Просто очередной теплый ветер

      Очередной день. Очередное задание. Очередная разморозка после нескольких лет.       Сколько их было? Солдат не знал. Не помнил. Да, и не хотел особо. Он вообще ничего не хотел. Потому что желание — признак человека, а человек погиб в тот день, когда выпал из поезда.       Зимний шел по крыше здания, половину его лица закрывала черная, как сама ночь, маска, в его руках была снайперская винтовка (одна из многих снайперских винтовок, что были в его распоряжении). Металл его руки поблескивал в лунном свете, отбрасывая отблески на стены голубятни, что была на той крыше. А волосы его, такие отросшие, что уже начинали мешать, развевал теплый ветер.       Теплый ветер. Так бы сказал Баки Барнс.       Юго-восточный ветер, 2 м/с. А так сказал Зимний солдат.       Так надо. Так проще. Никакой жалости. Никаких чувств. Просто задание, которое нужно выполнить.       Просто задание, которое нужно выполнить хорошо.       Просто задание, которое нужно устранить.       Вся жизнь Баки Барнса превратилась в очередное просто. Нет. Не так. Баки Барнс превратился в Зимнего Солдата, для которого все очередное. Для которого все просто.       А все просто, потому что он не имеет права заебывать сам себя. Точно так же, как не имеет права чего-то хотеть. Не имеет права жить так, как хочет. Он даже думать не имеет права, пока не поступит приказ. Это просто. Так надо.       Солдат становится на самом краю крыши. На таком краю, что кажется, легкое дуновение ветерка — и ты лишь пятнышко на асфальте, которое смоет первым же дождем. А Зимний не боится. Боятся люди. Он не человек.       Солдат поднимает винтовку, ища свое задание через прицел. В квартире горит свет. Он сидит в кресле. Что-то рассматривает.       Солдату не видно, что это. Ему вообще не видно его лица. А ему нужно. Именно сейчас. Просто необходимо увидеть лицо, которое он видел столько раз на фотографии. Лицо, которое Рамлоу велел ему запомнить и одновременно забыть. Стереть из памяти ластиком, смахнуть крошки, выдернуть лист, скомкать его, выбросить в мусорку и сжечь. Зимний хорошо запомнил лицо. Каждую черточку, каждый изгиб, каждую ямочку и впадинку. Серо-голубые глаза и россыпь белокурых волос.       Он был уверен, что смог бы воспроизвести все даже с закрытыми глазами. Был уверен, потому что делал это.       Миссия. Просто очередная миссия.       Цель двинулась, и Солдат смог увидеть лицо. Он расстреливал изображение сотни раз. Оно было распечатано в тысячах экземплярах и висело на всех его мишенях. И ни разу он не колебался.       Но сейчас, увидев эти грустные глаза через прицел, он не может сосредоточиться. Банально не может рассчитать траекторию полета пули.       Зимний крепче сжимает винтовку в руках, пробуя заново.       Цель. Прицел… Почему он не может нажать на курок?       Солдат начинает потеть.       Но. Солдат. Никогда. Не. Потеет.       Солдат безжалостен. Солдат ничего не чувствует.       И Солдат пробует снова.       Цель. Прицел. Выстрел.       Он промахнулся. Он промахнулся в Капитана Америку. В эту огромную, сука, глыбу. Он промахнулся в Стива Роджерса. Пуля прошла мимо, попав в какую-то фотографию на полке.       Но Зимний Солдат никогда не промахивается. ***       - Сука! — вскрикивает Рамлоу, когда видит все происходящее на экране. Это была уже сорок седьмая попытка.       - Ебаный Баки Барнс, когда мы тебя уже уничтожим!       Сорок семь попыток симуляций провалились.       Сорок семь раз они моделировали разные обстоятельства.       Сорок семь, мать твою, раз Зимний Солдат пытался убить Капитана, но в последнюю секунду откуда-то возникал Баки. Неубиваемый Баки. Рамлоу просто вне себя от гнева. Он вытаскивает из кобуры пистолет и стреляет прямо в свое «оружие». Раз. Два. Три. Семь.       Семь раз.       Доктора косо на него смотрят, но понимают, что лезть нельзя.       - На этой гниде все равно все заживет.       Баки стонет от боли. Уже не кричит. Он уже физически больше не может кричать после стольких лет.       - Заткнись! Заткнись или я вышибу тебе еще что-нибудь, — Брок уже сам готов убить Капитана. Он каждый день видит его в Щ.И.Т.е. Но он не может.       «Он слишком нужен нам», — говорит Пирс.       «Пока он не подозревает, он полезет», — повторяет он каждый гребаный день.       - Стиви…       А Барнс все не умолкает, а это все больше выводит из себя Рамлоу.       Он хватает его за волосы, закидывая голову назад.       - Стиви нет. И никогда не будет, потому что тот рад был избавиться от такой медлительной тупоголовой обузы, как ты. Теперь ты мой. Навсегда. Только мой. А я уж выбью эту дурь из твоей головы. Ты сам ее выбьешь. Со временем.       Брок на мгновение смягчается. Он делает глубокий вдох и… Уходит.       - Обнулите его! — бросает он напоследок.       Обнулите. Этих обнулений были уже сотни. Но Баки Барнс слишком уперт. Баки Барнс умудряется прорваться даже через сотни оболочек. Потому что Баки Барнс не может позволить, чтобы Зимний Солдат убил любовь всей его жизни.       - Ничего, — хмыкает Брок, — Раз может пробиться через сотни обнулений, мы сделаем тысячи. Времени еще много.       А в соседней камере Зимний Баки уже вовсю кричал, когда по его мозгу в двести девяносто шестой раз пускали электрический ток. Но даже в тот момент его мысли занимал лишь один образ — парень с серо-голубыми глазами и россыпью светлых волос, с родинкой на левой щеке и ямочках, как на фотографии, которую он уничтожал тысячи раз. Как на фотографии, которую он прятал, где только мог.       И это сложно. Это очень сложно.       И это было уже не очередное обнуление. А обнуление, которое все дальше уносило Баки от реальности.       И только теплый ветерок на улице оставался неизменным. Потому что ветерку плевать, кто ты такой.       Вот и Баки Барнса хотели превратить в ветер. Незримый. Беззвучный. Холодный.