Первый снег

      Наступала ночь. Первая настоящая зимняя ночь – когда еще по-осеннему свирепый ветер бросает под ноги прохожим первые хрупкие снежинки, как благоуханные лепестки роз. Ворон сидел на столе, как подросток, нетерпеливо болтая ногами и постукивая длинными белыми пальцами по столу. Зимняя ночь пробралась и за стены их квартирки, опьянила, вскружила голову, свела с ума. Лариса загадочно и мягко улыбалась возлюбленному, надевая сережки, поправляя лунно-серебристое платье, легкое, словно те снежинки, что так и норовили залететь к ним сквозь закрытое окно. Виктор не выдержал, вскочил, подошел к окну, распахнул его, с упоением вдыхая напоенный снегом воздух. Лариса, справившись, наконец, с платьем, не спешила, впрочем, успокаивать супруга и выходить из дома. Она, чуть насмешливо улыбаясь, стояла рядом с ним, держа в руках бокал с вином. - Куда ты все рвешься? Еще и двенадцати нет, клуб закрыт. - Лариса, ну первый снег же, давай погуляем – почти жалобно канючил Ворон. - Ага, знаю я твое «погуляем», потом до света домой не притащишь. Мы обещали прийти к Артуру. Обреченно вздохнув, мужчина притянул ее к себе и обнял, зарываясь лицом в волосы, пахнущие ванилью. - Я знаю, Ларис, знаю…       Резкими порывами ветра залетал в комнату снег, а они стояли, обнявшись, и чувствовали, как по жилам струится вечность, и как мир, разделенный на двоих, течет сквозь их души. Когда позади – смерть, а впереди – вечность, время до странности непостоянно. Их маленькая уютная кухонька вдруг расширилась до пределов вселенной, а несколько минут длились веками. Ворон вздрогнул, когда настырная кукушка в старых часах вторглась в их бесконечность, прокуковав двенадцать раз. Лариса провела тонкой белой ладонью по его шее, успокаивая. - Идем – шепнула она, с неохотой делая шаг назад.       Они выбежали на улицу наперегонки, но Лариса проиграла, едва не сломав каблук своих изящных туфель. Нимало не расстроившись, она сняла их и пошла босиком, ступнями ощущая колючие снежинки, которые щекотали кожу и прилипали к ногам, не тая. Восхитительное чувство – первый снег! Впереди еще целая зима, время свободы, время, когда от заката до рассвета может пройти целая жизнь… Они вдыхали чужие сны вместе с морозным воздухом и снегом. Сны были темными, тревожными, но они не трогали их. Они шли, не оставляя следов, словно тени, рука об руку – сквозь город. И город улыбался им мудрой, мягкой улыбкой, которая вмиг могла обратиться злобным оскалом. Город был переменчив и непредсказуем. Город – словно стихия, мог стать другом или врагом, мог убить или даровать жизнь. Что же достанется им, как же с ними поступит этот могучий бог, капризный и ветреный?       Город был милостив сегодня. Он играл, словно дитя, снегом и ветром, бросая горсти белых резных колючек в спины прохожим. Лариса и Виктор добрались до клуба, оба припорошенные метелью. Прошли мимо охранника, мимо томной готичной дамочки, попивающей кровь из высокого бокала, поднялись на верхний этаж, ворвались в комнату, принесшие с собой запах первого снега. Артур поднялся им навстречу, улыбающийся, весело сверкая глазами, на дне которых притаилась печаль и тяжесть многих веков. - Ну, наконец-то! – вскричал он – Я уж думал, что вас проглотил бегемот! Он, похоже, и сам не понял, зачем сказал про бегемота, помолчал, почесал лоб, и обернулся к остальным гостям – К черту клуб, такая чудесная ночь, пойдемте гулять! Все с радостью согласились и веселой гурьбой высыпали на улицу. Нашли небольшой сугроб, устроили игру в снежки, а когда сугроб закончился, пошли дальше. Дочь стремительно неслась мимо них, вплетая свои темные нити в ткань бытия.       Близился рассвет. Все разошлись по домам, а Артур, оставшись в одиночестве, глубоко вдохнул аромат первого снега и просыпающегося города. Пора бы возвращаться, но ночь не отпускает, обнимает за плечи, ласково шепчет на ухо: «Останься еще на минуту», и так сложно противостоять этому соблазнительному шепоту… Тихий Зов вывел вампира из блаженного забытья. Где-то плакал ребенок, тихо и горько, как плачут взрослые, которые не хотят быть услышанными.       Артур стоял на мосту, глядя в темные воды Невы, а Зов доносился откуда-то снизу. Мужчина прыжком перемахнул через перила и оказался в темном и грязном закутке под мостом. В уголке, прижимаясь спиной к бетонной стене, сидела девочка лет восьми. - Я хочу к маме. – Пожаловалась она Артуру, когда тот присел рядом с ней на корточки. - А где твоя мама? – Осторожно спросил он. - Папа сказал, она уехала, потому что я была плохой девочкой! Я не хочу, чтобы папа позволял своим друзьям трогать меня! – Она снова расплакалась. Артур присел рядом, и, едва касаясь, обнял ребенка. Та тихо охнула и прижалась к нему покрепче, обвивая его шею теплыми ручками. - Спи, маленькая. – Пробормотал мужчина, бережно прижимая ребенка к себе. Когда девочка уснула, он еще раз взглянул на ее грязное личико, и осторожно поцеловал в лоб. Уложив тело ребенка на холодное основание бетонной колонны, поддерживающей мост, Артур развернулся, и пошел куда-то, ссутулившись и засунув руки в карманы своей кожаной куртки, как от холода. Близился рассвет. Рассвет, приносящий городу новый день, полный событий, веселых и печальных, красивых и ужасных. А Артур шел спать, утомленный этой ночью, прекрасной, и страшной в своем великолепии.       Первый снег растаял, и потоками грязной воды устремился вниз по улицам.