1. Фон.
Главное прислушаться — слышите печальные, стонущие ноты? Я их прекрасно слышу, и, честно говоря, они-то и создают образ военного города. Только вообразите: Сталинград, город, который твердо стоит на земле, в нем течет своим ходом суматошная жизнь, работают люди, город процветает, неважно как это происходит, но Сталинград придерживается своего ритма и день за днем шагает в ногу со временем. Это живой, полноценный город со своей инфраструктурой и укладом, как и всякий другой город. Это практически живой организм, птичье гнездо. И тут эта ужасная война. Слушая фон, я вижу следующее: пустота, павшие, людей нет, животных нет — они уничтожены, истреблены войной, а растения превратились в сажу. Небо черное, его затянули тучи, дым и пыль от бомбежек, возможно, если такое еще реально увидеть на разбитых снарядами улицах, — след от машин: выхлопные газы. Хотя больше вероятности увидеть танк. Где-то на развалинах теплится огонь — пока что единственное, что хоть толику напоминает Жизнь, движение частиц, тепло. Эта фоновая музыка — это стон города, это его голос, плач и мольбы. Его разорвали на части, отрезали улицы и дороги, распополамили на две враждующие стороны: советскую и фашистскую. И спустя время, когда установилось временное затишье, стали слышны страдания города и всего живого, что в нем когда-то благополучно существовало. А еще слышно ветер: фоновая музыка и ветер — блуждающий меж разломанных зданий, пустой, безжизненный, с пеплом и угаром. Это, мне кажется, мертвая музыка, в ней нет надежды. Она олицетворяет убитость, разорванность, невозможность жизни, ее отсутствие, а именно — смерть, мученическую смерть. Муки.2. Текст.
«Alle sieben Sekunden stirbt ein deutscher Soldat. Stalingrad, Massengrab!» «Каждые семь секунд погибает немецкий солдат. Сталинград, братская могила!»
Этот текст обращен к немецким солдатам, потому что он звучит в записи на немецком. Но что это значит? Устрашение? Очень может быть, но, если копнуть ближе, то становится понятно, что это не просто письмо на почту с обращением, это нечто более сильное, экспрессивное. Это условие, правило, это звучит как закон. Мы знаем, что есть законы, например, по физике, которые обладают свойством константы — постоянством. То есть, если видим, что, условно говоря, это умножить на это, то получается, что равно следующее, и так всегда и во всем. Здесь так же. Доказательство: «Каждые семь секунд погибает немецкий солдат». Во-первых, обратим внимание на слово «погибает». Глагол (то есть действие, а на войне что главное? верно, действие), настоящее время. У нас, в русском, особо нет разделения во временах. Что погибал, что погибает (в данный момент), что будет погибать — мы разделяем только по направлениям времени: прошлое, настоящее, будущее, но никак не по смыслу и не по ситуации. А попробуте произнести слово «погибает» вслух и подумай о нем так, как если бы вы определяли по нему английское время. Что выходит? Present simple, верно? Настоящее простое. А ключевые слова у этого времени: регулярность, постоянство (то, что происходит каждый божий день). Получается, что немецкий солдат погибает, и это закон. И ведь заметьте, что в записи звучит не «будет погибать», когда-то в будущем, возможно-наверняка, при большом успехе, а конкретно «погибает», то есть сразу и без предисловий сообщается о победе русских. Погибает — это приказ, который нельзя нарушить советским солдатам, так как они обязаны по решению руководства убивать фашистов каждый день, и это у них не просто долг, обязанность, а обыкновение. Для немцев же сие условие, как было сказано. Запись как будто говорит, что они не жильцы в этом городе, они зря пришли, они даже не завоеватели и не герои фашизма, а всего лишь материл, предназначенный для убийства. Не более. И это в то же время предупреждение. Чтоб потом не обидно было, ага. Во-вторых, «каждые семь секунд». Не минут, а секунд. Каждые семь секунд. Что такое секунда? Это миг, это — пуф! — и прошло, не вернешь. И ничего, казалось бы, за секунду не произошло в твоей размеренной жизни. А время на войне исчисляется только секундами, только этими меленькими временными рамками, ничтожными, как думалось на первый взгляд, песчинками. За одну секунду на войне может повернуться ход самой истории, все может измениться так, что и не знаешь, как такое случилось. За секунду можно погибнуть, а можно и спастись от смерти. Семь секунд. Проведем аналогию. Человек в среднем (или даже в лучшем случае) живет семьдесят лет, а потом наступает биологическая смерть. А тут семь секунд. Семь секунд на войне — это целая военная жизнь! За это короткое время можно спасти раненого товарища, а можно и убить врага. А если ты проживешь четырнадцать секунд — это две жизни. И не удивительно оттого, почему люди, прошедшие войну, становятся поистине мудрецами. Они видели то, что мы никогда в своей простой жизни не увидим. Смерть нас может сильно изменить: видим умирающего и сильно меняемся внутри. И это за всю жизнь происходит у нас. Но на войне жизненный срок является лиши вопросом времени, этих самых секунд. За семь секунд человек в бою проходит через многое, он ломается, и его потом не узнать, он способен поседеть от стресса и ослепнуть от дыма, без ноги или руки остаться. Что угодно за семь секунд на войне. Каждые семь секунд. Разберем как условие. Условие для нас слово «погибает», то понятно, и семь секунд — тоже условие. Потому немецкий солдат не просто погибает, а погибает каждые семь единиц. В обязательном порядке. «Немецкий солдат» — это не в отдельности взятый военный человек, а вся эта тьма, орава, вся эта фашистская грязь и есть именно немецкий солдат. Это до чего же в то время, кстати, ненавидели немцев. Всех. Поголовно. Неважно кто: идейный фашист или вынужденный боец — каждый из них кровный враг Союза. И каждые семь секунд, бродя по Сталинграду, немецкий солдат должен оглядываться в ожидании смерти, он должен готовиться к тому, что его убьют, а то, что его убьют, — уже неоспоримый факт. Закон СССР. Потому что именно это то самое, что должен был осознать немец, пока слушал запись, это то самое, что, услышав, он должен был принять как обречение, как неизбежность. Это самая настоящая психологическая давка. И ведь погибает каждые семь секунд именно немецкий солдат, а не русский, что тоже важно учесть. Опять же будто говорится: «Немцы не жильцы, победа в любом случае за Советами». Как некое, я бы сказала, предсказание: оно будет или уже постепенно происходит, и изменить это невозможно никому.3. Часы и голос говорящего.
Слышите тиканье часов? Это не принадлежит фоновой музыке, это отдельно, обособлено. Часы специально отмеряют время, считают секунды, те самые, да. Чтобы помнить о времени, чтобы не забывать его. Часы вообще всегда означают тоже своего рода неизбежность. Смотришь на них и видишь, что сейчас стрелка неизбежно перейдет на следующую цифру, наступит то самое будущее, и ты в нем окажешься. Когда опаздываешь, лучше всего такое замечается, особенно, если пообещал через минуту быть на месте. А на войне эти ощущения обостряются, так как время в разы короче. И через секунду, отмеренную часами, бог знает где еще рванет и кто еще погибнет. Тон голоса — обреченный, убитый и безжизненный. Он специально тянет, не так ли? Проговаривает слова медленно, словно играет на нервишках. И это одновременно и усыпляет, ибо голос спокойный, уверенный, и раздражает, поскольку как-никак сообщает крайне важную информацию, но намеренно растягивая ее, не торопясь озвучить концовку. Чувствуется в голосе и монотонность, обыденность — опять же.4. «Сталинград, братская могила!»
Меня поразило больше всего то, что город сравнивают с могилой. Мы знаем, что значит видеть могилу, видеть конец пути, и кладбище действует на нас угнетающе, а тут… Город есть могила. Сплошная могила, а кругом трупы и куда ни глянь — неотвратимый конец. А что такое город? Город — это крепость, это дом, уютное гнездо. Город подразумевает жизнь, мирную и порядочную, но здесь город называется братской, то есть массовой скорее, могилой. Это не жизнь, а большой грязный морг, бункер убитых и замученных людей и судеб. Город костей. Значит, того, кто находится в таком городе, должна брать дрожь, человек должен быть в ужасе от окружающего, и это понятно, это естественно. А что для немцев? Для них получается, что они завоевывают уже не крепость и не целостный богатый дом, а разграбленную и развращенную могилу. Воюют не за упорядоченную жизнь и не за право власти над этой жизнью, а сами себе прокладывают дорогу к своему безоговорочному концу.5. Концовка.
Мало того, что со временем запись усыпляет и отвлекает внимание врага от того, над чем он должен был бы сконцентрироваться, в конце мы слышим очень громкий выстрел. Контраст на лицо. То есть для начала музыка пугающе давит, напрягает, потом сбиваешься со счета секунд, запись постепенно просачивается в подсознание, забываешь о действительности, страх присутствует, он— постоянный спутник солдата, и тут, под конец, — разряд молнии! — выстрел. Враг может даже просто от неожиданности выстрелить в ответ, чисто рефлекторно, и тем самым выдать себя. А это уже большой успех для разведки. Подведу итоги. И возвращаясь к музыке и тому, что ее как начинку наполняло, я хочу сказать, что больше восхищаюсь сообразительностью наших людей. Это очень хитрый ход. Это очень тонкий психологический ход, ведь песня повторяется, слова в ней повторяются, музыка не приедается в принципе, а мозг имеет такое свойство как впитывание многократно повторяющейся информации. Причем реагирует не только на слова, но и за звуки, что тоже примечательно. И запись таким образом крепко откладывается в голове, тем более если эта запись настроена против тебя, как и сама ситуация, в которой ее слушаешь. Негатив запоминается лучше всего. Наверное, поэтому мы победили. За такую природную смекалку, смелость и отвагу. Решиться на такое умное действие, выдумать его и провернуть — тоже большой подвиг для народа.***
Р. Рождественский Реквием (поэма) 10 Помните! Через века, через года, — помните! О тех, кто уже не придёт никогда, — помните! Не плачьте! В горле сдержите стоны, горькие стоны. Памяти павших будьте достойны! Вечно достойны! Хлебом и песней, Мечтой и стихами, жизнью просторной, каждой секундой, каждым дыханьем будьте достойны! Люди! Покуда сердца стучатся, — помните! Какою ценой завоёвано счастье, — пожалуйста, помните! Песню свою отправляя в полёт, — помните! О тех, кто уже никогда не споёт, — помните! Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили! Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили! Во все времена бессмертной Земли помните! К мерцающим звёздам ведя корабли, — о погибших помните! Встречайте трепетную весну, люди Земли. Убейте войну, прокляните войну, люди Земли! Мечту пронесите через года и жизнью наполните! .. Но о тех, кто уже не придёт никогда, — заклинаю, — помните!