Это не может быть правдой

В ослепляющих бликах прожекторов, Эретрия с трудом распознает запах чего-то приторного и сладкого. Он раздражает и нравится одновременно, сводит с ума и подогревает кровь, кажется, он абсолютно повсюду, будто каждый дюйм предательски маленького помещения, впитал в себя ненавистный аромат. «Что-то не так, что-то неправильно» снова и снова прокручивает в голове странница, пытаясь понять, что именно и как это связанно с невыносимо-сладким ароматом, что внезапно нарушил покой. Попытка влиться в соответствующий ритм с музыкой, оказалась тщетной. От очередного стакана горького пойла все труднее удержаться на ногах, а тело постепенно отказывается подчиняться малейшим командам хозяйки. Эретрии бы удалось покинуть это шумное и пьянящее место, если бы чья-то хрупкая, но сильная рука быстро и почти намертво не впилась в податливое плечо разбойницы. - Неужели ты так быстро сдалась? Вы странники оказывается такие неженки, — со спины Эретрии самодовольно протягивает Эмберли, теперь уже нежно касаясь стройных плеч и проводя по ним худенькими пальчиками, словно рисуя и бережно выводя узоры, понятные только ей. - Что? Думаешь я сдалась? Вот увидишь, мне еще придется выносить отсюда твою маленькую пьяную задницу, только знай, я этого не сделаю, - странница запинается, вдохнув чуть больше воздуха и сделав шаг чуть ближе, — если только ты меня сама об этом не попросишь. Эретрия пьяно подмигивает и беспардонно обхватывает Эмберли за талию, притягивая девушку как можно плотнее к своему разгоряченному телу. В этот момент их лица на непозволительно маленьком расстоянии, а губы разделяют считанные миллиметры, но Эмберли даже рада, она будто давно выжидала приглашения и теперь не намеренна его упускать. Принцесса плавно, почти невесомо, касается холодной рукой пылающей шеи странницы, а другой ласково убирает выбившуюся прядь волос. «Кажется, это не может быть правдой» Эмберли внимательно всматривается и тщательно изучает лицо напротив, будто видит впервые темное-карие глаза, которые кажутся в малиново-желтых бликах еще прекрасней, а пухлые розовые губы манящей и желанней. Быть может, принцесса попросту боится упустить малейшую черту или изгиб на лице подруги, боится не вспомнить завтра то, что кажется таким редким и незабываем сегодня. Быть может, это всего лишь иллюзия, жалкий обман разума, когда отчаянно хочешь чего-то, но не в силах это получить. С каждой последующей секундой Эретрии хуже, то ли это алкоголь сбивает с толку, мешая сосредоточиться на главном, то ли это приторно-сладкий запах, который нагло въедается в кожу и дурманит разум еще сильнее, когда девушка безутешно противится ему и боится ощутить каковы на вкус губы эльфийки. Странница больше не знает что реально, а что нет, где находится та самая черта, что разделяет ее от безумия и как распознать ложь, когда совершенно не знаешь как выглядит правда? Но разве сейчас, рядом с Эмберли, это имеет значение? Расплывчатые лица незнакомых людей выглядят забавно, а их движения кажутся нелепыми и смешными, но девушек это вовсе не заботит, ведь их танец также нелеп, а движения также неразборчивы и смешны, впрочем, как и все вокруг. Среди громкой тишины раздаётся до боли знакомый голосок эльфийки, рука которой больше не сжимает плечо, а лишь трепетно приобнимает, рисуя все те же замысловатые узоры, но говоря уже другие слова. Эмберли медленно наклоняется к щеке Эретрии, зная что та не посмеет остановить ее.Странница попросту не в силах это сделать, когда эльфийка нежно и почти невесомо целует её, а после шепотом говорит: «Я знаю», но девушка слышит лишь одно слово вместо двух: «Люблю». Музыка больше не кажется громкой, а прожекторы вовсе не слепят глаза и приторно-сладкий запах внезапно становится мятно-цитрусовым. Теперь все так, теперь все правильно.