Время.

На личных часах Стайлза сейчас ровно четыреста пятьдесят три дня. И это тот срок, что остался ему на жизнь. Жалкий отрезок времени, который он заработал кровью и потом. Бессонными ночами, его и отца, потому что платят им ничтожно мало. Отработай сутки, таская тяжёлые ящики и мешки - получи взамен двенадцать часов жизни. Не совсем равноценный обмен, но выбирать не приходится. Или так, или сдохни на глазах таких богачей, как Дерек Хейл. Стайлз уверен, что на часах Хейла есть добрая сотня лет. А может, и не одна. И это бесит, и это чертовски бесит, потому что Дереку не приходится работать, содержать отца и бояться того дня, когда он не сможет заработать для него новых двенадцать часов. Поэтому он ненавидит Хейла всей душой. А тот как назло любит приходить на фабрику со своим папашей. А ещё он смотрит. Следит неотрывно, как Стайлз, напрягаясь, поднимает мешок и тащит его в сторону ангара. Скользит тяжёлым взглядом. Это чувствуется похлеще любого прикосновения. И тоже бесит. В тот вечер он тоже приходит с отцом. Недолго говорит с ним и растворяется в толпе рабочих. Стайлз провожает его взглядом и, пожав плечами, возвращается к работе. К черту. Наверное, он слишком увлекается работой и мыслью, что нужно купить еще лекарств для отца, потому что пропускает внезапный толчок в спину, в сторону глухой стены ангара. Напротив него стоит Дерек и у Стайлза мелькает мысль, как это нелепо. Ангар. И Дерек, вместо костюма одетый в нелепую рабочую робу. - Не идёт, да? - белозубо улыбается Дерек. И эта улыбка заставляет Стайлза зависнуть. Просто и банально зависнуть, потому что роба обтягивает неожиданно мускулистое тело. - Идёт, - коротко отвечает он и порывается отойти, да только вот Хейл держит неожиданно крепко. - Я помочь хотел, - признаётся немного смущенно Дерек. - Знаешь, ну... - Хочешь понять, каково это - быть обычным человеком, да? Или поиздеваться? Так катись к своим дружкам Лейхи и Бойд. Они научат тебя, как отбирать чужое время и наставлять синяки. На пару мгновений Стайлзу кажется, что Дерек его ударит. Вот так возьмёт и швырнет о бетонную стену. Потому что того ощутимо трясет. Но он не бьёт. Притягивает к себе за шиворот и целует отчаянно-грубо; стискивает в объятиях, не обращая внимания на привкус пыли и металла. Отпускает спустя пару минут и молча уходит, лишь для того, чтобы принять у старика Джеффа его мешок. Стайлз остаётся в тени здания и смотрит на свои часы. На них ровно тысяча дней.