Пошел вон!

— Пошел вон! — от крика Мартина посуда в шкафу подпрыгнула на добрую ладонь. — Я тут, между прочим, прописан! — рявкнул ему в ответ нежный голос его супруга, сопровождаемый звяком полетевшей то ли в стену, то ли в голову мужа тарелки. Старый Вил, повар-скелет, давно уже поднятый некромантом, только покачал головой, продолжая невозмутимо чистить картошку: — Ох, молодежь-молодежь. Все бы им ругаться, все бы им отношения выяснять. И за что только Владычица с Лордом их на такое обрекли? — И не смей больше свои лианы совать мне в… — Куда это я тебе их опять сунул, что ты орешь так, будто они под твой драный балахон сползать успели? — Ах ты, скотина светлая! — Ах ты, мразь темная! Заключительным аккордом стало двойное взрявкивание пламени. И все стихло — то ли супруги успешно друг друга уничтожили, то ли просто Лирандел дверь закрыл. Вскоре хозяин замка спустился на кухню, мимоходом пнув какой-то табурет: — Это невыносимо, Вил! Этот светлый эльф мне уже все нервы вымотал. А во что он превратил мой замок? Ты это видел? У меня в саду вперемешку с моими травами растут какие-то ягодки… Отвратительно! Ягоды! В моем саду! — Хе-хе-хе, — проскрипел Вил, радуясь, что банки варенья из земляники он уже припрятал. — А мои церберы? Как можно, будучи адским огнедышащим псом, ползать у ног светлого и скулить от счастья, подставляя брюхо под почесывание? Да они за ним бегают теперь, как щенята, а на меня недавно чуть не напали! А призраки? Призраки, которым положено выть, поют ему колыбельные! У меня вся прислуга с ума посходила! — Хе-хе-хе! — монотонно скрипел Вил, выглядывая, закрыл ли он шкафчик, в котором лежат свежие пирожные для сладкоежки-эльфа, которого кормить приказано было лишь тем, что ел сам некромант. — В замке светло, портьеры бежевые, лианами все стены затянуты, гобелены с какими-то единорогами! И ведь даже уничтожать бесполезно — у него этого барахла припрятано в покоях невесть сколько. Я только в лаборатории и спасаюсь… И до подземелий он еще не добрался, хвала Тьме. — Хе-хе-хе, — поддержал хозяина скелет. — И главное — он мне скандалы закатывает, что не хочет жить под одной крышей с некромантом. А я виноват, что у меня образование такое и профессия тоже? Мне вот его друидическое образование тоже никуда не уперлось… М? Это что? — некромант пошарил под собой и вытащил какой-то корешок. — Кажется, уперлось, — проскрипел Вил, еле сдерживая хохот. Мартин вскочил, швырнул корешок на стол и унесся прочь, только балахон и взметнулся. С другой стороны в кухню, оглядываясь, проскользнул Лирандел. — А ты чуть было со своим мужем не столкнулся, — скелет поднялся, дошел до шкафчика, вытащил тарелку с пирожными, поставив ее на стол. — Вот, держи, только сегодня испек. — Спасибо, Вил, — Лирандел забрался с ногами на табурет, потянулся за пирожным. — Ух, люблю сладкое, а у тебя они такие замечательные получаются. — Ешь-ешь. От дверного прохода потянуло отчетливым холодом. Вил и Лирандел повернулись туда. — Ой. Мартин смотрел на них, привалившись плечом к дверному косяку, скрестив на груди руки. И молчал. — Я честно тебе оставлю половину, — Лирандел попробовал выкрутиться. — Равнодушен к сладкому, — процедил некромант. — Люблю кислое. — Например? — Например, — Мартин подошел, взмахом руки перевернул тарелку, рассыпав пирожные по полу. — Вот теперь твоя кислая морда меня полностью удовлетворяет. — Пошел вон! — взорвался Лирандел. Некромант только рассмеялся и удалился, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Вил положил руку на плечо эльфу, успокаивая: — Ему ведь тоже несладко, — проскрипел повар. — Женили, не спросив согласия, чарами замок окружили, что он даже из него выйти может лишь с тобой рядом. Вот и бесится. — А я виноват, что ли? Меня вот тоже не спросили… А я же просто уют создаю. Неужели ему больше нравится жить среди пыли, плесени и пауков? Ответить Вил не успел. — Лир, иди сюда, — Мартин заглянул в кухню. — Мы выезжаем, что-то случилось в одной из деревень неподалеку. — А я никуда ехать не хочу. — А придется, — отрезал Мартин. — Бегом в конюшню. Эльф вздохнул, поднимаясь, однако в конюшню пошел быстрым шагом — раньше муж никогда его так не выдергивал. — Поехали. Лирандел только порадовался, что седлать свою лошадь ему не надо — хорошо иногда быть эльфом, езда без узды и стремян является неоспоримым достоинством. А уж эта ночная скачка и вовсе выветрила из головы все мысли и обиды. Деревня встречала их почти вся. — Что у вас тут произошло? Вперед выступил староста, нервно комкая в руках шапку: — Темный лорд, беда у нас. Дети пропали в лесу, у кладбища. Пошли на болото, ягоды собирать и не вернулись. А потом мы их искать пошли… — голос его прервался. — Все вроде целые, как сперва подумали, только вот… — Помирают они, — всхлипнула его жена. — Понятно. Разберемся. Присмотрите за лошадьми, — Мартин пошагал к дому, безошибочно определив по ауре, что именно туда медленно крадется смерть. — А ты умеешь лечить? — удивился Лирандел. — Нет. Ты умеешь. А я умею только мертвую лихорадку из костей выгонять, чем и займусь. Мертвяки их поцарапали, видимо, вот они и болеют. — Но я никогда не лечил такое, — растерялся Лирандел. — Вот и начнешь, — отрезал Мартин. — Хоть какая-то польза от тебя будет. Эльф обиду проглотил, про себя пообещав отомстить чуть попозже. — Так, что тут у нас… — некромант уже склонялся над детьми, смотрел им в глаза, приподнимая веки. — Плохо, да? — выдавил Лирандел. От четко ощущаемой ауры смерти к горлу подступала тошнота и голова кружилась. В замке он успешно изгнал эту муть, не смея признаться мужу, что все его действия были направлены отнюдь не на то, чтобы досадить Мартину, а на улучшение самочувствия эльфа. — Бывало и хуже, — пробормотал некромант, растирая ладони. Лирандел, как сквозь туман, наблюдал за супругом, делающим какие-то пассы. Аура стала слабеть, Мартин свое дело знал, выгоняя яд из детской крови, собирая его в ладони и сжигая в желто-зеленом огне. — А теперь твоя очередь. Лечи, — предложил Мартин. Лирандел слабо помотал головой, опираясь на стену: — Сказал же — не умею. Никогда не пытался. — Ну так и попытайся. Эй… Эльф все же навернулся, смутно сознавая, что до пола не долетел, подхваченный руками мужа. Очнулся он в своей спальне, чувствуя себя совершенно разбитым, ощутил чье-то присутствие, повернул голову. И замер, созерцая спящего рядом мужа. Некромант дрых на животе, обнимая подушку и видя какие-то свои черные сны. Не иначе как про то, что он отрывает мужу уши, ломает кости и все такое — а то с чего бы Мартину так нежно улыбаться? — Ммм? — почувствовав, что на него смотрят, некромант открыл глаза. Лирандел поспешил отодвинуться, кутаясь в простыню. При этом ее остаток он с Мартина стащил, так что имел полную возможность открыть для себя несколько вещей: тело у мужа красивое, совесть у мужа отсутствует, и спит он обнаженным. — А… — Доброе утро, — буркнул некромант. — Пошел вон, — сообщил эльф. — А супружеский долг? — намекнул Мартин. — Никогда в жизни, — храбро заявил Лирандел. — Ура. Развод. По причине неисполнения супружеского долга с самой первой брачной ночи. Сколько там их уже… — Ура-а, — кисло согласился эльф. — Развод. — И никаких пирожных Вила больше, — ядовито напомнил Мартин. — И мужа подберут другого, тоже некроманта, но уже идейного. У нас тут объединение сторон Света и Тьмы, вообще-то. А новый муж будет — прямо как картинка, получше меня. И характером погаже. — А что, может быть характер более мерзкий, чем у тебя? Некромант изобразил транс: — Ви-ижу, — провыл он. — Ви-ижу твоего нового мужа. Старикашка, дряхлый, морщинистый, с трясущимися рука-а-а-ами-и-и. — Прекрати. — Он сожжет все твои гобелены, напустит тебе в спальню мертвеньких паучков, приставит к тебе слуг-вампиров. — Меня сейчас стошни-ит. — И все твои лианы будут сожжены и покромсаны. Будешь жить в башне, лить слезы и отращивать косу до земли, чтобы однажды к тебе прискакал твой бывший муж, героически… обрезал нахрен твои лохмы и ускакал обратно, дико гогоча. — Сволочь, — искренне буркнул Лирандел. — Ага, — некромант выглядел крайне довольным собой. — Ну так что, закрепим брак или в башню, косу отращивать? — Я это делаю только потому, что мне не нравятся мертвые паучки… Ну, еще у него стоит на собственного мужа, Мартин оказался не таким уж и паршивцем, если подумать, а Вил печет изумительные пирожные.