Прощение.

Когда я увидел его, то подумал, что у меня поехала крыша.Или что я попал в рай. Никак не мог поверить в то, что передо мной стоял он – те же прекрасные глаза, волосы цвета океана. Меня охватила паника и дрожь, а ноги предательски подкосились. Директор Саотоме успел подхватить меня и удержал, пока я не свалился без сознания на холодный пол академии. Но я вовремя опомнился и твёрдо встал на ноги, чтобы не показывать своих слабостей. Тем более эту. Самую большую слабость. С группой мы познакомились - всё прошло гладко, никто даже не обратил внимание на это. По сей день в нашем коллективе всё замечательно, пускай я один изображаю дурачка. Однако, самый кошмар скрыт внутри. Иногда мы сталкивались с АиАи в коридорах, и я ловил его безразличные взгляды. Глаза были пустыми и не выражали никаких эмоций. На лице никогда не было улыбки. Его лучезарной улыбки. И это сводило меня с ума. Наши встречи один на один можно было назвать “аттракцион плохого настроения”: пришёл, увидел, загрустил. Поэтому я старался избегать наших встреч и желал обходить его стороной, когда рядом не было ни души. Со временем я начал выпивать. И часто это оказывался виски. И, когда это происходило, то я на ватных ногах шёл к его комнате, падал на колени и шептал о прощении. Я каялся, тихо шептал о своей любви и просил меня простить. Он никогда не выходил и, наверняка, даже не слышал меня. С одной стороны было ужасно обидно, а с другой я был рад, что никто ничего не заподозрит. Если Аи даже не знал о моём присутствии, то Ран Ран постоянно натыкался на меня пьяного в коридоре, когда я уже прибывал в царстве Морфея. Он с огромной неохотой дотаскивал меня до моей кровати, а поутру задавал вопрос, ответ на который был всегда один и тот же: “Дальше его комнаты я дойти не смог”. Это могло сойти за правду - наши комнаты были совсем рядом. Я был благодарен Ран Рану за то, что после этого он ни слова мне не говорил и забывал про этот диалог. * * * Пощёчина была сильная – щека мгновенно покраснела и по правой части лица разошлась ужасная боль. Мы стояли в его комнате. Дверь я закрыл на замок, а в мозг ударил алкоголь. Нервы не выдерживали и я просто не смог отказаться от ночного похода к своему ангелочку. Только в этот раз дверь открылась, а мои слова были услышаны. Схватив его за запястья, я облизнулся и приблизился к нему, вплотную прижимая к стене рядом с кроватью. Его взгляд наконец-то выражал эмоции. К сожалению, это был страх и отвращение. У роботов разве такое бывает? А, какая к чёрту разница. Пижама его беспорядочно валялась на полу, а кровать громко скрипела под напором двух тел. Даже формы точь в точь было таким же , как и у Айне. Его волосы… эта резинка портила всю картину и уже через мгновение она потеряла свои полезные свойства, оставшись лежать на полу в рваном виде. Я ставил засосы на его нежной коже, а он в ответ просил остановиться. Пинался, вертелся и пытался выбраться из моих объятий. Но я не намерен его отпускать, и поэтому сжал запястья сильнее. Внутри было так замечательно. Я двигался так резко, как только мог. АиАи не возбуждался, а лицо его по-прежнему выражало те же эмоции. Ярость захватила меня,мне стало обидно, что на мои чувства нет ответа... И я дёрнул его за волосы, размашисто целуя в губы и оставляя смачный засос под ухом. Я озверел, причиняя ему боль, на что он царапал мою грудь и пытался оттолкнуть от себя. Если бы роботы умели бы плакать, он, наверное, был бы весь в слезах. Разрядка близка и я поцеловал его, надеясь, что он ответит на мои чувства. Но ответа не последовало и я разочарованно выдохнул. Не смотря на всё, что произошло, он молчал. Никто не знал, что произошло той ночью. Никто не догадывался, что я натворил и что он испытал. А я не показывал своих чувств и продолжал быть “шутом” в группе. Лучше будет, если никто не узнает. Лучше будет, если не произойдёт изменений. После этого случая боль в груди только увеличилась. Пить я перестал, и единственным утешением была работа – она отвлекала мои мысли хотя бы немного. Теперь я желал только одного – умереть так же, как это сделал он. Вода приняла бы меня и мои грехи. Простила бы мне всё, что я натворил. Летний ветерок заглушал бы все посторонние звуки. Закат бы сделал меня на мгновенье счастливым. Даже представляя себе эту картину, мне не было мерзко. Мерзко было за себя. И я хотел бы, чтобы всё это прекратилось как можно быстрее. Всё кончилось в той комнате, в ту осеннюю ночь, когда солнце уже было далеко, а ветер бил в окна. Всё кончилось, когда я понял, что это не выход. Единственное, что оставалось – это ждать. * * * Но однажды я снова открыл дверь...