Нет, мертвые не умерли для нас!

Миэль почти добрался до границы. Он уже видел море солнечного света, озаряющего опушку леса, чувствовал запах луговой травы, но тяжелая волчья поступь была ближе. Эрри метался вокруг, торопил, но Миэль знал, что не успеет. Усталость и боль, копившиеся не одну неделю, делали когда-то сильное тело слабым и неповоротливым. Грудь горела огнем, а перед глазами все слилось в грязно-зеленую пелену. Если бы не взгляд Эрри, который ослабел настолько, что не мог даже шептать, Миэль давно уже рухнул бы наземь, но серые глаза жгли, и в них горел приказ. А приказам командира он привык подчиняться, даже если тот только и мог, что витать вокруг беспокойным призраком, раздражая и мешая смириться с рабской участью. Одно из пятен света оказалось совсем рядом, буквально в сотне шагов, и Миэль, по животному поскуливая от боли, снова перешел на тяжелый бег. Если уж умирать, так не в этих, до тошноты надоевших зарослях. Он воин Пустоши, и умрет им, неважно, что самой Пустоши в этой реальности больше не существует. На небольшую полянку, залитую светом, он буквально вывалился, хрипя и пытаясь сжаться в комок — глупое тело считало, что тогда станет не так больно. Сломанную и неправильно сросшуюся голень свело судорогой, и Миэль заскреб землю пальцами, тихо воя сквозь сцепленные зубы. Когда-то его пугали, что ногу придется отрезать, но в такие моменты он готов был избавиться от нее сам, лишь бы не чувствовать подобного. На треск ветвей, раздавшийся позади, он не обратил ни малейшего внимания, как и на оскаленные пасти серых стражей. Эрри зарычал, сам оскалившись не хуже волка, и попытался закрыть собой съежившееся на земле тело. Преследователи видели его, но не считали за угрозу — в проклятых лесах водилось много всякой нечисти, но стражу послали не за ним. — Вставай, солдат! — Эрри злобно рявкнул прямо в ухо, вытряхивая Миэля из почти бессознательного состояния, благо, на командирский тон тот реагировал, как и раньше. Самый слабый, самый неприспособленный из его солдат. Единственный выживший. Эрри готов был уничтожить любого за него. Поэтому, навстречу ощерившейся волчьей морде бросился не раздумывая, вцепился призрачными руками в жилистую шею, всем собой отпихивая хищника от своего солдата. Когда-то, при жизни, он обладал небольшим магическим даром. Достаточным, чтобы сжечь нескольких людей. Сейчас же шерсть стража едва задымилась, но он все равно отскочил с жалобным визгом. Но, для остальных это стало сигналом к нападению, они бросились скопом, и Эрри в отчаянье упал на Миэля сверху, обнимая за плечи, подставляя волкам бесплотную, но все равно до ужаса уязвимую спину. От своего, единственного в этом воплощении, магического выплеска он выдохся настолько, что стал совсем прозрачным. И далекий звук тревожного рога воспринял с какой-то безнадежной усталостью — «Не успеют». Но неизвестные успели — Миэль был еще жив, хотя не понятно, как душа еще держалась в куске мяса, в которое превратилось тело за несколько минут. «Сильные», — успел подумать Эрри о чужаках, которые расправились с волками сходу, за пару мгновений. А затем он, уже не в силах держать человеческое обличие, свился коконом вокруг кулона, на шее Миэля. Там, внутри, лежала прядь его собственных волос, единственное, что держало сотника войска Великой Пустоши, Эрридана Стального на этой ступени реальности. Фалек раздраженно встряхнул окровавленными руками и попытался цапнуть чашку с холодной водой. Чашка прытко увернулась и взмыла со стола вверх. — Хватит посуду пачкать, — незаметно вошедший Хаон ловко умыкнул чашку из воздуха и сам поднес ее к губам Фалека. Тот жадно напился и ткнулся головой в плечо мужа, вытирая пот со лба. — Спасибо, — выдохнул хрипло, позволил себе на миг прижаться к крепкому телу, отдыхая. — Как дела? — Хаон кивнул в сторону регенерационной капсулы, где покоилось нечто, отдаленно напоминающее человеческое тело. — Как-как, проще добить, чем вытянуть, — Фалек в ту сторону не смотрел, зрелище надоело ему до зубовного скрежета. Да уж, уязвленный профессор выдал ему то еще заданьице. Конечно, сам виноват, можно было и промолчать, перетерпев напыщенные речи этого ретрограда, но Фалек после такого сам себя перестал бы уважать. Ему, проходившему практику в лучших столичных госпиталях, закидали «несерьезность и неоправданный риск», в пух и прах разнесли все наработки по использованию тканей и органов трупов для пересадки живым. Видите ли, это безнравственно, противоестественно и омерзительно. Как будто мертвому телу есть разница, похоронят его с двумя почками, или с одной. Вот он и не сдержался, наговорив много лишнего, обозвал профессора консерватором и догматиком, который не видит ничего дальше своих очков. Эта мода на дурацкие стекляшки в оправе, бесила, кстати, неимоверно, оскорбляя в нем медика. Зачем, черт подери, терпеть неудобства, вместо того, чтобы просто сходить к врачу? Коррекция зрения — дело пяти минут. В общем, Фалек с огорчением признал, что не умеет ладить с людьми, что в столице, что здесь. Хотя, казалось бы, на самой периферии, где существовали опасности пострашнее буйного пациента, или гриппа, подхваченного в госпитале, люди должны быть более терпимы к чужим странностям. Ну, противостояние, что не удивительно, окончилось в пользу профессора. И Фалеку выдали этого безнадегу, негласно разрешив делать с ним что угодно, но к другим пациентам не лезть. И черта с два его вообще к кому-нибудь подпустят, если доходяга отправится в мир иной. Фалек с азартом просиживал дни и ночи в лаборатории, складывая тело, словно паззл. Опыта, все же, не хватало. Он перевернул вверх дном всю литературу, которую нашел, привлек знакомых магов, заражая собственным энтузиазмом. Пациента он считал почти произведением искусства и порой мог часами терпеливо сращивать мельчайшие мышцы и нервы, филигранно соединяя магию и хирургию для идеального результата. Пожалуй, единственным, кто остался в стороне от всей этой суеты, был его собственный муж. Как ни странно, Фалек, который мог и любил перекладывать часть работы на других, стеснялся сделать с Хаоном то же самое. Он, сам поражаясь этому чувству, испытывал странную неловкость, если нужно было о чем-то попросить. С материальными вещами было еще хуже — Фалек скорее откусил бы себе язык, чем вслух заговорил о том, что хочет, чтобы Хаон что-либо купил или достал для него. Фалек даже знал, откуда растут корни этой глупейшей стыдливости. Они прожили вместе три года, но вопиющая разница сословий иногда до сих пор заставляла его краснеть. Да, их брак был дичайшим мезальянсом. И меньше всего Фалек хотел, чтобы его обвинили в жажде наживы. Порой эта осторожность переходила все разумные рамки, что он сам прекрасно осознавал, и даже пытался бороться, понимая, что расстраивает мужа своим недоверием. — Не спи, — Хаон с тихим смешком разжал объятия, выпуская притихшего мужа на свободу. Тот совсем замаялся с этим своим «тяжелым случаем». Фалек отступил на шаг, усилием воли прогоняя несвоевременные мысли. Хотел сказать, чтобы Хаон отправлялся куда-нибудь в другое место, и не искушал его сладким словом «сон», но внезапно вспомнил. — Слушай, — он заставил себя говорить, как обычно, задавив смущение на корню, — у меня тут что-то странное происходит, кажется, по твоей части. Поможешь? — Он скованно кивнул в сторону капсулы, старательно наблюдая за реакцией мужа. Тот серьезно кивнул, хотя глаза его улыбались. Кажется, для него не составляло ни малейшего труда прочитать все сомнения и страхи Фалека, просто на него посмотрев. — Вот, взгляни, — Фалек указал пинцетом на нечто блестящее на груди пациента, — сбивает мне все настройки сканера, а убрать не могу. Хаон осторожно преодолел заграждающее поле, накрывающее капсулу прозрачным куполом, и заглянул мужу через плечо. Недоуменно хмыкнул, рассмотрев энергетическую составляющую, и отодвинул того в сторону: — Дай-ка я ближе посмотрю, — судя по всему, образование было не опасным — Фалек уже чего только не делал, пытаясь получить реакцию, а потому Хаон создал легонький энергетический щуп, и легкомысленно ткнул им в «нечто», едва озаботившись легчайшим щитом. Он был готов к разной реакции, хотя, склонялся к тому, что ничего не произойдет. Чего он, не смотря на свой опыт, предугадать не мог — так это того, что в воздухе внезапно возникнет некое эфемерное существо, и ударит его в грудь так, что пол и потолок поменяются местами. Конечно, Хаон не считался бы хорошим практикующим магом, если бы подобное выводило его из строя надолго. Поэтому, спустя две секунды он уже оттолкнул прочь замешкавшегося мужа, и стряхнул энергетическую ловушку на кончики пальцев. Но существо больше нападать не собиралось. Оно обвилось вокруг бессознательного тела, обернув его собой несколько раз, и замерло, издавая угрожающие звуки, напоминающие рычание. — Успокойтесь, иначе я буду вынужден применить силу, — Хаон не знал, разумно ли оно, но в любом случае, старался отвлечь, набрасывая на себя и Фалека побольше щитов. Ему не впервой было контактировать с неизвестными ранее видами — с периферии открывался доступ в множество миров, и некоторые из них только начали исследовать. Но прозрачное нечто замерло, а затем начало стремительно раскручиваться и меняться, приобретая вполне человеческий вид. Правда, энергии незнакомец при этом поглощал столько, что воздух вокруг начал нагреваться. Спустя полминуты Хаон оказался лицом к лицу с высоким темноволосым мужчиной, обряженным в нечто странное. Длинная рубаха, подпоясанная перевязью от меча и бриджи заправленные в высокие сапоги, все угольно-черного цвета. На рубахе пятна — тренированный глаз сразу опознал в них кровь. Длинные волосы небрежно связаны в хвост, это Хаон заметил, когда тот повернул голову, рассматривая помещение. Выглядел он вполне вменяемым, на них смотрел с любопытством, впрочем, не спеша покидать стратегической точки между ними и пациентом. Он казался человеком, но не был им даже близко. Да и вообще не был живым существом, если на то пошло. — Я… Прошу прощения, я был не в себе, — неизвестный первым оборвал тишину. Чуть хриплый — видимо, от долгого молчания, голос звучал довольно уверенно. — Где мы? — Можно даже сказать, по-командному. Хаон почему-то сразу решил, что он военный, пусть даже никаких знаков отличия на одежде не было. Уж больно быстро он начал ориентироваться в незнакомой ситуации. — Исследовательский центр по изучению взаимодействия измерений, — подал голос Фалек. Он, кажется, уже пришел в себя. И судя по тому, каким воодушевлением зажегся его взгляд, незнакомец уже мысленно препарирован, исследован и занесен в каталог новых рас. Но тому, кажется, название ничего не говорило — судя по недоуменно приподнятым бровям, мужчина вообще ничего не понял. — Думаю, нужно объяснить подробнее, — мягко поправил мужа Хаон. — А для начала познакомиться. — Эрридан. Как мы здесь оказались, и что с моим другом? — Кажется, как и любой военный, он привык идти напролом, игнорируя этикет и вежливость. Маг лишь усмехнулся — он уже несколько привык к подобному, часто общаясь с исследовательскими командами, которые едва не на половину состояли из таких кадров. Вот если бы с ним так себя вели в столице, то последствия могли бы быть непредсказуемыми. — Вы пока поговорите, а я займусь пациентом, — Фалек, поняв, что драться, по видимому, никто не будет, вышел из-за спины мужа. — Он может умереть, — добавил мягко, увидев реакцию незнакомца. Тот колебался, но все-таки отступил от капсулы. — Вы можете не мешать обследованию? — Фалек мгновенно «переключился» в режим врача. Он указал на ту самую штуковину, что так и осталась на груди у пациента. — Просто снимите его, — незнакомец, видимо от волнения, принялся мерцать, — только осторожно. Мужья переглянулись. Хаон, не снимая щитов, наклонился и подцепил артефакт пальцами. Только взяв его в руки, маг сообразил, что тот открывается. Не раздумывая, щелкнул крохотным замочком. Незнакомец зашипел и принялся мерцать интенсивнее — ему явно не нравилось происходящее. Внутри лежала прядь черных волос, аккуратно перевязанная ниткой. Как в дамских романах, ей-богу. — Это держит тебя здесь, да? — Хаон повернулся к нервничающему существу. — Здесь меня держит он, — тот кивнул на капсулу, — я буду здесь, пока он жив. Маг даже восхитился скорости, с какой Эрридан разобрался в ситуации. Сразу понял, что интересен им и решил заодно обезопасить спутника. — Я ничего не собираюсь с этим делать, — Хаон закрыл кулон, — Пойдем в другой отсек, поговорим. Чужак неохотно потянулся следом за ним, все время оглядываясь на бессознательное тело и лекаря, колдующего над ним. Фалек расслабился, как только спину перестал жечь подозрительный взгляд. Черт, а ведь это существо столько дней было рядом с ним! Вот из-за таких невероятных вещей, на Периферию стремились попасть самые отчаянные и безрассудные. Ибо никогда не угадаешь, где именно тебя поджидает очередное открытие. Работал Фалек до звездочек в глазах — он и раньше серьезно намеревался «вытянуть» пациента, а теперь уж и подавно. Ведь его здесь ждут. Когда он вернулся домой, Хаона еще не было. Фалек разогрел ужин — лишь бы чем-то занять руки, через силу съел несколько ложек. Он старался не волноваться прежде времени — мало ли почему муж мог задержаться. Но можно же предупредить. Впрочем, испугаться всерьез он не успел — Хаон бесшумно прошмыгнул в дверь, видимо, надеясь, что Фалек уже лег спать. Но тот, руша его надежды, стоял у входа в спальню, сложив руки на груди. — Извини? Маг замялся у двери под обвиняющим взглядом. Фалек никогда не любил скандалов, поэтому он молча развернулся и ушел в спальню. Через несколько минут муж явился следом. Присел рядом на кровать. — Ну прости. Я увлекся. — Фалек оказался в крепких объятьях. Хаон пристроил подбородок ему на плечо и довольно вздохнул — он дома. — Знаешь, этот Эрридан неплохой парень. Я его знакомил с Центром. Они с какого-то совсем древнего мира — только магия, никаких технологий. А еще он умер. Фалек, невольно прислушивающийся к рассказу мужа, вскинулся: — Как умер?! — Да не сегодня, — Хаон усмехнулся, именно на такую реакцию и рассчитывая, - там, у себя еще умер. И переродился в это вот. Призрак. — Последнее слово он произнес, смакуя — о подобном они оба слышали впервые. — А еще он влюблен в этого твоего безнадегу. Влип по самые прозрачные уши. Так что, ты уж постарайся ничего лишнего там не отрезать. Фалек возмущенно открыл рот, но наткнулся на смеющиеся глаза и сдулся. Ну вот, он опять повелся. И злиться уже как-то глупо… Хаон, закрепляя результат, принялся легонько целовать его в шею, по линии челюсти, пока не добрался, наконец, до губ. Фалек расслабился, позволил опрокинуть себя на спину и лишь довольно вздохнул, когда сверху опустилось тяжелое тело. Он сегодня слишком устал, чтобы шевелиться. Муж, кажется, не расстроился такой податливости, принялся нежить, выцеловывать горячую кожу, едва слышно намурлыкивая что-то. Секс был таким же — медленным, тягучим, словно вязкая карамель. И таким же сладким. Эрридан часто наблюдал, как Фалек работает. Того это бесило, тяжелый взгляд сверлил спину и от этого хотелось передернуть плечами. Но, объективно говоря, выгонять его было не за что — он не пытался мешать, сидел в стороне с каменным выражением лица наблюдая, как медик копается во внутренностях самого дорогого ему человека. Пожалуй, какой-то частью разума Фалек его понимал и даже уважал — не каждый вынес бы подобное зрелище. Но раздражения было больше. Терпеть неудобства он не привык, поэтому гениальное решение нашел быстро. Муж, правда, признал его безумным, но мешать не стал. Эрридан, к сожалению, ни к какому неизведанному биологическому виду не относился и интереса вызвал немного. Все сошлись на том, что его перевоплощение произошло под действием уймы непредсказуемых факторов, в ситуации, которую нереально повторить. Интересно, да, но на громкое открытие не тянет. Именно поэтому Фалек, высказавший свою шокирующую идею, действительно мог ее воплотить. Он замахнулся на очень сложное задание — создать бесплотному Эрридану тело. — В труп не полезу, — призрак высказался категорически и очень твердо. — Да не в труп, прозрачная ты башка, - да, за прошедшие несколько недель рамки поведения немного сместились, — нахрена мне разлагающийся зомби?! Я хочу вырастить новое тело. Будешь живым. Есть, дышать, и, возможно, даже начнешь думать настоящими мозгами, а не их подобием. Парня своего поцеловать хочешь? — Фалек наступал, используя самые веские, по его мнению, доводы. Эрридан на миг нахмурился, но затем все же буркнул: — Хочу. Кажется, с чувствами у него была какая-то проблема. То ли ему субординация мешала завести с парнем отношения, то ли еще что-то столь же глупое. Фалек краем уха слышал путанные объяснения Эрридана, что так нельзя, неправильно и не положено, но не вникал особо. Куда уж правильнее, если этот чокнутый даже после смерти остался витать рядом ревнивым призраком. — Я… согласен попробовать, — таки сдался. Видимо, аргумент о поцелуе оказался самым действенным, — Фалек удовлетворенно потер руки. Следующие пару месяцев он упорно напоминал себе, что ввязался во все это по собственной воле. Это было чертовски сложно, у него не оставалось времени ни на сон, ни на еду, ни на терпеливо все это сносящего мужа. Проект неожиданно получил широкую огласку, и, к удивлению Фалека, к нему потянулись такие же обезбашенные маньяки от медицины, как он сам. Это было непривычно — работать в команде, учиться выражать свои мысли понятно, ибо кто-то действительно хочет их услышать. Это было захватывающе. Они творили тело с нуля, не бездушный манекен для пробных операций, не нелепое подобие для изучения систем и тканей. Вместилище для существа, ставшего достаточно близким. Человека, который своим упорством точно заслужил еще один шанс. Они думали, что решающий день будет торжественным. Команда дружно решила, что фарс с репортерами, фотографами и прочими любителями сенсаций им ни к чему, поэтому происходило все за закрытыми дверями. Эрридан выглядел серьезным и взволнованным. Они все, затаив дыхание, наблюдали за главным событием чертовой уймы лет. Призрак опустился на тело, покрыв его полупрозрачной дымкой, а затем втянулся внутрь. Через долгую минуту человек медленно открыл глаза, и вся лаборатория выдохнула. У них получилось. Чего Фалек не мог предположить, так это того, что через каких-то жалких полчаса будет рыдать от смеха, держась за живот, наблюдая, как Эрридан вопит, матерится и вопрошает, как отключить это… все, слишком, слишком много! Он привык к бесплотности, к отсутствию ощущений, и новообретенное тело повергло его в шок, ужас и восторг. Они постарались как можно точнее скопировать внешность самого Эрридана, и наблюдать, как всегда спокойный, гордый, временами даже величественный мужчина пытается не запутаться в руках и ногах, было действительно смешно. — Все хорошо. Ты привыкнешь, — Фалек, наконец, почувствовал укол совести и пришел на помощь. Осторожно обхватил за пояс, помогая подняться на ноги. Он даже не осознавал раньше, насколько Эрридан больше его самого. Высокий, с широченными плечами, он возвышался среди них, как взрослый волк среди щенков. Почему-то само тело, без его души, такого впечатления не производило. — Я… привыкну, — речь ему пока тоже давалась с трудом. Эрридан выпрямился, стараясь подавить паническое желание снова стать призраком. Ни за что. Этот мальчик, Фальк, смотрел на него снизу вверх сияющими глазами, как на нечто прекрасное, и под этим взглядом дышать становилось легче. Эрридан знал, что никуда он уже не уйдет. Его ждал Миэль. Еще спящий — все дружно решили, что первым, кого он должен увидеть, станет Эрридан. Он долго сомневался, долго думал. Да, раньше он скорее перерезал бы себе горло, чем решился на… на отношения, — слово не хотело ложиться на язык, казалось чужеродным. Не потому, что отвратительно, а… Не хотелось пятнать парня всей этой грязью. Он же молодой еще, со светом в глазах… был. Там, в плену, этой грязи было столько, что можно захлебнуться. Миэль никогда не забудет, будет думать, что командиру мерзко прикасаться к нему после всего. Черт! В общем, здесь все по-другому. Свободнее, проще. Можно позволить себе что-то, кроме жаждущих взглядов и пряди волос, спрятанной у сердца. Он обязательно расскажет это Миэлю, а тот обязательно поверит, как всегда верил, полностью и без раздумий. …Миэль приоткрыл глаза, но снова зажмурился, мучительно застонав — свет казался слишком ярким. Он немного подождал и попробовал снова. Сквозь слезы и туман, застилавший взгляд, успел рассмотреть какое-то темное пятно рядом. Он помнил все, до последней минуты, до того, как острые зубы сомкнулись на горле. Он должен был умереть… или, стать призраком, как Эрри? От этой мысли он дернулся всем телом и тут же ощутил тяжелую руку, легшую на лоб. — Тихо, все хорошо. Лица коснулось что-то мягкое, вытирая слезы, но он застыл, узнав прикосновение. Конечно, раньше у него и было радости в жизни — случайные касания. В этот раз свет не казался таким слепящим. Миэль с трудом сфокусировал взгляд, шепнул одними губами: -Эрри? И опять почувствовал, что все по-другому — может, они и вправду умерли? Потому что Эрридан медленно наклонился и едва ощутимо поцеловал его в губы. Неуверенно, но без страха. Без обреченности. Как никогда раньше. Что-то и вправду изменилось.