***
Что, как думаете, будем делать? — спросил Джим. — Есть у кого предложения? — Ждать, пока Скотти починит транспортатор, — равнодушно ответил джим Равнодушный. — Это понятно, — сказал джим Авантюрный, — Однако, не будем же мы сидеть, сложа руки? — Вот именно, — закивали сразу три джима из дальнего угла. Джим задумчиво потер подбородок. Лежащий на его коленях джим Любвеобильный перелег на колени к другому джиму. Тот даже не заметил: так крепко о чем-то задумался. Его глаза, масленые и дымчатые, с выражением неоспоримой великой мысли следили, как Боунс, спрятавшись в толпе клонов, мешает виски с успокоительным. Джим Вдумчивый не обращал на это никакого внимания. — Извините, — тленным голосом осведомился у МакКоя свешивающийся со спинки кресла бледный и очень несчастный джим Депрессивный в выцветшей форме, - это, случайно не мне? — Обойдешься, — пробормотал Леонард. — Самим мало. — Вот так всегда. Я им все, а они! — тяжело вздохнул джим Депрессивный и закрыл глаза. Джим Заботливый, сидящий в ногах у джима Депрессивного, оторвался от вязания шарфа (любимому старпому) и укоризненно посмотрел на доктора. — Не пейте эту гадость, вы себя убьете! — Скорее бы. Джим Заботливый покачал головой, но не стал продолжать. Зато предложил связать шарф и доктору, но тут встрял джим Строгий. — Разве у вас смена кончилась? Вообще, Звездный Флот запрещает распитие… МакКой, скривившись и не желая дослушивать, ретировался, расталкивая джимов локтями. Но выбраться из комнаты ему не удалось: около самой двери, подальше от датчика движения, стоял джим Стеснительный и стеснялся. Он очень не хотел мешать другим и пока душевно разрывался между обязательством оставаться на месте, потому что это было бы вежливо по отношению к другим джимам, и желанием ретироваться куда подальше от этого праздника жизни. Так что, когда МакКой шепнул джиму Стеснительному: «с дороги», тот не услышал и не увидел, ибо с особой тщательностью диагностировал свои ботинки на признаки инопланетной жизни. Тогда доктор рявкнул, и испуганные карие глаза метнулись вверх и снова в пол, а лицо, мигом заблестевшее от пота, стремительно залилось краской. — Простите, простите, простите! — забормотал джим Стеснительный, мысленно желая раствориться, но при этом даже не зная, за что извиняется. Пока доктора погребали под шквалом извинений, его заметил Джим. — А ну, даже не думать! — мрачно крикнул он через всю каюту. — Никуда не пойдешь! Не надо было Скотти вчера спаивать. Все повернулись к МакКою и увидели только его одного — джим Стеснительный был так бледен и так тщательно прятал сам себя, что его никто никогда не замечал. Доктор тихонечко сплюнул и присосался к бутылке. Джим Заботливый мягко положил ему руку на плечо. — Ну-ну, — прошептал он. — Все образуется.***
— Итак, — выдал мысль джим Баламут. — Дела плохи. Как мы все поместимся в транспортаторе? — Как-нибудь поместимся, — беззаботно улыбнулся джим Беззаботный. — Да уж, действительно! — язвительно воскликнул сидящий рядом джим Язвительный. — В крайнем случае можно встать друг другу на головы. Только вы смотрите, чтобы получилась идеальная пирамида! — Вот именно, — кивнул джим Перфекционист, а потом вернулся к своим делам. Он как раз доставал джима Аккуратного и джима Воспитанного разговорами о вулканцах и красных круглых яблоках. Джим Аккуратный был в какой-то мере согласен, а д. Воспитанный очень хотел послать собрата со своими яблоками куда-нибудь на планеты с каким-нибудь разумным облаком, но не мог в силу своей натуры. Джим Задумчивый на секунду встрепенулся, желая что-то сказать, но опять погрузился в мысли, так и не озвучив ни одну из них народу. Рядом с джимом Задумчивым сидел джим Безучастный. Он повалился боком на товарища, безразлично прикрыв глаза и положив руки на живот. И единственное, что его сейчас его волновало — это пузико. Джим Агрессивный одновременно с Боунсом осматривал комнату на наличие свободных кресел. Таковых не было. Мало того, многие из них вмещали в себя двух, а то и трех джимов. Стол оприходовали джим Грустный, джим Молчаливый и джим Злой. Этот спорил с джимом Грустным: тот что-то вещал, сделав брови домиком и опустив уголки губ, а джим Злой не повышенных тонах комментировал каждое слово. И еще все время добавлял: — Сам виноват! Идиот! Мне не интересно! Джим Молчаливый молчал. А вот джим Болтливый нет. — А я ему говорю, — слышался его звонкий голос. — Так и так, Спок, я тебя люблю. А я ведь правда его люблю — ты знаешь. Как его можно не любить? Это ж Спок… Так вот. Признаюсь я ему, значит, и зову на свидание. Думаю, ну все, сейчас точно нервный захват… — джим Нервный передернулся. — А он согласился? А знаешь, почему? — П-почему? — Потому что в любви, друг мой, главное смелость! — Вот именно, — встрял джим Смелый. Он подошел к компании, держа миску реплицированной вишни. За ним хвостом ходил джим Честный и таскал ягоды. Но каждый раз обязательно говорил об этом: — Я взял у тебя вишню! — На здоровье, — отвечал джим Смелый. Услышав весь разговор, джим Честный вмешался. — Стоит заметить, что перед тем как признать мы стояли около двери коммандера Спока двадцать три минуты. И так и не признались… И зря это ты говоришь о наших действиях в первом лице, ты то вообще почти не участвуешь! Ни в чем. Никому ты не нужен. Смотри, какой бледный. Бледнее, чем джим Агрессивный. Джим Болтливый очень обиделся. Джим Молчаливый, наблюдавший за всем этим, молчал.***
** — Друзья! — вдруг закричал джим Поэтичный. — Я испытываю непреодолимую потребность цитировать Шекспира! — Нет, — застонал МакКой, — не надо! — Эй, — заметил его джим Обаятельный. — Расслабься! Он улыбнулся своей солнечной улыбкой, поправил золотисто-медные волосы и блеснул карими, как стакан вискаря, просвеченный лампочкой, глазами. Он был чем-то гораздо прекраснее, чем сам Кирк, и сердце доктора магическим образом внезапно оттаяло. Он даже бутылку перестал держать в положении готовности разбить ее кому-нибудь об голову. Джим Обаятельный обнял его и заулыбался еще шире. С левой стороны к ним выскользнул джим Очаровательный, который умел удивительную возможность чуять наклевывающиеся бесплатные обнимашки на расстоянии ста миль. Доктора обняли и со второго бока. Джиму Любвеобильному в этот момент понял, что перележал все колени у собратьев.***
Пока МакКоя пытались изнасиловать, джим Вдохновенный и джим Мечтательный внимали джиму Поэтичному. Тот декламировал: Твоя ль вина, что милый образ твой Не позволяет мне сомкнуть ресницы И, стоя у меня над головой Тяжелым векам не дает закрыться? Джим Мечтательный украдкой утер слезинку, а джим Вдохновенный, вдохновившись, встал и, набрав полную (божечки, у меня есть легкие!) грудь воздуха, подхватил: Твоя ль душа приходит в тишине Мои дела и помыслы проверить Всю ложь и праздность обличить во мне, Всю жизнь мою, как свой удел, измерить? Джим Веселый орал. Никто не знал причины его истерики, поскольку гомерический хохот мешал рассказать шутку другим. Джим Рисковый и джим Хитрый сидели на полу около стеночки в дальнем углу и пили витаминное что-то. Что-то было с трудом добыто из сумки Боунса, который так удачно отвлекся на попытки остаться гетеросексуалом. Тут двери с шелестом раскрылись, и в них, как ангел с небес, вбежал Скотти. За ним чернел Уилсон. — Капитан, — радостно воскликнул Монтгомери. — Мы устранили поломку! — Замечательно! — обрадовался Кирк. — Значит, вопрос о месте снова встает! — Как твой х*й при виде Спока! — не менее радостно сострил джим Ребутный. Все проигнорировали. — Может, и не надо нам соединятся, — задумчиво заговорил джим Вдумчивый. — Вроде Джиму и так хорошо. А мы тут все — вполне полноценные личности. — Однако, — встрял МакКой, отталкивая джима Обаятельного и вытирая губы рукавом. — Когда Джим разделился надвое, качества, которые забрала вторая половина, в нем самом постепенно стали угасать. Думаю, в данном случае будет точно так же. Скоро от нашего капитана останется только оболочка. Не выход! — Он прав, — согласился джим Умный. — Решение дилеммы лежит на поверхности. Будем объединятся группами. Однако, все ли из нас присутствуют? — Все! — четно ответил джим Честный. — Не все, — возразил джим Внимательный. — джима Любящего нет. — И где же он? — спросили некоторые джимы нестройным хором. Ответ был очевиден. Джим Любящий был в каюте Спока.***
Смена Спока закончилась. Убедившись, что научный отдел ни на миллиметр не отошел от отметки «человеческие версии Спока» хотя бы с виду, он ушел в свою каюту; там было жарко и пахло ароматными свечами, которые Спок зажигал по утрам; красные драпировки радовали глаз; каатира блестела своими струнами: все было тихо и мирно, как всегда. Старший помощник не чувствовал себя прекрасно и поэтому решил сесть за отчеты. И вот сидел он, разгребая свою писанину, сидел мирно и никого не трогал. Он был умилительным и слегка хрупким в свете на 45 процентов. И ничто вокруг него не предвещало помутнения священного покоя. Пока в каюту, введя секретный капитанский код (1234) и заблокировав двери, не ворвался Джим. На Джима он был слегка не похож: вместо обычной солнечности и спокойности он был взбаламученным, встрепанным. Его темные глаза таинственно мерцали. Он подбежал к вулканцу и, схватив его за грудки, вытащил из-за стола и повалил на пол. Его теплое тело прижималось к Споку слишком близко. Кирк оперся на локти и взял лицо ошалевшего вулканца в ладони, мягко потирая уши пальцами. — Я так тебя люблю, — душевно, с придыханием, сказал капитан. Коммандеру от такого стало еще жарче. — И что же теперь? — робко пробормотал он. — Вы, Спок, будете читать мне свои отчеты, а я буду слушать! Ведь в этом и была истинная любовь.