Учитель спасает мир

«And I'd give up forever to touch you 'Cause I know that you feel me somehow You're the closest to heaven that I'll ever be And I don't want to go home right now» ©The Goo Goo Dolls - Iris

Павлу было всё можно. Когда он рос под присмотром Михаила Юрьевича, он уяснил для себя важное - можно всё, если делаешь это хорошо, делаешь с чувством, с толком, с расстановкой. Михаил Юрьевич не ругался, только пристально смотрел, когда ему в красках описывали похождения Рудного. В особо плохих случаях смотрел укоризненно, и тогда Павлу казалось, что лучше бы ругался, потому что Павел и без этих взглядов знал, что облажался, а тогда лучше бы на него накричали, тогда хоть обидеться можно будет. Укоризненно Иванов смотрел в тех случаях, когда Павел влез во что-то и не смог выпутаться. Павел мог гонять на мотоцикле, мог сбегать с уроков ради чего-то более полезного на его взгляд, мог ввязываться в драки и авантюры, но до тех пор, пока это проходило без последствий или Павел сам эти последствия разгребал, Иванов смотрел спокойно. Так Павел научился не косячить. И разгребать. И теперь, когда он разгрёб кошмарное дело с международными преступниками, самое время поваляться на пляже под солнышком. Это вполне ничего такая компенсация за одни только моральные страдания, связанные с необходимостью играть в учителя и преподавать английский тем, кто в иностранных языках вот вообще ни в зуб ногой. Катерина так и не освоила. Сама Катерина тоже радуется солнцу и морю, не уставая сетовать на то, что совсем скоро, в Москве, придётся опять работать, учиться и вообще жить обычной жизнью. Правда потом задумывается, смотрит на Павла и предполагает, что обычная жизнь ей всё-таки не светит, но работать и учиться придётся. Павел искренне считает, что у него-то больше поводов для беспокойства. Потому что ему надо общаться с крёстной Катерины, которая сначала выпала в осадок от возвращения Катерины с того света, а потом совсем обалдела от того, что, собственно, дяденька который Катерину привёз… Ну, как бы имеет на эту Катерину виды. Не так, чтобы ему нужно чьё-то разрешение, но с Оксаной хочется поладить, потому что так будет спокойнее. Получается так себе. То есть, Оксана не шарахается, не настраивает Катерину против Павла, но явно всё ещё в шоке и пытается, что называется, не вестись на улыбочки Рудного и прочую лабуду. Ирония в том, что сейчас Павел не манипулирует, а искренне пытается понравиться. В любом случае, разрешение ему не нужно - Катерину у него отобрать не пытаются, и хорошо. Катерина проводит с крёстной много времени. Павел не протестует - им есть, что обсудить и о чём подумать вдвоём. Сам он присоединяется к ним часто, но не навязывается - джентльмен, да. Больше бродит по городу, плавает и успел передумать целую тонну мыслей - о работе, о жизни, о Израиле, в конце концов. Пришёл к выводу, что он по жизни редкостный везунчик. И ему всё можно. Ему можно быть самым крутым, самым опасным, самым язвительным - потому что он хорош. Ему можно командовать, потому что он умеет. Ему можно плевать на субординацию, потому что по итогу он оказывается прав. Ему, в конце концов, можно получить девушку, потому что он делает её счастливой. И, слава Богу, она перестала это отрицать и смогла, наконец, расслабиться и положиться на него. Ей можно, потому что он ей дорожит. И каждый вечер, когда они возвращаются по узким улочкам в свой номер, они идут медленно, то и дело останавливаясь и глядя на звёзды, болтая о ерунде, и Павел за эти томные летние вечера рассказывает ей столько о себе, сколько, наверное, не рассказал за всю жизнь. И это было правильно и хорошо, потому что Катерина всё лучше понимала его. В их номере всегда тихо - окна выходят в узкую улочку, до позднего утра никто там не бродит. Когда они возвращаются, всегда темно и густо пахнет прогретым за день воздухом. А потом пахнет уже их эмоциями и теплом разгорячённых тел, и тихим шёпотом. — Как вы вообще выжили, с такими замашками-то? — смеётся Катерина. Она водит пальчиком по плечу Павла, ловя серый свет луны в тенях и очерчивая контур случайного шрама. Павел ведёт пальцами по её скуле и убирает за ухо прядь волос, наблюдая за расцветающей улыбкой. — Да что с нами сделается, — пожимает он плечами, — подрались, потом руки друг другу пожали. Он рассказывает историю знакомства с Серым, и Катерина смеётся, называя их бойцовскими петухами. Павел даже не спорит, именно такими они и были. И остались, наверное, только теперь друг на друга не лезут. — Тебе дай волю, ты всем попытаешься навалять. — Мне можно так делать. Катерина вздыхает, закатывает глаза, но снова улыбается. Не спорит - в конце концов, Павел уверен, что в глубине души она совсем не возражала, когда прилетело Никите. Рассказ про Омара он повторил ей несколько раз и знал - она знает, что ему можно, знает, что он это делал из-за неё. И Павел тянется за новым поцелуем, по-хозяйски, с полным правом. И Катерина отвечает, приоткрывает губы, позволяя ласкать её языком, позволяя его рукам скользить вдоль её тела, пока сама легко касается его плеч и груди. И Павел опрокидывает Катерину на спину, спускается поцелуями вдоль её шеи, медленно и чувственно. Его руки гладят краешки её рёбер, а губы легко касаются груди. Её руки зарываются ему в волосы, притягивая ближе, требуя ласки, её спина выгибается, и ноги оказываются на его пояснице. Катерина просит и требует, но Павел не торопится. Он знает Катерину, знает её тело, и девушка вздыхает, вздрагивает, тихонько стонет, когда он ласкает её в самых чувствительных местах, тех, которые принадлежат только ему. Когда он коротко касается татуировки под грудью и скользит руками на бёдра, сжимая и гладя. Когда целует крепко и тягуче в губы. Её кожа горячая и пахнет солнцем и морем, и Павлом. Её тело знакомое, любимое, отзывчивое и дрожит как-то особенно. Катерина вся - солнце, свежесть, наверное какие-то цветы и безбрежное светлое небо. Катерина глухо вздыхает, когда Павел входит, и он ловит её стон, смешивая со своим. И движется медленно, долго, широко. Они оба движутся, как две сходящиеся волны, с каждым разом сплетаясь теснее, отодвигаясь лишь затем, чтобы снова оказаться ещё ближе. И где-то в них, где-то между ними рождается что-то сверкающее, как рябь на море. И тёмное, тяжёлое, старое, как мир, глубокое, как океан. Рождается счастье, и они ловят его каждым движением, каждым поцелуем. И взбаламученные эмоции, мысли качаются в лунных тенях, пока двое отдаются друг другу, потому что так правильно. Павел целует Катерину долго прежде чем уложить себе на плечо. А потом смотрит на бродящие по потолку тени, когда Катерина засыпает. И думает, что ему можно быть счастливым с этой девушкой, можно жениться на ней и завести себе эту вторую реальность. Потому что он сможет, он справится и сделает это хорошо. Потому что ему, в конце концов, нужна эта девушка, которая счастье.