Учитель спасает мир

Ты же, говорит, не хочешь опоздать на работу. Очень хочет, вообще-то, и даже ничего ему за это не будет. Ничего серьёзного. Павел поудобнее устроился в одеяле, безраздельно теперь ему принадлежащем, и даже задумался, не влезть ли головой под подушку для пущего дзена. Есть ещё пара минуток, прежде чем… А нет, нету, Катенька уже встретилась со своей новой реальностью и весьма экспрессивна в выражении недовольства. Впору обидеться, в самом-то деле. – Рудная Катерина Игоревна?!! Двадцать лет? Как это понимать? – Ага. Доброе утро, дорогая, – Павел приподнял голову, оценил грозный вид своей личной домашней мегеры и с болью осознал, что сон откладывается. Как и спокойствие. – Что именно вызывает у тебя недоумение? Он знал, что именно, но за спрос, как известно, денег не берут. Катерина грозно потрясла стопкой документов, не находя слов от возмущения. – Состарить тебя не было моей идеей, – хмыкнул Павел. – Да я тебя!.. Катерина размахнулась документами, как будто собиралась запустить всей стопкой. – Не-не-не, – Павел притворно вскинул руки, – меня надо любить, холить и лелеять, а вот это вот всё можешь адресовать айтишникам или кто у тебя там ещё злостно уклоняется от подписания бумажек. Катерина милостиво перестала угрожать физической расправой и скрестила руки на груди. Вот спасибочки. Хватит с него того, что его будят с утреца пораньше, да ещё проблемами угрожают. Такой подъём до добра не доведёт никого. – А дать твою фамилию твоей идеей было? – Частично. Обсуждение даже состоялось. Иванов тоже высказался за фамилию Рудная, для удобства и всякой простоты. Павел же заодно предвкушал эффект попадания документов Катерины в отдел кадров - оттуда новости побегут быстро, и к обеду в курилке добавится новостей, а поползновения в сторону неприкосновенной Пашиной зазнобы закончатся. – Тебе же нужна была фамилия. Или ты предпочтёшь быть Ивановой? Катерина отвлеклась и перестала злиться. Возмущение никуда не делось, конечно, и кара ещё падёт на бедного Пашеньку, но не прямо сейчас. Можно даже немного расслабиться и повредничать. – Нельзя было какую-нибудь нейтральную фамилию изобрести? – поинтересовалась недовольно Катерина. Павел пожал плечами и начал выбираться из постели - будильника можно уже не дожидаться, с таким экстремальным подъёмом-то. А вот работу, к сожалению, никто так и не спешил отменять. – Зачем изобретать лишние трудности? Тебе удобнее будет с моей фамилией. Ну и ответственность за тебя несу я, помнишь? Сама мне вчера напоминала. – Ладно, – обречённо вздохнула Катерина, потом прищурилась вызывающе. – Тогда, Рудный, где моё кольцо? Он ждал! Это был вопрос из списка тех, которые она просто обязана была задать. Павел пакостно улыбнулся. А вот нечего было поминать Иванова всуе и жестоко будить! – Это ты мне так предложение делаешь, радость моя? Это так неожиданно, я должен подумать… Катерина разом вся замерла, лицо заледенело, как будто он её всерьёз отверг. Да что ж такое! Не слишком хорошие признаки, Павел подобрался. Либо сейчас придётся уклоняться от колюще-режущего, либо слёзно каяться в неудачной шутке. Катерина вздёрнула одну бровь со всем достоинством Снежной Королевы. – Мы живём в одной квартире, помнишь? Я придушу тебя подушкой, – пообещала девушка. Пообещала и выскочила за дверь. Вот тебе и утро. Понятно, теперь она будет дуться и накручивать себя, а он будет нервничать и тяжело думать. Потому что поделиться фамилией одно, а подарить кольцо - совсем другое, это будет уже совсем по-настоящему. И если в целом когда-нибудь против такого сценария Павел не слишком возражал, в моменте идея предложить Кате брак казалась идиотской. Потому что они не слишком хорошо знали друг друга, потому что Катерина, вероятно, ещё не вполне понимает, с кем и с чем связалась, потому что прямо сейчас они вовлечены в дело, из-за которого Катерина попрощалась с прошлой жизнью. Логичным казалось подождать окончания заварушки, свозить Катерину к её крёстной, разобраться с её экзаменами, работой - вернуть, в общем, Катерине нормальную жизнь, а потом уже проситься в эту жизнь на постоянной основе. Захочет ли Катерина действительно стать Рудной в условиях, когда у неё будет выбор между постоянной нервотрёпкой и нормальной человеческой жизнью? Сейчас этого выбора у неё нет, но потом-то непременно будет. Беда одна - логика и чувства не всегда хорошо монтируются. Придётся подождать, пока Катерина переживёт свою бурую негодования по поводу новой фамилии, а потом уже можно будет попытаться усадить её и поговорить серьёзно. И это тоже будет не то, чего хочется Катерине. Серьёзный разговор об отношениях выйдет до крайности неромантичным, но иначе никак, это для её же блага. Да. И для его блага, вероятно, тоже.

***

День, начавшийся так скомкано, прошёл так же скомкано. Рабочих подвижек не было, дело застряло, и даже великолепный и неутомимый Паша ничего не мог сделать в условиях отсутствия информации. Казалось, вся прошедшая неделя только подготавливала его к этому гадостному дню, когда всё будет тянуться и слипаться во что-то неудобоваримое. Катерина молчала всю дорогу до работы, весь обед и всю дорогу домой, ни слова лишнего не сказала. К девяти часам Павел всерьёз подумывал о том, чтобы попытаться влезть на стену. Ну или что-то такое же устроить. Сделать хоть что-то, чтобы всё двинулось. Пока он сам мозгами не двинулся. Впрочем, ему удалось взять себя в руки и немного остудить мятежную голову. В конце концов, сколько раз такое было? Действовать нужно по устоявшейся схеме - решать проблемы по одной, а не сваливать их в кучу и бегать вокруг неё. Легче всего было решить проблему под кодовым названием «Катерина». То есть, легче в том плане, что объект был в зоне досягаемости. Сидел на кухне и трескал печенье. – Послушаешь меня? – Павел сел напротив Катерины и сложил руки на столе. – Это важно. Катерина пристально его оглядела и милостиво кивнула. На лице мелькнуло разноцветье эмоций, но делать однозначные выводы было невозможно, слишком там было много всего. Впрочем, Павел с некоторым удивлением отметил, что Катерина оставалась спокойной и заинтересованной, в то время как он ожидал увидеть строгую маску оскорблённой королевы. Это вселяло уверенность и сбивало с толку одновременно. – Конечно. Зачем ты спрашиваешь? – Это будет касаться твоей новой фамилии, – усмехнулся Павел. – Тебе, кажется, не слишком понравилась эта тема. Катерина пожала плечами и отпила чаю, всем видом демонстрируя, что тема для неё никакого значения не имеет, она готова выслушать. Вот и славно. – Фамилия была выбрана для твоего удобства, – в первую очередь начать Павел решил с простых фактов. – То же самое с возрастом. Поскольку ты не проявляла особенного интереса к документам, я это взял на себя, но в последствии, если захочешь, всё можно будет отыграть назад. – Я смогу сменить себе личность? – с сомнением переспросила Катерина. – Вот так просто? – Согласен, выглядит как эпизод голливудского фильма, но ничего сверхъестественного здесь нет. Люди меняют фамилии постоянно. Возраст тоже не так уж сложно изменить при наличии знакомств. – Буду иметь в виду, – улыбнулась Катерина. – Отлично, – Павел не улыбался. – Теперь к другим темам. Если ты хочешь носить кольцо, я куплю тебе хоть три штуки, но это будут не те кольца. Катерина резко перестала улыбаться. Приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыла, поджимая губы. Но осталась сидеть, ожидая продолжения. – Я не стану делать тебе предложение сейчас, – прямо рубанул Павел. Слова отозвались грохотом и судорогами где-то в районе солнечного сплетения, как будто ледяной воды выпил. Катерина выдохнула громче нужного и стиснула руками кружку, опуская глаза. Вот уж действительно, никакой романтики и никакого сочувствия, но именно так будет верно - сказать всё максимально чётко, не оставляя простора сомнениям и домыслам. Не оставляя манёвра и себе тоже. – Сейчас ты не принадлежишь самой себе, сейчас у тебя нет почти никакого выбора. Все, кто тебе дорог, остались в другой жизни. Это не тот момент, когда я могу просить тебя выйти за меня. Когда всё закончится, ты сможешь вернуться к своей крёстной и, вероятно к своей нормальной жизни, тогда - другое дело. Сейчас я не буду даже говорить с тобой об этом. Катерина подняла глаза. Прозрачные и совсем сухие. Между бровей залегла едва видная складка - Катерина пыталась вникнуть в смысл слов, а не цеплялась за нарочито-грубую формулировку. И за это Павел готов был её расцеловать. Ну, и возблагодарить какие-нибудь высшие силы за то, что Катерина именно такая. – Хорошо, – тихо сказала она, – я понимаю. Я и не собиралась выходить за тебя сейчас замуж, момент правда не тот, – она пожала плечами и как-то разом просветлела лицом, словно откинула какой-то груз. – У меня много проблем и совсем другие планы. Сначала должно закончиться расследование, к тому же мне ещё университет заканчивать, так что спокойно, я не покушаюсь на твой безымянный палец. Павел фыркнул и от облегчения на несколько секунд прикрыл усталые глаза. Он уже было думал, что она вернулась к этому своему «мне достаточно одной ночи» и прочему трагизму. А тут гляньте-ка. Она ещё подумает, нужен ли ей Рудный. – Весьма великодушно с твоей стороны, – коротко улыбнулся Павел. – Рад, что ты так к этому относишься. – К чему? – удивилась Катерина. – Тебя шокирует, что я не считаю брак целью своей женской жизни? Я не из тех девушек, которые придумывают себе свадебные платья с младенчества. Павел всё же возблагодарил высшие силы за такую Катерину. Кто знает, что было бы, если бы у неё уже был наготове список гостей и присмотрено платье. – А на счёт кольца я подумаю, – рассмеялась Катерина, окончательно разряжая обстановку. – Три, говоришь? Павел рассмеялся в ответ и опустил голову на руки с небывалым облегчением. Почему-то именно сейчас его решила доконать усталость. Не хватало ещё приступа философии. Он искоса глянул на Катерину и подумал, что да, хоть три, хоть десять, лишь бы она оставалась такой же разумной, лишь бы слушала его слова, а не додумывала сама, лишь бы… Лишь бы была. Бог его знает, когда кончится расследование. Бог его знает, чем кончится. Но сейчас Павлу казалось, что всё сложится удачно. Должно сложиться, потому что ему этого хотелось. Хотелось после всего взять Катерину и вернуть ей крёстную, чтобы увидеть благодарную улыбку восторга. А после можно будет подумать о других вещах.