Ворон. Один день

- ...а теперь соединяем края... Мы с Кианом лепили пельмени. Ну, как мы? Не мы, а он. Я только мешался, ругался и пытался не отключаться от реальности - получалось плохо. Киан пытался как-то меня расшевелить, много болтал, шутил, но я тонул в депрессии и ничего не мог с этим сделать, хоть и старался. Честно говоря, я надеялся, что Рейо придет в деревню сразу после происшествия, но время шло, а его все не было. Хотелось бы мне полностью сосредоточиться на лепке пельмешков, но я витал где-то между мыслью о том, как бы мне себя убить и о том, как бы мне себя не убить. - Эш? - Прости, задумался.... - Давай я сам буду делать, а ты просто постой так, - Киан подошел ко мне сзади, просунул руки под мои, почти обняв меня за талию, и взял кусочек теста. - Да, так получится быстрее и качественнее, - улыбнулся я. - А еще приятнее, - горячее дыхание скользнуло по щеке, коснулось шеи, и я почувствовал влажный язык у себя на плече, потом к нему присоединились губы и зубы. Вчера мы не стали обсуждать нашу близость, итак все было ясно. Я подпустил Киана слишком близко и теперь уже не смогу оттолкнуть, да и не захочу. Он же был просто на седьмом небе от счастья: весь день ходил за мной хвостиком, даже не пытаясь стереть с лица глупую улыбку, и при каждом удобном случае лез обниматься и целоваться. Все жители деревни считали, что мы с Мартином натворили что-то плохое, они бегали из домика в домик и перешептывались. Киан никак не комментировал происходящее, понимая, что мне до лампочки кто там и что думает обо мне и моих действиях, к тому же я сильно расстроился из-за того, что все наши труды ни к чему не привели. Хотя вру. Кое к чему все же привели. Только сегодня утром мы поняли, что Майки и Киан пришли домой уже после наступления темноты, причем были целыми и невредимыми, то есть неведомая хрень, что впиталась в мою руку, как-то на это влияла. Мы решили никому не говорить об этой детали, потому что не знали, как долго продлится хрупкое спокойствие. Пока я размышлял о причинах и следствиях, мой друг бросил тесто на стол и крепко прижал меня спиной к себе, продолжая покрывать поцелуями и укусами мою шею. Что он там говорил? Что так приятнее лепить пельмешки? - Бля, намного приятнее... - я развернулся и прижался к его губам, которые тут же раскрылись мне навстречу, пропуская внутрь мой наглый язык. Хлопнула входная дверь и непонятно отчего мое сердце сжалось. Мозг тут же подкинул пару идей о том, кто бы это мог быть, пытаясь пресечь надежду на корню, но я пропустил эти мысли мимо сознания. Киан тоже как-то резко дернулся и отстранился. Я открыл глаза и повернул голову, чувствуя, как по телу расползается неприятный холодок, как шевелятся волосы на загривке, как резко пересыхает горло. Паника - вот что я почувствовал. На нас смотрели черные глаза. Никаких эмоций, просто невероятные черные глаза и бледное, белое лицо. Рейо моргнул, а потом закрыл дверь на кухню, а еще через секунду хлопнула входная дверь. Я сорвался с места и выбежал следом за ним. - Рейо, стой! Какого хрена?! - Это мой вопрос! Хотя... Мне и вовсе не стоило приходить. Я все знал с самого начала. Не надо было вмешиваться. Я знал, что так будет... - Ты выжил из ума? Что это к хренам значит? Ты обещал прийти в деревню. Я ждал тебя, я звал тебя... Я... Пиздец! Ты хоть представляешь, как мне было тяжело? Или тебе уже все равно? Ты наигрался с людишками? Больше, блядь, не интересно? А все, что ты говорил про нити судьбы и прочую поебень? Может вообще не стоило нас спасать? Меня, ебаный в рот, спасать...? Рейо посмотрел на меня, и в этот раз я чуть не захлебнулся в эмоциях, что горели в его глазах. Страх, боль, отчаяние. Я чувствовал то же. А еще панику! В голове разом исчезли все мысли. Я боялся, что он сейчас просто развернется и уйдет. Он смотрел мне в глаза, искал в них что-то. Что? Я хотел подойти к нему, хотел коснуться, умолять его остаться со мной, потому что без него я - ничто, пустое место, сгусток боли. Прошла секунда, две, три. - Не смей... - почти прошептал я. Голос дрожал. Рейо как-то рвано выдохнул и, резко сорвавшись с места, подошел ко мне, взял под колени, подняв над землей. - Господи! Что ты творишь? Выскочил босиком в снег! - Это ты что творишь? Ты вообще хоть слово услышал из того, что я сказал? Что это было? Ревность? - Я... Прости меня, Эшли, прости... - Повел себя, как девчонка малолетняя, а не как Бог, еб твою мать. Рейо посмотрел куда-то за мою спину и едва заметно кивнул, а потом перекинул меня через плечо и пошел в сторону соседнего дома. - Там так же холодно, как и здесь... И я не чемодан! Поставь меня! - У тебя ноги голые! - Еще минуту назад тебя это не волновало! И в том доме все равно холодно! И ответь уже хоть что-нибудь! К чему были сказаны те слова? Что ты знал? Ты правда меня любишь? Рейо занес меня в дом и поставил на неожиданно теплый пол. - Где ты был? - растеряв весь пыл, почти шепотом спросил я. - Рядом. Я закусил губу и отошел к стене. Холодные руки отчаяния поползли по груди и стиснули горло. Я не понимал Рейо. Не понимал, что происходит, и что мне теперь делать. - А... - начал я и осекся. Хотелось снова спросить его о чувствах, но теперь мне не хватало смелости, слишком страшно было услышать в ответ "нет". - Посмотри на меня, Эшли, - я поднял глаза. - Я люблю тебя. Давно люблю, и это никогда не изменится. Я сказал глупость и, похоже, это сильно тебя задело. Прости. Я все время был рядом, но не мог войти в свой собственный храм, - он грустно и как-то блекло улыбнулся. - Ты знаешь, почему. Кто-то закрыл вход, закрепил контур так, чтобы нельзя было ни войти, ни выйти. Я видел, как ты забрал в деревню оборотня, звал тебя, но ты не слышал. Я был совсем один, чертенок, понимаешь? Сердце больно сжалось, руки затряслись. Я словно ощутил его боль, словно проник в его душу, и мне стало еще холоднее, будто надежды никогда не существовало. Он был один. В этом жутком холоде, бесцветном безлюдном мире. - А насчет того, что я сказал... - он прикрыл глаза, как в первый день нашего знакомства, когда я никак не мог в них заглянуть; он скрывал от меня свои эмоции. - Я хочу знать. Я должен знать. - Судьба очень изменчива и коварна. Когда человек рождается, вся его жизнь уже расписана по секундам. Она знает, каким должно быть твое первое слово, когда ты должен сделать первый шаг, как учиться в школе, кем стать, кого любить, когда умереть... Но все это не имеет значения, потому что это знает только судьба и больше никто. Не знаешь ты, твои родители, боги. Человек может сказать другое первое слово, упасть и не сделать свой первый шаг, стать юристом, а не художником, пройти мимо суженого, попасть под автобус. Если же каким-то чудом, ты останешься на своем пути, то судьба подкинет тебе пару загадок, пару препятствий и будет смеяться, глядя, как ты пытаешься идти вперед. - Я не понимаю, какое.... - Та девочка - Реми, помнишь? - перебил меня Рейо. - Да. - И другие пострадавшие и погибшие души не должны были попасть сюда. Никто не должен был. Однако, вы здесь, оторваны от своих судеб. Все, кроме тебя, - я почувствовал, как внутри меня сжимается пружина, давит, стягивает, а Рейо продолжил: - Если бы ты не попал сюда, то не встретил бы его, - слова начинали обретать смысл, пружина сжалась до предела. Я отчетливо помнил, что первым чувством, что я испытал, при взгляде на незнакомого молодого человека, был страх. И теперь я знал, чего боялось мое сердце. Любви, новой любви. - Я думал, что ты... Что ты... - начал я и понял, что не смогу ничего больше сказать. Это понял и мой бог. Он чувствовал меня, понимал, даже лучше, чем я сам. - Когда человек умирает, его душа отправляется в странствие. Кого-то забирает к себе Лэй, кого-то другие боги, все еще прислуживающие людям, а кто-то борется со своими грехами сам. В этом мире есть силы, которые не могу понять и объяснить даже я. Пружина, что все это время сжималась внутри меня, теперь резко развернулась. Я громко выдохнул и оперся о стену. Рейо дернулся было в мою сторону, но напоролся на мой взгляд, и я знал, что он увидел там страх, безумный страх потерять его. - Я умер, - тихо прошептал я и испугался отчаяния в собственном голосе. Будто говорил кто-то из пустоты, голос безнадежности. - Да, и твоя судьба стерлась, - Рейо опустился на колени и сел. - Я был в отчаянии все эти десять лет. Не только люди, Эшли, имеют свою судьбу, но и мы. И я так долго тебя ждал, чтобы увидеть лишь раз маленьким умирающим мальчиком... - Но ведь мы встретились здесь. Мы вместе сейчас. Ты сам сказал, что люди могут перечить судьбе, значит, и я могу. Откуда ты знаешь, что я должен был встретить здесь не тебя? - Я спросил ее. - Мне наплевать, что она сказала. Я здесь, ты здесь и... - я вспомнил о Киане, о своих чувствах к нему и осекся. Рейо поднял голову и посмотрел мне в глаза. Боль. Я увязал в ней, мы увязали. Теперь я понял, как должен был чувствовать себя Рейо, войдя на кухню и увидев нашу идиллию. Он не знал, как я страдал, как сходил с ума, как мучил себя и Киана, и не мог этого знать. Он был один, болел и пытался связаться со мной, и когда получилось прорваться внутрь, вдруг понял, что больше не нужен здесь. Я смотрел на него, такого красивого, идеального, и не мог понять, как он может любить меня? Почему ему предназначено было встретить именно меня? Почему он должен так страдать? С каждой тяжелой секундой дышать было все сложнее. В горле встал колючий ком из вины и сочувствия. Меня переполняли чувства, когда ты всем своим существом понимаешь, что либо ты скажешь обо всем, что у тебя внутри, либо взорвешься. Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и решился. - Я люблю тебя, Рейо. Так люблю! Я умирал без тебя: не мог спать, не мог есть, меня постоянно рвало. Я думал, что если не смогу быть с тобой, если не увижу тебя больше, то смысла жить нет. Нет смысла возвращаться в тот мир, если там не будет тебя. Я не знаю, что там задумала эта гребаная судьба, но я не откажусь от своих чувств. Я знаю, что не смог бы не влюбиться. Я знаю, что эти чувства навсегда, потому что без них, без тебя, меня нет. И я прошу тебя, не говори мне, что бросишь... - под конец я уже просто не мог говорить, получалось какое-то шипение. Пальцы сжимали стену, было больно, но по-другому я не мог. Слишком велико было эмоциональное напряжение, слишком долго я хотел сказать эти слова и не мог, и слишком сильно я боялся, что даже сейчас Рейо скажет мне: "нет". - Эшли, я... Иди сюда, любимый, - вскакивая с колен и в два шага подлетая ко мне, выдохнул Рейо и подхватил меня, крепко прижимая к себе, где громко билось его сердце: так быстро, так рвано, как и мое собственное. - Люблю, всегда любил. Все эти десять лет.... - шептал я ему в ухо. - Не может этого быть, чертенок. Ты ведь не помнишь... - Зато оно помнит, - ткнув себя в грудь, прошипел я, - и ни на секунду не забывало. С того дня я стал совсем другим. Из жизнерадостного мальчика, я превратился в такого вот грубого и грустного парня, который не может спать, не может есть, не может жить. И только здесь я понял, почему так. Когда я встретил тебя, все внутри встало на место. Я впервые смотрел на мир и улыбался. Я узнал, что моя душа может быть не пустой зияющей дырой в груди. Я узнал, что значит парить. Я не знаю, кто умер тогда, но это был точно не я, потому что я - безумно тебя люблю! - Все это словно сон. Я уже сам ничего не понимаю. Как я хотел быть рядом с тобой! Ты не представляешь, как я жил все это время. Я хотел, чтобы ты выжил, чтобы был счастлив... Я целовал Рейо в щеку, лизал родинки на подбородке, прижимался к нему и стонал от раздирающего на кусочки восторга, от того, что я, наконец, после такого долго ожидания, когда я уже отчаялся увидеть его снова, могу прикоснуться к нему, такому родному и любимому, такому невероятному. Запах ванили и леса, который сейчас ощущался еще острее, кружил голову. Его голос проникал в самые потаенные уголки моей души, дергал за струны, отчего хотелось завыть, закричать, чтобы выплеснуть наружу тот шторм, что сносил все мои внутренние ограничения, сводил с ума. Мой любимый уже не говорил, он хрипло шептал мне что-то на ухо на языке, которого я не знал, ловил мои губы, заглядывал в глаза. Его руки скользили по моей спине, сминая тонкую ткань майки, - я чувствовал, что он сдерживается из последних сил. И я уже не мог терпеть. Хотелось снять с него всю одежду, прижаться обнаженной кожей и почувствовать его так, как мечталось. Поэтому, как только его прохладные пальцы коснулись моей кожи на пояснице, я выгнулся и стянул с себя мешающий кусок ткани, тут же потянувшись к его рубашке, чтобы непослушными пальцами выскребать пуговицы сквозь отверстия, стонать и ругаться от того, что делаю это слишком медленно. Рейо рыкнул совсем по-звериному и каким-то невозможно быстрым и резким движением стянул с себя рубашку. А я ахнул. - Боже... - простонал я на выдохе и сжал пальцами свой член через штаны, потому как чувствовал, что на пределе. Никогда бы не подумал, что вид обнаженного торса, мышцы на животе, что казались вылитыми из гипса, могут заставить меня кончить, но когда увидел ЕГО - такого красивого, совершенного, усыпанного вязью странных и таких гармоничных татуировок - чуть не взорвался от восхищения и возбуждения. За что мне такое счастье? - Ты невероятен и ты мой. Как это возможно? Почему я? Ответа на мой вопрос не последовало, да и нужен ли он был? Вместо этого его губы уверенно прижались к моим и стали мучить наслаждением. Я не мог дышать, только хрипел. Сердце рубилось в мои ребра и, прижавшись ближе к своему богу, обжигаясь о его прохладную кожу, я почувствовал ответный стук. Именно почувствовал. Я схватил его за шею, прижал к себе, а он игрался со мной: кусал мой подбородок, засасывал губы, проводил языком по зубам и улыбался, будто нет на свете ничего приятнее. - Могу задать тебе тот же вопрос. Мальчик мой, как же я хочу тебя... - прошептал мне на ухо развратный и неимоверно чудесный голос, лишающий остатков здравого смысла и отбирающий последние крупицы самообладания. Белая прохладная рука прижалась к моей пояснице и медленно, палец за пальцем, поползла вверх, лаская ставшую слишком чувствительной кожу. Казалось, что все волосы встали дымом от этого прикосновения, что обжигало, но отказаться от этого ожога было бы еще большим безумием, чем желать его. И я желал. Всей душой, всем сердцем, всем разумом. Я хотел принадлежать Рейо без остатка и, кажется, даже что-то такое прошептал в его губы, что скользнув по щеке и оставив на ней горячий след, коснулись моих губ. - Я люблю тебя, Эшли. Никогда еще я не испытывал ничего подобного... - почти не дыша, как будто теряя сознание прошептал он мне и снова прижался к моим губам. А я сходил с ума, плавился от его жадных, резких прикосновений, дурел от его запаха, от его близости, от горячего дыхания на моих губах. Мне хотелось сказать ему о своей любви, о том, как тяжело раз за разом уходить от него, о том, как глубоко я утонул в его глазах. Так глубоко, что уже не выплыть. Но не получалось и от этого я почти заплакал. - И я... Я с ума схожу без тебя... Умираю каждый раз, когда ты уходишь... - выдавил я из себя и почувствовал, что все-таки заплакал. Рейо провел языком по моей щеке, потом вернулся к губам, заглянул мне в глаза и улыбнулся. Я видел там счастье и неверие, а еще страх и, конечно же, желание. - Чудо мое любимое, не плачь, прошу, - он захватил зубами мою нижнюю губу и чуть потеребил ее. - Я безумно счастлив сейчас... Люблю тебя... Люблю... - Рейо... И больше не было сил сдерживаться. Я отдался во власть стальных и таких нежных рук, отдался воле сердца, отдался желанию принадлежать ему. - Хочу, - шепот, надрывный развратный, слетающий с моих губ, что тянутся к нему. - Хочу быть твоим... Сейчас... Всегда... - Ты хоть понимаешь, как твои слова на меня действуют? - прорычал Рейо и, подхватив меня, пошел к кровати. Я поцеловал его щеку, потом облизал, спустился к шее и закусил кожу, засосал, чтобы распробовать ее неповторимые сладкие нотки, чтобы запомнить навсегда. С каждым вдохом я все глубже падал в бездну, откуда нет возврата, а если бы и был шанс выбраться, то я ни за что не воспользовался бы им. Рейо опрокинул меня на спину и скользнул вниз, крепко прижимаясь ко мне так, что я чувствовал каждую его мышцу, что касались груди и живота. Понимая, что он собирается сделать, я судорожно вцепился в его плечи и выгнулся, стараясь быть еще ближе, настолько, насколько позволяют физические возможности. Длинные прохладные пальцы, уверенно надавили на живот и скользнули к ширинке. Я на секунду закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы хоть немного ослабить накатившую волну наслаждения, чему не способствовали кусачие поцелуи, которыми покрывал мой живот Рейо. Его горячее хриплое дыхание, мой тихий скулеж и шелест ткани. Мои трясущиеся от возбуждения руки, его порывистые движения. Рывок, и я обнажен. Как только мой бог чуть отстранился от меня, я потянулся навстречу, мазнул руками по его груди и дотянулся своими губами до его губ, которые тут же откликнулись на поцелуй. Мы целовались, как сумасшедшие, сильно сжимая зубами языки и губы друг друга, хрипло дыша и рыкая, словно дикие звери. В какой-то момент я перестал понимать, где низ, где верх, где я, а где Рейо. Произошло что-то настолько волшебное, что я ни за что не смог бы это описать. Мы словно повисли в воздухе или вылетели из тел, а в следующую секунду я уже сидел на своем боге и недоуменно смотрел в его черные блестящие глаза. - Ч-что это было? - Ты почувствовал мою душу, - хрипло прошептал он, скользя подушечкой большого пальца по моим губам, настойчиво надавливая на нижнюю, проскальзывая внутрь, поглаживая язык. - Встань на колени, - попросил он, сползая вниз, тут же устраиваясь между моих ног. Я уперся руками о стену и промычал что-то невразумительное, не отводя взгляда от своего любимого, который медленно высунул язык и коснулся им моего члена, чтобы в следующий миг резко обхватить губами головку. Я двинулся вперед, пытаясь быть глубже, чувствуя жар его рта, его мягкий влажный язык и, наконец, горло, что плотно сжалось раз, другой. Рейо начал быстро двигаться и рычать, создавая вибрации, которые доводили меня до исступления, до дрожи в коленях, до полного отключения всех функций организма, кроме одной - достигнуть пика. Я даже не понял, когда он просунул в меня палец, когда начал двигать им и когда я начал получать от этого удовольствие. Я обнаружил свои руки, сжавшие в кулаки черный шелк его волос, и его горящий взгляд снизу вверх - абсолютно безумный. И в тот же миг, я снова оказался внизу, прижатый к кровати сильными руками, и это было невероятно. - Невероятно, - прошептал я ему на ухо и укусил изо всех сил, на что мой бог только хмыкнул и чуть сместился, упираясь своим горячим членом в нужное место. - Прости, - рыкнул он без капли раскаяния в голосе и сделал первое движение. Я был весь мокрый, пот маленькими капельками стекал по вискам, неприятно щекоча шею, поэтому, когда я дернулся, пытаясь избежать боли, Рейо не смог меня удержать, и царапнул ногтями меня прямо по ребрам. Я вскрикнул и дернулся уже в другую сторону, снова оказываясь прижатым к кровати. - Чертенок, прошу, - рыкнул Рейо и впился в мои губы, одновременно толкаясь внутрь меня, вызывая боль и приятные мурашки одновременно. Постепенно все болезненные ощущения растворились и мы, наконец, начали движение навстречу друг другу. Уже потом я думал, что в тот момент мой бог просто напросто забрал мою боль. А тогда мне было не до размышлений. Я каждой клеточкой своего тела тянулся навстречу к любимому, цеплялся за его руки, целовал везде, куда только дотягивался. Он же с каким-то маниакальным упорством входил в меня медленно и размашисто, внимательно наблюдая за выражением моего лица, не позволяя ускорить темп. Несмотря на все творящееся сумасшествие, на необычно острые ощущения, я захлебывался в желании чувствовать Рейо еще ближе, еще сильнее. Я поднялся на лопатках, схватил его за шею и повис на нем, обхватывая ногами за талию, чувствуя, как он глубоко проникает в меня. Издав хриплый вскрик, я приник к его губам, начиная опускаться и подниматься резко, быстро, рвано, не в силах больше терпеть его медленную пытку. И он улыбался мне в губы, гладил мою спину, сжимал бедра, помогая двигаться. Когда мы отрывались от истерзанных губ друг друга, то смотрели в глаза, ловя эмоции, упиваясь ими. Дикая страсть. Неуемное желание. Безграничная любовь. Хотелось говорить о чувствах снова и снова, повторять, словно мантру, что без него я умираю, что только с ним могу полноценно жить, что с ним я просто есть. Рейо перехватил меня за талию и сорвался на бешеный темп. Мне оставалось лишь скулить ему в плечо, сжимая зубы до скрежета, до боли; видеть яркие всполохи перед глазами, умирать и возрождаться вновь с каждым его толчком; а потом закусить кожу на его плече, захлебнуться, не в силах сделать вздох, сжать зубы сильнее и услышать в ответ нечеловеческое рычание. Затем провалиться куда-то в облака, когда тело кажется невесомым, когда перед глазами лишь белая пелена и яркий свет, в груди бешено колотится загнанное сердце, из глаз от переизбытка чувств катятся слезы, тело все еще содрогается, посылая искринки удовольствия в каждый твой нерв, а на опухших губах застыла блаженная улыбка. - Люблю, - услышал я сквозь толстый слой ваты самый прекрасный голос на свете и отключился. Отсутствовал я недолго, потому что когда я очнулся, Рейо пытался аккуратно выползти из-под моей расслабленной тушки, видимо боялся разбудить. На его лице отражалось такое счастье и умиротворение, что я даже растерялся. - И я тебя люблю, - почти неслышно сказал я и улыбнулся, обхватывая всеми своими конечностями любимое тело, лишая его возможности встать.

***

- Расскажи о своих чувствах к нему. Рейо лизнул мою губу, и я закрыл глаза, просто растворился в ощущениях. Его губы на моих губах, руки медленно скользят по ребрам, по бедрам, по предплечьям. Мы не заходили дальше, просто целовались, дарили нежность друг другу. Не отрываясь от своего бога, я подумал о прилипале и ответил, не подбирая слов, просто взял и сказал то, что было на сердце. - Я продержался так долго только потому, что он был рядом. Рейо дернулся, словно я ударил его, а не произнес несколько слов. Его брови изогнулись, образуя морщинку, по которой я тут же провел пальцем. - Я не собираюсь выбирать между вами, Рейо. Тебе придется принять это. Я люблю тебя больше, но его я люблю не меньше. - И как это понимать? - хмыкнув, спросил мой бог у потолка. Я знал, что мне не нужно отвечать. Он нуждается во времени и возможности подумать, оценить ситуацию, приложить ее к своей жизни, поменять планы, подстроиться под меня. Дожили! Самый невъебенный бог во вселенной будет подстраиваться под мнение какого-то вздорного человечишки. Я представил себя этаким злодеем, который завладел волей героя и теперь хочет разрушить его жизнь, а заодно и мир в придачу. - Ох, нет, чертенок, так же нельзя... - видимо, сделав какие-то выводы, сказал Рейо, настороженно вглядываясь в мое перекошенное лицо. Я пытался не заржать от собственных мыслей, видимо, стресс последних дней начинал сказываться на моем и без того шатком рассудке. Стоило мне расслабиться и почувствовать себя в безопасности, как прикатилась истерика. - Можно или нельзя... Какая разница? По-другому не получается! - Не злись, тучка, - рассмеялся он и поцеловал в щеку. - Я не собираюсь заставлять тебя выбирать, потому что знаю, что этим только причиню тебе боль. Если бы я оказался на твоем месте, то вряд ли смог так смело заявить о своих чувствах и желаниях. Знаешь, мне бы даже в голову не пришло предложить такие отношения! Как же я тебя люблю! Если он любит тебя хоть бы вполовину так же сильно, как я, то все получится. Давай попробуем. От его слов, произнесенных мягким завораживающим голосом, сердце затрепетало. Я слышал, как ускорился кровоток. - Люблю тебя, - выдохнул я и сел. Рейо приподнялся на локтях, чуть повернулся и положил голову мне на колени. Раньше время улетало, когда я был без него, когда не было больше сил терпеть тоску и боль, когда мозг отключался от переутомления. Я никогда бы не подумал, что можно точно также раствориться в счастье, просто потерять связь с реальностью, окунуться друг в друга, забыть о существовании чего-то еще, кроме нас. Это абсолютно... Когда вы вот так вдвоем, и кажется, что времени больше не существует. - Предполагаю, что теперь нам нужно поговорить о проблемах жизни и смерти. - Мы и так о них говорили, - недовольно пробурчал я и получил за это укус на коленке. - Больно же! Блин... Если серьезно, то давай сначала, - я выдохнул, зарылся пальцами в мягкие волосы своего бога и уже спокойно заговорил: - Мне снились сны о тебе. О другом тебе. Золотые волосы и глаза, а вместо черного ворона с тобой был белый. В день ритуала я впал в какой-то транс, ничего не понимая, написал целую молитву к богу солнца. Я слышал Канги, видел его в видениях, а потом мне помогал мой собственный голос. Я видел костер, видел твою боль. Не понимаю, что это было? Почему я это видел? - Это было так давно, что я уже даже деталей не помню, - Рейо хрипло выдохнул и уткнулся носом в мои голые коленки. - Люди окрестили меня богом солнца, так же как Лийцлиэль окрестили богиней тьмы. Все это не имеет к реальности никакого отношения. Мы просто обладаем бОльшими силами, чем люди и используем эти силы так, как считаем нужным. Мы испытываем те же эмоции, совершаем глупые ошибки, любим, страдаем. Ты видел Канги, потому что я его попросил прорваться к тебе, но барьер был слишком силен, поэтому он мог лишь посылать тебе образы из своего прошлого, чтобы достучаться до тебя. И когда ему это удалось, когда ты откликнулся на его призыв, ваших совместных усилий хватило на то, чтобы установить связь. Те слова написали вы вместе, просто ты не помнишь из-за того, что потерял много энергии. Канги служит мне уже много сотен лет. Когда-то его перья были белыми, а мои волосы были золотыми... - Рейо тяжело вздохнул и еще крепче прижался ко мне. Я видел, что ему тяжело говорить, но не мог его остановить, потому что я чувствовал, что должен услышать эту историю, чтобы понять его и себя. - Знаешь, сколько бы времени ни прошло, в этом мире ничего не меняется. И мы не меняемся. Ни люди, ни монстры вроде нас, ничего. В один момент я просто понял, что не могу больше играть приписанную мне роль. Мы с Лийцлиэль сильно поругались тогда. Она пыталась удержать меня в мире живых, показывала ужасы промежуточных миров и миров забвения, но я своего решения не изменил. Тот костер я разжег сам, сделал его настолько горячим и мощным, что даже бог бы не выжил... У меня перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы. Я представить себе не мог, что должно было происходить в душе моего любимого, чтобы он решился на самоубийство. - Давай ты начнешь сначала, а не с конца... - осторожно сказал ему я и медленно разжал одеревеневшие пальцы, затем вытащил их из его волос, которые я до этого судорожно сжимал, и погладил по щеке. - Я не помню своего детства. Первое воспоминание связано с силой. С моей силой и с силой тьмы. Я дрался с ней, отчаянно, будто у меня было что-то, что я хотел защитить любой ценой. Наверное, я хотел защитить свой дом или место, которое им считал, - он грустно усмехнулся. - Только во время битвы нас охватил такой азарт, что мы разрушили все в радиусе сотен километров, в том числе и мой дом. Я победил, но вкус победы был горьким. После мы с Лийцлиэль заключили перемирие. Ей нравилась власть, нравились ее возможности, привлекали загробные миры и их жители. Мне же все это было не по душе. Я долго скитался по измерениям и в итоге решил остаться на Земле, жил с людьми, завел семью, защищал хрупкие законы. В какой-то момент я даже начал считать себя богом, почувствовал вкус власти и вседозволенности. Всего не расскажешь, да и не нужно тебе этого знать. В моей жизни было все: любовь, счастье, предательство, смерть. Бесконечная череда событий. Со временем я просто потерялся. Перестал узнавать себя, словно это не я брожу по земле, а кто-то другой, чужой, бесчувственный, далекий. Сначала умерла моя жена, потом сын, а когда умерла моя дочь, жизнь перестала иметь смысл. Все они счастливо прожили не одну сотню лет, а потом вселенная решила забрать их души себе. Жену отравила ее собственная сила, сына убила его жена, чтобы завладеть его способностями, а дочь так и не смогла смириться со смертью брата и умерла от тоски. Я же не мог умереть. В отличие от них, я не был получеловеком, в моих венах текла чистая бессмертная кровь. Мне оставалось лишь смириться и шагнуть вперед, в вечность. Наверное, я тогда впервые осознал, насколько мы все несчастны. Я научился ждать. Просто замирать и смотреть, как жизнь проносится мимо. Но люди ждать не умеют. И не потому, что они какие-то слабые, а потому, что у них нет такой роскоши как время. Вы просто не можете позволить себе потратить часть своей жизни на ожидание... - он долго молчал, потом сделал глубокий вздох. - И вот костер горел, а я был полон решимости. Канги, как верный слуга, не пускал ко мне Лийцлиэль, не позволял ей потушить огонь. Я закрыл глаза и шагнул внутрь, за мной в пламя влетел Канги, а после, когда защита спала, я услышал ее смех. Она смеялась громко и надрывно, а потом упала на колени и расплакалась. Кажется, своим поступком я убил в ней все хорошее, что еще было. А смерть оказалась вовсе не такой целительной, как мне представлялось. По большому счету ничего не изменилось... На протяжении всего рассказа сердце то сжималось и замирало, то бешено стучало, а под конец, когда его голос стал тихим и хриплым, я ощутил колющий холод в груди, ком в горле и влагу в глазах. Рейо поднял на меня свои черные блестящие глаза и состроил виноватое лицо. - А потом я встретил тебя. И будто не было до этого жизни, будто не я захлебывался отчаянием, будто не я разжег тот костер. Теперь моя жизнь - это ты. - Дурак, - прошептал я, глотая слезы и наклоняясь к нему, чтобы в следующую секунду оказаться в его таких необходимых мне объятиях. - Это ты теперь моя жизнь. Меня переполняли эмоции. Хотелось сжаться в позе эмбриона и выть, и чтобы Рейо обнимал меня и говорил, что все, о чем я думал в тот момент, на самом деле глупости, что все будет хорошо, что мы вместе навсегда и никогда теперь не разлучимся. А он прижал меня к себе и стал гладить по обнаженной спине, обжигая своими прохладными ладонями мою разгоряченную и сверхчувствительную кожу. Он чуть раскачивался из стороны в сторону, целовал меня в висок, прижимал мою голову к своему плечу. Я касался щекой его кожи, терся о его плечо и грудь, постепенно успокаиваясь и прогоняя прочь мысли о скором расставании и обо всем плохом. Его дыхание у моего виска учащалось, как и мое. Меня медленно накрывало желание снова быть с ним, вспышками всплывали воспоминания о недавнем сексе, его губы скользящие вниз, оставляющие лиловые засосы... Я повернулся и прижался губами к жилке на его шее, ощущая под ней пульсацию. Хотелось оставить свой след, как он оставил на мне свои, но ничего не выходило. Его нежная белая кожа краснела лишь на миг, а потом снова становилась бледной и гладкой. Я почувствовал, как противные липкие ощущения снова проникают внутрь меня, оставляя в груди холод и пустоту. Прижавшись к его шее еще раз, я отстранился, молча встал с кровати и потопал в душ. Самообладания хватило лишь на то, чтобы дойти до комнатки и закрыть за собой дверь. А потом, прижавшись к куску дерева, отделявшего меня от любимого, я медленно сполз на пол, обхватил колени и заплакал так тихо, насколько это возможно. В глубине души я уже знал, что ничего не будет длиться вечно, более того я уже видел, что нам отведено времени гораздо меньше, чем вечность. Скорее всего, еще месяц и все, конец, я снова умру. Все исчезнет так же быстро и легко, как исчезают мои поцелуи с его кожи. Я боролся с отчаянием, давился всхлипами и собирал последние силы для того, чтобы провести отведенное нам время с улыбкой на губах. Через несколько минут, когда Рейо пришел ко мне, я уже стоял под теплыми струями, широко улыбаясь и протягивая к нему свои уже не дрожащие руки. В его глазах лишь на несколько секунд промелькнула настороженность, ведь он все понимал и чувствовал, а потом он улыбнулся мне в ответ и прильнул ко мне, впиваясь в мои дрожащие губы, вырывая громкий стон, заставляя прогибаться в спине, прижиматься к нему еще ближе. Вода смывала все сомнения, убирала тревоги, растворяла напряжение. Мы отдались страсти, сплетались друг с другом, отчаянно шептали слова любви, впивались пальцами друг в друга до хруста, до побелевших костяшек. В каждом жесте скользили страсть и боль. Мы были на грани. Любовь на краю пропасти. И нет пути назад, нет пути вперед. Миг. У нас есть лишь миг.