообще на внешнем покрове площади, там, где особенно искажённые участки кожи. Из плюсов – изнутри боль тоже вряд ли будете чувствовать, когда пройдут имеющиеся сейчас симптомы: жжение, зуд, нытьё кости. Если порежетесь или поранитесь, скорее всего, не заметите. - У меня были настолько поражены нервные окончания? - Дело не в этом. В этой части вашего организма теперь присутствует некий ген – искусственно выведенный и разработанный, разумеется, - неживотного характера. Там теперь не живые клетки, а мёртвые. Не те, которые умерли и будут разлагаться, что, собственно, и происходило, пока я не вмешался, а те, которые изначально не флора и не фауна. - И что же это? Камень? – постучал Бобби по руке, обозначив её неестественную твердость. - Фуллерит, если быть точным. Это молекулярный кристалл, прочнее алмаза в несколько раз, и, прошу вас, не просите объяснять, как я делаю генетические модификации органики, приживающиеся и участвующие в развитии клеток. Собственно, это секрет моей гениальности, - улыбнулся чуть сильнее Ёндже. - Если это камень, то его можно красивенько отшлифовать? – внимательно засмотрелся на руку, и задумался Бобби. «Прочнее алмаза, говорите? И что же мне, дрова теперь локтем колоть? Впрочем, на Утёсе богов мы и так долбили кирпичи ребром ладони». - Боже, ну откуда такая ненужная эстетика? У вас столько шрамов, как это-то вас испортит? – Чживон не стал оглашать то, что подумал. Он выжил, он избежал опасности, он имеет шанс на будущее. Он хотел Дохи. Он не хотел пугать Дохи. Но с этой рукой… Такую показать стыднее, чем то, что выпадает при снятых штанах. Вот этим, этой принадлежностью какого-то монстра, которым он прежде был в душе, а теперь немного стал снаружи, этой корявой конечностью он не желает отпугивать Дохи от себя и, уж тем более, не желает ею обнимать и прижимать к себе милого Хомячка. - Скажем так, у меня такая специфика профессии… иногда красота не лишняя, - едва сказал Бобби и замолчал. Какой профессии? Он больше не сможет быть наёмником. Он не выполнил заказ, отказавшись доводить его до конца. Путь на Утёс богов закрыт, нерадивые наёмники оттуда только улетают без парашюта в бездну. Путь для мирной жизни тоже закрыт, он сорвал заказ из Синьцзяня, а это пиздец, конечно, полнейший. От синьцзянских воинов ещё никто не уходил, если не примкнуть к какому-нибудь другому мощному клану, например, драконам, но он отказался к ним присоединиться, потому что не хотел зависимости, не хотел никому служить, не хотел продолжать то, что делал до сих пор. Он выбрал свободу, и она оказалась достижимой фактически ценой смерти. Стоило помечтать о будущем, как, нужно было с этим согласиться, будущего у него не оказалось. И этот Ёндже… а откуда он сам? Тем временем биохимик объяснил: - Есть вариант косметически очень годный – протез. – Бобби вздрогнул от этого неприятного слова, но спросил: - Им же тоже шевелить можно было бы? – Всё-таки придерживая мечту о возможной жизни, в которой могла бы присутствовать Дохи, Чживон попытался понять, найдётся ли что-то менее отталкивающее, чем мутированная рука, если девчонка не сможет смириться с этим уродством. А то мало ей было, что он отбитый на всю голову, теперь ещё и чудище. – Их делают из таких прекрасных материалов! Мягких, натуральных, идентичных натуральным. Силикон, тонко выделанная кожа. Да, даже механизм будет неплохой, сможете взять им чашечку чая, сходить в туалет. Протезы красивее, признаю. Но они – не родная рука, - убрал улыбку Ёндже. – Люди насмотрятся блокбастеров, где супергероям пришивают металлические запчасти, и думают, что может быть что-то лучше собственного органа. Железные руки и ноги на данном этапе развития технологий и, возьмусь спрогнозировать, даже через сто лет, не смогут быть быстрее и мощнее тех, с которыми мы родились. Если человеку заменяют конечность на металлическую – это в фильме он становится обладателем сверхспособностей, а в реальности – инвалидом. Искусственно пришитое и приделанное никогда не будет крепко сидеть на теле, оно будет хрупким и при сильных ударах отрываться, даже если живые окраинные ткани обрастут на месте стыка. Но они никогда не сольются воедино, они разные, и взаимодействовать на желаемом уровне не будут. Человек с ногами-протезами не побежит быстрее здорового спортсмена. Поэтому я и использовал единственную возможность, над которой работаю много лет. Я пытаюсь подстроить структуры органики и неорганики друг под друга, чтобы изменения шли изнутри, чтобы цельность сохранялась. Но, поскольку это всё же абсолютно разные виды и категории, выходит вот такой побочный эффект – малюсенькие дефекты. – Улыбка Ёндже вернулась. «Хера себе малюсенькие!» - подумал Бобби. – А впрочем, не настолько всё плохо, я думал, будет хуже. Но ваша рука выглядит внушающее и устрашающе. - Я и до этого не выглядел душевным соседским парнем, - покривился пациент, приподнимаясь и подкладывая под спину подушку. Он старался как можно больше движений произвести травмированной рукой, чтобы свыкнуться с ней, чтобы её разработать и почувствовать, но чувствительности не прибавлялось. То есть, он управлял ею без проблем, но если она что-то задевала, то это оставалось для него незамеченным. – А этот ген… это означает, что у меня теперь в целом какая-то иная генетика? - А за что вы переживаете? За плохую наследственность? – Ёндже ехидно откинулся на спинку, поправив полы халата на коленях. – Мысли о потомстве тоже хороший для здоровья признак. – Чживон насупился, опустив хмуро брови. - Всего лишь хочу больше узнать о том, что со мной сделали. - Нет, ваша ДНК не изменилась. Клеточная структура была мутирована локально. – Поправив очки, спаситель и целитель решил немного удовлетворить любопытство подопечного: - Есть такое генетическое заболевание – ФОП, фибродисплазия оссифицирующая прогрессирующая. Нарушается обмен веществ, и воспаляются сухожилия, мышцы и связки. Воспаления не проходят, а усугубляются кальцификацией и окостенением. У человека нарастает как будто бы второй скелет, твёрдый покров повсюду, кроме некоторых видов мускул, сердечных, диафрагменных, допустим. Это редчайшая, но очень нехорошая болезнь, приводит к нарушению функций опорно-двигательного аппарата и летальным исходам. Шестнадцать лет назад исследователи из Пенсильвании открыли ген, отвечающий за это нарушение. И начались разработки лекарства, которое могло бы остановить течение болезни. Восемь лет назад появился первый более-менее эффективный препарат, но поскольку частота заболевания – один больной на несколько миллионов человек, то трудно найти не только тех, на ком это испытывать, но и мотивацию для финансирования проекта. Если на фармацевтическую продукцию не будет спроса и она не окупится, то зачем тратить деньги на её исследования и разработки? Подобные орфанные препараты* всегда трудно находят спонсоров, они нуждаются в государственной поддержке, статьях расхода в бюджете. А у меня есть деньги, и мне интересны подобные изыскания, поэтому я позаимствовал основу разработок и проекта, и взялся за дело. За два года мне удалось создать сыворотки, которые полностью замораживают или вовсе ликвидируют ген данной мутации. А далее я пошёл от обратного. Уже будучи способным блокировать дисфункцию, я попытался научиться применять этот ген «окаменения». Если от него так успешно нарастают костно-кальцированные ткани, почему бы не воспользоваться этим, чтобы они наращивались там, где их не хватает? Где сломаны, раздроблены или отсутствуют кости. Как в вашем случае. Поскольку заражение было сильное, - немного слукавил Ёндже, - я не стал прибегать к биологическим восстановителям ткани. Они могли бы «подцепить» инфекции. Другое дело – химические. Я позволил себе поэкспериментировать с основной составляющей заживляющих элементов. У людей в организме содержится вся таблица Менделеева, стало быть, организм может не только кальций откладывать и фильтровать в поражённых мутацией местах. И я подумал об углероде, из которого люди состоят на двадцать с небольшим процентов. Мышцы наши из углерода на две трети, а кости – на одну треть. А ведь и алмазы и фуллерит – ничто иное, как углерод… В общем, оставалось только провести правильное внедрение, перекрыв неповреждённое тело блокаторами и канцерогенами. Процесс был запущен, ткани удачно развились и сформировались, после чего я «погасил» мутированный ген окончательно. Так что, повода для беспокойства нет, ваша рука – результат генетической мутации, которая уже скончалась, оставив вам крепкое соединение, выросшее из вашего же организма, поэтому оно не отвалится, и будет слушаться, как родное. - Не уверен, что до конца понял всё, но немного успокоился. - Бобби почувствовал, что сидевший напротив тип весьма компетентен в том, что делает, солиден и надёжен, и совсем не смахивает на члена какого-либо криминального клана. – А как я у вас оказался? Вас нашёл БиАй? – вернулся он к насущному. - Меня никто не искал. Это я нашёл вас. - И что вы хотите за моё спасение? Во сколько обойдётся моё излечение? - Я сделал это не ради денег. – Чживон услышал правильный подтекст фразы. - А ради чего? - А вот это уже самое главное и интересное. Мне нужна от вас услуга. - Услуга? То есть, вы хотите нанять меня? Но я и вольное братство… - Нет, мне нужна уже имеющаяся у вас информация. Информация о том, как вы выполнили один заказ два года назад. И куда дели объект этого заказа – бедную девочку по имени Элия. Бобби ощутил, как в груди ёкнуло сердце, и сжались пальцы обеих рук, и нормальной, и покорёженной. Вот, похоже, и настигло его прошлое, от которого не убежишь, вот и подкралась кара за то, как он поступил с несчастной белобрысой ведьмой из тибетских гор.