Жажда грусти

И не то чтобы жизнь вдруг осточертела, просто тыквенный сок отчаянно не лез в горло, а организм требовал жидкости. Малфой лучше всех понимал, что подземелья - его стихия, и потому ступал по холодному камню уверенно и быстро. Сверху слышно было звон посуды и голоса учеников, прибывающих в Большой Зал на ужин. Жалкая имитация домашнего уюта, щедро обсыпанная конфетти из лжи. Вся эта приторность, как чувствовал Драко, каждый день подло нападала на него со спины и липкой, густой струйкой лениво затекала прямо в мозг. Он знал: под языком, в уголках рта, даже на кончиках ресниц - везде прячутся крошечные частички этого чертового вечно оранжевого обмана. Малфой ненавидел тыквенный сок. Только сейчас понял, что губы его до сих пор искривлены в фирменной ухмылке (лицевые мышцы начали подрагивать), и тут же поспешил избавиться от нее. Устало вздохнул, потер переносицу и сбавил шаг. Мантия тихо шуршала под ногами, на стенах потрескивали факелы. Все, чего хотел в этот вечер Драко - это стакан холодной воды. Он искренне верил, что одна лишь капля безвкусной жидкости могла стереть, растворить в себе все его мысли и страхи, прячущиеся по пыльным уголкам души. Быть может тогда он забудет о ядовитой зависти, что плющом расползается внутри, сжимая легкие и закупоривая вены. Забудет о Поттере, о Турнире Трех Волшебников, о публичном унижении, о том, каким неудачником становится из года в год. Завтра из-за этого он будет злиться и язвить, но сейчас парень оставался совершенно пуст на эмоции. Только легкая кислинка усталости на подушечках пальцев, да навязчивое желание уничтожить все тыквы в мире. Вдали показалась знакомая картина, безупречная в своей убогости. Веселые фрукты и безотказная груша. "Пощекочи меня, побалуй старушку смехом!" - манила к себе груша. Слизеринец был от нее уже в метрах трех, как картина вдруг распахнулась, и вместе с паром и запахом разнообразной еды из проема появилась Гермиона Грейнджер. Натюрморт закрылся с глухим хлопком, и в коридоре, темном и морозном, повисла полная тишина. Гермиона остановилась, глупо расставив ноги и держа в руках ворох бесформенных цветных тряпок. Оказалось, это были маленькие вязаные носочки и варежки, совершенно неказистые и непривлекательные на вид. Привычный беспорядок на голове гриффиндорки превратился в полнейший хаос: в пышных волосах даже торчал одинокий голубой носок грубой вязки. Девушка ойкнула, заметив Драко, и уронила все свое богатство на пол. - Что ты здесь делаешь? - спохватилась она. В глазах Гермионы отражался огонь от факелов, а может, это было ее собственное воинственное пламя, пылающее изнутри. Грейнджер явно настроилась на атаку. Он мог бы сказать какую-нибудь гадость и колкость, мог даже просто промолчать и уйти. Конечно, мог. Но разве имело что-либо хоть какой-нибудь смысл, пока уничтожающая все на своем пути жажда поглощала мир? - Пришел попить воды, - тихий, измученный голос выдавал с потрохами, но Драко было все равно. Взгляд его крепко зацепился за пустоту где-то справа от Гермионы. В глазах защипало - забыл, что нужно моргать. - Для этого у тебя есть палочка, Малфой. Кого ты пытаешься обмануть? - сомнение, недоверие и врожденное превосходство были главными спутниками в жизни Гермионы Грейнджер, подумал на секунду Драко. И действительно. Неужели успел позабыть, что является волшебником? Все ниже и ниже, глубже и глубже падал он в пропасть под названием "вечный проигравший". Нужно бы потом это отметить. Парень пожал плечами, запрокинул голову назад и прикрыл глаза. Оставалась надежда, что, открыв их, он снова окажется наедине с собой. Его тон и слабые движения странно подействовали на Гермиону. Она помешкала секунду, а потом взмахнула волшебной палочкой, и в воздухе возник полный стакан воды. Прохладные капельки скатывались по запотевшему стеклу, кубики льда со слабым стуком бились друг о дружку. Стакан плавно полетел к слизеринцу, но тот его, разумеется, не заметил. Грейнджер опустилась на колени и стала наощупь собирать одежду, не отводя настороженного взора от парня. - Ты все еще здесь? - через какое-то время прошептал он. Гермиона не ответила. Поднялась на ноги, прижимая к груди собранную разноцветную кучу из пряжи одной рукой, вцепившись до побелевших костяшек в свое единственное и главное оружие другой. Словно кошка в низкой траве, готовая в любую секунду напасть, она ждала от неприятеля каких-нибудь действий. Обездвиженная замешательством, заинтересованная им. Каждая клеточка тела отзывалась об ее присутствии. Бежать больше смысла не было. Драко опустил голову и тут же ощутил влажное, холодное прикосновение к пальцам. Молча взял нетерпеливый стакан. - Неужели яд? - безучастно спросил Малфой. Глупый вопрос. Даже если яд, он бы все равно выпил. Только в этот снежный вечер, только в этом старом подземелье. Потому что так хотела его меланхолия. Сухие губы припали к прозрачному напитку. Он пил, как впервые, как в последний раз. Вода капала с подбородка, разбивалась на тысячи мельчайших крупинок света о каменный пол, очищала от скверны и дарила невидимую мечту. Тыквенный сок становился пресным, запах его сбегал и испарялся. Оранжевый тускнел и таял. Гермиона была заворожена. Она видела чудо, застала спасение. Она пережила момент слияния всех чувств в одной крошечной точке в сердце и дышала сейчас глубоко и часто. Невероятная магия идеальной апатии, оставляющая после себя бесконечную чистоту и обновление. По щекам девушки покатились запоздалые слезы. Она вспомнила про несправедливость и угнетение, посмотрев на вещи, которые все еще прижимала к себе. Гермиона вязала по ночам (из-за чего всегда не высыпалась), но носки были кривые, а варежки не налезли бы и на ребенка. Эльфы оставались рабами, а все ее усилия - напрасны. Но почему вдруг проснулась эта воля эмоций? Стакан, выполнивший свое предназначение, исчез, оставляя двух учеников Хогвартса наедине. Драко сделал глубокий вдох. Силы плавно возвращались, отрезвляли разум. Совсем скоро высокомерие и хамство возьмут верх, потому что ему крайне необходима эта прочная защита. Потому что без нее он раз за разом начинает ощущать в тыквенном соке привкус лжи и самообмана. Малфой посмотрел на Грейнджер, пытающуюся спрятать в рукаве мантии свои слезы. Осторожно подошел к ней. - Чего ты хочешь от меня? - жалкая попытка вернуться в реальность, где все их встречи и разговоры заранее имеют один итог, прописанный вечной враждой и ненавистью. Но только кто это сказал? Он? Она? Все это не имеет значения, потому что вопрос разбился о голые стены, вылетел прочь сквозь щели и трещины, сгорел в пламени факелов. И остался без ответа. Драко встал совсем вплотную. Девушка нервно дернулась, но не двинулась с места. Слишком любопытная или пугливая? Хотел бы он это знать. Подался вперед, ощутив сбивчивое дыхание Грейнджер на своей шее. Мягко коснулся губами ее виска. Зажмурился, пытаясь продлить мгновение. Ненужные вещи домовиков вновь рухнули на пол. Малфой отстранился. Посмотрел в удивленные карие глаза, взъерошил запутанные волосы. Усмехнулся и продемонстрировал неказистый голубой носок Гермионе. - Я заберу его с собой, чтобы завтра смеяться над тем, какая ты плохая рукодельница. Он развернулся и ушел так быстро, что гриффиндорка не успела опомниться. Она еще пару минут стояла, поглаживая пальцами место поцелуя, которое словно горело. Потом ткнула волшебной палочкой в груду варежек и носков, и они навсегда исчезли. Гермиона грустно улыбнулась и пошла в Большой Зал в надежде, что ужин еще не закончился. Проснувшись следующим утром, Грейнджер решила, что ей приснился очень странный и невероятный сон. Она еще целую неделю не могла спокойно проходить мимо Малфоя. А потом это событие позабылось, как и любой другой обыкновенный сон. Ее мысли вновь занимали другие, куда более важные происшествия, которые принес с собой четвертый курс обучения в Хогвартсе. Драко Малфой продолжал старательно портить жизнь Гарри Поттеру и его друзьям. Он шел на лукавство и лесть, на обман и угрозы, потому что лучшая защита - это нападение. Потому что это был лучший способ хотя бы на время позабыть тягучую приторность и нелепый голубой вязаный носок, который он не сможет выбросить. После великой жажды всегда приходит наслаждение. А Драко Малфой никогда не узнает, что все, чего хотела Гермиона Грейнджер в тот декабрьский вечер - это хотя бы маленький глоток сладкого тыквенного сока.