Моя сильная Герда

      Париж оказался очень уютным городом, несмотря на непогоду. Хотя Герда всегда решительно забывала зонт, не боясь моросящего дождя. Но более всего её поражала архитектура, это не её родной Копенгаген с узкими улочками и цветными домами, пристанью и торговками на ней.       Она знала, всегда у города есть и другая сторона, но в Париже все будто смешалось в неоднородную массу, с комьями и без. Словно меж высоких домов с витиеватой отделкой фасада сновали туда- сюда местные проститутки и пьянчуги. Но город ни таился, ни открывался. Он оставался неизменным утесом в шторме страстей.       Но фрёкен Вегенер, сидя в приемной и ожидая когда она наконец увидит друга детства Эйнера, не обращала внимания на все то золото, что было вокруг. Сводчатые высокие потолки и небольшие лестницы и тут, и там. Может хозяин любит что-то своеобразное и видит во всем этом блеске свой особый шарм? Может этот Ханс любит как редкий солнечный луч, отражаясь, заливает все своим прекрасным чистым белым светом? Герда не знала. Она была чужда этому свету сейчас. На низковатом диванчике вся в темном, фрёкен просто смотрела перед собой и размышляла над тем, что случилось с ней в последний год.       И вот славная с виду девушка приглашает её и та идет. Спускается быстро по лестнице и видит снова золото. Прозрачные двери, а за ними кабинет и мужчину, освещенного естественным светом. Окно позади было, наверняка, во всю стену, но женщина не обратила на это внимания.       Высокий, в светлом идеально отглаженном костюме мужчина смотрит на неё скорее с интересом, чем с равнодушием, ведь сразу после непосредственно знакомства он говорит о ней, о её выставке и о том что, к сожалению, не может её представлять. И Герду смущает весь этот поток слов, но она останавливает его и все объясняет.       После, в славном кафе, с сигаретой женщина узнает ту историю с поцелуем… Эта маленькая славная датчанка просит его стать другом для Эйнера. Но тот, он хочет и Герде жаль, что все так. Особенно когда появляется Лили в тот вечер, когда приходит Ханс.       Но с возвращением Лили Герда снова пишет, снова успешна и любима этими зеваками и критиками, но вот её не радует то, как вдруг во время того сборища сжимает её руку. Длинные тонкие пальцы обхватывают маленькую ладошку и она не может не смотреть ему в глаза, ведь именно этого он и хочет. Но она все еще жена Эйнера. Холодно отвечает и спускается вниз, но даже там её темные глаза находят среди толпы Ханса. И сейчас… паника, страх и что-то сжимающее внутри заставляет её бежать отсюда. От лжи и  порока, и от таких же темных глаз.       Льет как из ведра, женщина промокает до самой души и внутри все замерзает, когда она заходит домой и видит радостную Лили. Даже огонь не греет продрогшие руки и этот разговор. Снова она говорит о себе, о том что чувствует… Какая эгоистка. Просит о том, чтобы её муж сопровождал её везде, но Лили… Эта лиса шепчет что-то ядовитое и больное. Но ведь Герда слезно умоляет, плечи поникли и её светлые прядке волос почернели от влаги. От холода аккуратный чуть вздернутый нос покраснел и губы посинели, а сколько в этих глазах боли. Большие темно-карие глаза умоляют прекратить эту игру. Эйнера больше нет, и Лили не жаль.       Ханс поднимается по лестнице к своей квартирке и видит хрупкую молодую женщину на ступеньках, которая, сиявшая в этот вечер, вдруг потемнела и сжалась. Сама тянется к нему, прижимаясь и прогоняя тысячу мурашек по его коже. От неё веет холодом, тоской и так странно, едва заметно пробивается сквозь духи пряный запах корицы.       Обнимает осторожно, но так словно сейчас она сама боится растаять, утечь водой в водозаборный сток и вылиться в Сену. Дрожит и не слышит взволнованного голоса этого теплого мужчины. Тянется к нему, к его теплу, к его сухим горячим губах, чуть стонет про себя и вдруг осознает, насколько это все неправильно. Снова. Эгоистка. Герда бежит, оставляя растерянного Ханса и он идет вслед за ней, зовет, но та не слышит.       Она не знает про драку, не знает Эйнер обещает себе каждое утро. И снова они вдвоем в темноте, исхудавший, бледный. тонкий как полотно Эйнер говорит о Лили и кажется, что он вновь становится собой, прежним, но лишь на миг.       Снова Герда верная, преданная Эйнеру жена, говорящая с такой искренностью о том, что Лили не выдумка, хоть та и сильно её обидела. Герда неизменна в том, насколько она готова помочь мужу, пускай даже если она сама… Лучше и не думать об этом.       Вокзал, перроны и поезда полные людей. Одни плачут, другие смеются и жмут руки. Ханс светло улыбается, обнимает её мужа и своего друга. Но тот роняет горькие острые слова и Герда старается сдержать слезы. Словно Эйнер снова шепчет ей: «Моя маленькая сильная Герда». И этот       смазанный неуверенный поцелуй. Мука, издевка. И Герда снова бежит, стука каблучками по перрону, а за ней тенью Ханс. Наконец, пока ни он, ни Эйнер не видит, она глотает ком в горле и тихо плачет. Однако.. Ханс ведь и так знает все.       Герда не может остановиться рисовать, линии рождаются из её тонких рук, на холсте снова Лили. И это злит. Так сильно пробуждает лютую ненависть, что она гонит от себя Ханса, хотя сейчас как никогда нуждается в его добром волнующемся взгляде. И он уязвлен этой просьбой уйти, но не настолько чтобы не простить потом.       Герда сдается, ласково успокаивает Лили и теперь проводит время с ней, рисуя и прислушиваясь к сонному дыханию. Все приходит в норму, снов улочки, цветные дома, каналы и Лили за тонкой прозрачной тканью, снова Герда шепчет о Эйнере, о их браке и касается когда-то знакомой руки. Но Лили отнимает её и засыпает.       Раздраженная женщина выпускает чуть пухлыми губами тонкий дым, кривится на смех Лили и в миг успокаивается. Герда считает себя эгоистичной и всегда стремиться это исправить. Но не после тех слов. Эйнер не умер, он всегда перед ней. И раз Лили хочет, чтобы она жила своей жизнью, то можно позвонить Хансу, жаль только, что его нет сейчас. Все прекрасно. Да, именно это она просит передать ему. Да, все прекрасно.       Даже когда самое страшное впереди, Герда корит себя за проявление слабости, на миг, когда её губы коснулись щеки Лили, она почувствовала себя снова с Эйнером. Но это чувство прошло и что-то новое появилось, когда снова эти темные карие глаза нашли её. Улыбка промелькнула, и не веря, Герда усмехается и обнимает блаженно его. И он шепчет ей, что все будет хорошо. Сжимает руку и они поднимаются наверх.       Герда бы простилась с ним сейчас, но волнение заставляет её дрожать и Ханс бережно обнимает её вновь уже на диванчике возле круглого большого окна. Касается чуть смуглой шеи, славных волн её светлых волос и тонких плеч. Мужчина вдыхает знакомый запах и в мыслях ничего нет. Он наслаждается её теплом как и привык уже давно. Он жалеет её, целует в скулу и выдыхает осторожно. Герда смотрит на него этими большими карими глазами, опухшими от слез и снова целует. В этом поцелуе столько мольбы и просьбы защитить, уберечь, спасти, что Хансу невольно передается её настроение. и мужчина отвечает так же. Страстно, жадно, желая прижать Герду еще ближе.       Она теряется в нем, тает наконец в его горячих руках и жмуриться не от отвращения. напротив, вдруг становится слишком хорошо, что становится страшно. И она отступает, как тогда, боится, тяжело и часто дышит, а Ханс усмехается, смотрит уверенно и снова шепчет, что все будет хорошо.       Потому вдруг снова целует, коротко в шею, но Герда чуть стонет и вот его пальцы скользят по пуговицам, расстегивая их и избавляя женщину от не нужной одежды. И она сама так быстро раздевает его, сначала жилетка, потом он быстро оттягивает галстук и сдирает с неё ночную сорочку, а она мигом справляется с рубашкой.       Ханс поднимается вместе с ней и вместе падает на кровать. Сбрасывает туфельки и стаскивает с ног эти славные светло-серые чулки. Чуть дразнит, укусив за бедро и вызывает этим приглушенный стон. Герда по сравнению с ним миниатюрная, но он так ласково касается, бережно, словно перед ним величайшее сокровище. И среди этой бережности дремлет его страсть, и сама же Герда взывает к ней. Пускай он будет немного резок или груб, пускай останутся следы его ладоней и пальцев, но впервые она чувствует себя необходимой, впервые за столь долгое время не забыта, впервые кто-то касается её так и пускай, ей временами горько, но она впервые за столь долгое время любима.