Sleepwalking.

Ненавижу мелкий моросящий дождь. Поначалу он незаметный, но потом постепенно начитает раздражать, покалывая кожу на лице. Земля стала влажной и слегка проминалась под ногами, когда я виновато переступал с ноги на ногу на месте. Дождь начал усиливаться, а я без эмоций смотрел на серый надгробный камень. Камень, гласящий «Фрэнк Айеро», его дату рождения и дату смерти. Смерть в день рождения. Глупо вышло. Я до сих пор помню его широко распахнутые глаза. В них не было ужаса, ни в коем случае. Он, определённо, был рад тому, что произошло. Теперь это снится мне всё реже и реже, я, безусловно, рад, но… Сны пройдут, а это останется в моей голове. Мне от этого не избавиться. Мне больно. Мне плохо без него. Мои шрамы уже зажили. Всё-таки год прошёл. Иногда ночью я просыпаюсь в холодном поту и кричу. Я кричу, что есть сил: «Фрэнк! Фрэнк, нет, прошу! Ты слышишь? Умоляю, вернись!» — И сжимаю одеяло так, как сжимал тогда этого парня, постепенно теряющего силы, горько пуская потоки тоскливых, жалких слёз. Я помню, как почувствовал, что его уже нет. Это не покидает меня. Он не двигался, а я всё тряс его, кричал на него… Блять. Я пытался не верить в это, но потом сдался. Я обнял его и сидел. Я не знаю, сколько времени тогда прошло, но я не мог дать ему упасть назад, чтобы он лежал в воде, пока его не найдут. Я снова стою возле этой могильной плиты. Прихожу сюда уже не так часто. Я чувствую в своей руке другую, гораздо теплее и меньше. Она держит меня, а я не в силах сжать её в ответ. В этом месте силы меня покидают. Вина съедает меня изнутри. Каждый день. — Джерард, ты не можешь винить себя вечно. Это ведь самоубийство. Ты не мог ничего сделать. Было слишком поздно. — Успокаивающе сказала она. Как всегда. Она умела меня утешить. За это я её и полюбил. Она понимает меня. Мы на одной волне. Она спасла меня. — Да. Точно. Самоубийство. Я… Да, наверное, не мог. Спасибо, Линдси.- Сказал я, солгав и всё ещё виня себя. Я не могу сказать ей, что это моя вина. Это самоубийство, которое доказали, но, чёрт возьми, только я знаю правду. Мы недолго стояли, я прижал её к себе, теперь сжал её руку в своей и старался быстрее уйти. Мы пришли в дом. За окном темнело. Я старался доработать свой новый набросок, но ничего не получилось. Линдси уже лежала в кровати, я незаметно лёг рядом и старался уснуть. Прошёл уже год и, знаете… Только через год он ответил на мой зов. Он ответил мне. Он пришёл. Снова этот кошмарный сон. Шум воды. Фрэнк у меня на руках. Он теряет силы, я уже не чувствую его постепенно холодеющих губ в своих. Он падает. Я снова кричу: «Нет! Нет! Нет! Вернись! Фрэнк, пожалуйста, я тебя лю…» — Он пришёл ко мне. Сейчас. Он услышал меня. До меня будто сквозь зубы донёсся жуткий шёпот, как будто младенец пытался разбудить маму, чтобы рассказать о своём кошмаре. Этот шёпот переплывал в отдалённое холодеющее эхо. Он доносился паузами, что заставляло меня дышать более учащённо: «Я… Здесь… Джерард… Я… Не… Уходил…- Я бы очень хотел верить, что это галлюцинация. Моё сердце будто вот-вот вылетит из груди. Мне было до безумия страшно открывать глаза и убедиться в том, что это всего лишь эти кошмарные сны так действуют на меня. Я набрался смелости. Моя кожа охладела до мёртвого состояния, но мне было отнюдь не холодно. Мне не пришлось делать последнего вдоха, потому что от страха мои глаза распахнулись машинально, — Джерард… — Снова протянул голос, но я никого не видел. Это… это точно галлюцинация… Пожалуйста, пусть это закончится, — Джерард… смотри… сюда… — На этот раз отчётливее произнёс он, но определённо хотел, чтобы я посмотрел куда-то, но я не знал ку… О мой Бог… Не может быть… Он стоит прямо здесь. Он наблюдает за мной… я вижу его в зеркале. Он смотрит прямо на меня, а его глаза… Они теперь красные. Я чуть было не закричал, но не мог подать и звука. Линдси лежала и тихо сопела, но даже не шелохнулась. Неужели она не слышит? Теперь он заговорил снова, но его рот даже не открывался, — Джерард… Как… Ты… Мог». — Он не сводил с меня глаз. Этих ужасных кровавых глаз. Это был не он. Я не верю в это. Я был настолько поглощён ужасом и парализован страхом, что даже забыл, что это не просто нечто, похожее на дьявола. Это был Фрэнк. Вы верите в Сатану? Вообще вопрос риторический, но дело в том, что я видел его собственными глазами. Я смотрел в лицо дьяволу. Я моргнул и с облегчением выдохнул. В зеркале ничего не было. Ничего и никого. Я огляделся, ущипнул себя и понял, что и в самом деле не сплю. Улыбка сама по себе растянулась на моём лице, я даже чуть было не рассмеялся, но… в тот самый момент я схватил одеяло и прижал его ко рту, чтобы Линдси не услышала моей истерики. Я встал с кровати и бесшумно побежал в ванную, по пути закрыв дверь в спальню. Оказавшись в ванной, я включил ледяную воду, набрал её в руки и умылся. Я посмотрел на себя, и мне стало ещё хуже. Я взял полотенце, уткнулся в него лицом, пытаясь не шуметь и не будить Линдси. Я вспоминал тот день, судорожно дрожал при вдохах, чуть ли не до крика. Мне было очень больно, тем более я, идиот, сижу в ванной, отчего делаю себе ещё больнее, ведь всё произошло здесь. Ну, не именно здесь, но сам факт. Хорошо, что я переехал к Линз, в нашей с Фрэнком я бы не смог остаться после этого всего. Я не ожидал, что она меня полюбит. Не ожидал, что и я снова к кому-то что-то почувствую, хоть я всё ещё… Всё ещё люблю его. Углубившись в мысли, я на несколько секунд замер, но вернулся на землю, потому что почувствовал, что за мной пристально следят… Чёрт возьми, что это? Я не закрывал дверь, а сейчас услышал, как она щёлкнула. Полотенце выпало из моих рук. На мгновение я забыл, как дышать, но мигом обрёл контроль снова. Это были не галлюцинации. Он… Он здесь. Он смотрит на меня через зеркало. Он всегда был здесь, но научился скрываться. Он исчез, но на меня смотрели его красные глаза. Они пилили меня. Уничтожали: — Ты… Бо-ишь-ся… Опять… — Снова этот шёпот. Моя кровь будто стыла в венах. Я не мог шевелиться. Даже дышать старался тихо, ведь он всё видит и может сделать всё что угодно. Это не Фрэнк. Это что-то другое. — Быстро ты… Освоился… Милая… Подружка… — Фрэнк, я… — Я чуть было не начал говорить, но запнулся и не знал, что сказать. Я не мог думать ни о чем. Мне было до смерти страшно. — Молчи… Я этого хотел… Теперь жалею… — Сказал он и решил появиться полностью. Глаза были по-прежнему красные. Я не верил, что это он, но и спорить с ним было до чёртиков жутко, — Джерард… Тебя я не трону… Я буду тебя оберегать, — сказал Фрэнк с жуткой улыбкой. Она была неестественная и хитрая. Злобная, — Да… Оберегать… Ото всех… И от неё… Спасибо, что звал меня, Джерард… Тебя услышали…- Я сомкнул веки, чтобы эти чёртовы слёзы, наконец, выкатились из моих глаз, ведь из-за них всё было мутным, и я ничего не видел. Я до сих пор не понимал, реально ли это. Открыв глаза, я вновь посмотрел на зеркало и спокойно вдохнул. Мне стало холодно, но только в определённом месте. Мои плечи заледенели, как будто позади кто-то положил на меня мёртвые холодные руки. У меня спёрло дыхание, и задрожали колени. Спина покрылась мурашками, а в глазах застыл ужас. Он был уже не просто в зеркалах, я мог его чувствовать. Я его видел, слышал и чувствовал его леденящий шёпот. — До новых встреч… Джерард Уэй… — После этих слов холод пробил теперь не только по моим плечам и спине. Мне казалось, я и сам заморозился. Его дух прошёл сквозь меня, и я упал вперёд, прямо на пол, даже не выставив руки перед собой, чтобы избежать падения. Я чувствовал, как меня покинули силы и не мог справиться с тем, что моё сознание отключалось. Я просто лежал и не мог поверить в то, что только что произошло со мной. Я думал. Очень долго. Не могу точно сказать сколько, но я опоздал. Я снова подвёл того, кого любил. Я это чувствовал. Всё изменилось. Придя в себя, я не без труда поднялся, потёр глаза и начал массировать виски. У меня часто бывало такое после кошмаров, а теперь ещё и галлюцинации? Причём такие правдоподобные, что я до сих пор не уверен… Галлюцинации ли? Собравшись выйти из ванной, я решил ещё раз взглянуть в зеркало, хоть мне и было снова до дрожи в коленях страшно, но там был только я… Видимо. Я просто очень на это надеялся. Дверь сильно захлопнулась, вряд ли Линдси бы открыла её, но не могла же она даже не попытаться? Я с трудом открыл дверь, а она тихо скрипнула. В квартире было будто пусто. Я медленно шёл по тёмному коридору. Кажется, сутки меня точно не было. Здесь очень темно. Тишина поглотила всё пространство. Было настолько тихо, что у меня зазвенело в ушах. Дверь в спальню не открывалась с того самого момента, как я закрыл её той ночью. Ничего не понимаю. Немного замешкавшись, я всё же открыл дверь… Линдси лежала всё том же положении. Что происходит? Я решил разобраться с этим утром. Пусть я и был отключён сутки, но чувствовал невыносимую усталость. Я тихо подошёл к кровати и лёг на бок, спиной к Линдси. Мне потребовалось немало времени, чтобы хоть немного расслабиться. Я почувствовал, как Лин начала подниматься с кровати, и повернулся к ней. Она встала и начала медленно разворачиваться ко мне. Я чувствовал её учащённое сердцебиение и страх, а, полностью повернувшись, она, не открывая глаз, начала бормотать что-то невнятное низким демоническим голосом, пронзающим мою плоть до кончиков пальцев. Она вся дрожала, еле-еле справляясь со своими ногами. Не управляла собой, не знала, как справиться с этим и, как я, была напугана до смерти. Послышались теперь понятные для меня звуки. Всё началось сначала: — Джерард… — Тихо шептала она, отчего я покрылся холодным потом, а моё сознание отказывалось верить в подобное. Теперь её глаза открылись, они были красные, как у… — Фрэнк? — Неожиданно вырвалось у меня. — Джерард, как ты мог? — Но я… Я не хотел этого. Ты не знаешь, как мне было ужасно без тебя… — В ответ она, то есть, он жутко рассмеялся, поднял тело Линдси так, чтобы её ноги не касались пола и швырнул её в стену, успев выйти из неё. Теперь передо мной в воздухе висел сам Фрэнк. Он всё также смотрел на меня своими жуткими глазами и готовился что-то сказать. Теперь он перешёл на шёпот. — Ах, не хотел. Тогда это, блять, меняет дело. — Он начинал злиться, но вместо того, чтобы кричать, он смеялся, пугал меня, и у него получалось. Так что, улыбаясь, он продолжил. — Да перед кем ты оправдываешься? Неужели ты не понимаешь, что происходит? — Он приближался ко мне и неестественно улыбался. Я пытался отползти, но всего лишь перешёл из сидячего в положение лёжа на спине, а Фрэнк навис надо мной и смотрел мне прямо в глаза. Он как бы положил голову себе на правое плечо, изображая недоумение. — Джерард… Проснись. Фрэнк щёлкнул пальцами перед моим лицом, а я зажмурился. Я перестал ощущать под собой кровать. Всё куда-то исчезло. Передо мной было пустое пространство, невероятно огромное, я был будто в центре вселенной или где-то между мирами. Я ничего не чувствовал, будто все проблемы исчезли, и если бы у меня спросили, сколько я был здесь, я бы ответил, что был здесь всегда. Такое знакомое место. Наверное, я часто тут бываю. Сквозь окружающий меня мрак просачивался свет, я приближался к нему, меня туда тянуло. Он был всё ближе и ближе. Теперь я чувствовал, как захватывает дух. Я будто с невероятной скоростью спускался вниз после нудного, медленного подъема. Это похоже на американские горки. Вагонетки вернулись к старту. Моё путешествие между мирами закончено, причём я и сам не заметил, как это произошло. Я лежу на мягкой, чуть сырой земле. Высоко надо мной колышется крона лиственных деревьев, такая густая, что практически закрывала чистое голубое небо. В воздухе пахло свежестью, он был влажный, как после дождя. Я не особо понимал, где нахожусь, но мне и не хотелось понимать. У меня появилось ощущение, будто вне моего поля зрения кто-то за мной наблюдал. Он приближался. Фрэнк подошёл ко мне, сел рядом и снова навис надо мной. Его глаза по-прежнему сияли красным, но уже без прежней злобы. Что-то изменилось. Его голос был приятным и ритмичным, когда он заговорил: — Я ждал тебя, Джерард. На этот раз ты, наверное, не замечал, как проваливаешься всё глубже и глубже в сон. Я рад, что ты вернулся. Помнишь этот мир? — Он слегка улыбнулся, посмотрел на меня, а затем его взгляд устремился вперёд. — Я ничего не помню, Фрэнк… Что здесь происходит? Где мы? — Я был в абсолютном замешательстве, так что понятия не имел, какое выражение имело моё лицо. Я привстал с земли и сел рядом с ним, скрестив ноги. — Странно, тебя не было несколько часов. Тогда… Как тебе тут? — Фрэнк был абсолютно спокоен, но можно было понять, что он и сам не особо в курсе, где находится. — Эм… Мне тут нравится. Весь мой страх исчез. Тут так спокойно. Но я всё ещё не понимаю, что здесь… — Да, мило тут. Честно, я и сам не до конца разобрался в твоей голове. — В моей голове? Ты вообще о чём? — Ты ещё не понял? Это одна из ступеней твоего подсознания. Как я думаю, последняя, чтобы добраться до нормального состояния, то есть, до настоящего мира. — Если это моё подсознание, то что ты тут делаешь? — Мы сильно связаны, Джерард. Эмоционально связаны. Это не разорвать так просто. Я кое-что понял. Выходит, это наше общее подсознание. Мы создали это вместе… Каким-то образом. — Он явно был рад тому, что понял только что. — Фрэнк, ты умер у меня на руках, как ты… — Значит, я выжил. Иначе меня бы не было тут… Забавно, — он помолчал несколько секунд, но потом придумал, что ещё спросить, чтобы найти зацепку, и продолжил, — Ты помнишь, что делал после того, как убил меня? — Н… Нет, не помню. Я только кричал. — Эти воспоминания будто ударили меня в грудь так сильно, что мне стало трудно дышать. — Наверное, перед тем, как попытаться убить себя, ты вызвал помощь, и сейчас мы лежим на больничных койках с перелитой нам донорской кровью в попытках очнуться. — Сказал Фрэнк и надолго задумался. — В тот раз я проснулся от чувства смертельного страха… — Сказал я и неожиданно дёрнулся, отчего по телу у меня поползли мурашки. — Ты думаешь, здесь есть чего бояться? — С недоумением сказал Фрэнк, как бы подчёркивая глупость всего сказанного мной, но дружелюбная улыбка не сползала с его лица. — Посмотри вокруг. Тут прекрасно. Я вообще не видел никого, кроме нас. Мы одни во всём мире, как и хотели. Охренеть, мечты всё-таки сбываются. Я так усердно пытался понять, что происходит в этом месте, что забыл о том факте, что Фрэнк жив, и мы можем выбраться из подсознания и быть вместе, осознав все свои ошибки. Я ужасно соскучился по его тембру голоса и неповторимой улыбке, так что просто не мог отвести от него глаз. Я молча разглядывал его настоящего, а не того жуткого призрака из зеркала. Вот он, передо мной. Мне ужасно захотелось докоснуться до него. Мы сидели рядом, так что это было не трудно. Я уверенно положил свою руку в его и крепко сжал, он сделал то же самое в ответ, посмотрел на меня и улыбнулся по-прежнему также неповторимо. Я в ответ улыбнулся, не показывая зубы, и опустил голову. Другая рука Фрэнка коснулась моей щеки и заставила повернуть голову обратно. Он притягивал меня к себе так сильно, что я не мог сопротивляться, тем более и не собирался. Фрэнк осторожно приближался ко мне, но я так сильно хотел коснуться его, так что без осторожностей впился в него с животной страстью. Сначала я надолго остановился на его губах и медленно отстранился. Фрэнк учащённо дышал и явно жаждал продолжения, так что взял инициативу в свои руки. Он прижался ко мне и медленно прикасался снова и снова, прижав мои руки к земле, чтобы сделать всё самому. Фрэнк отпустил меня и перестал целовать. Я открыл глаза и был немного напуган, потому что он неожиданно набросился на меня сверху, и мы, перекатываясь друг на друга, спускались с небольшого холма. Это смотрелось как-то по-идиотски, честно говоря, но нам было до боли в прессе смешно. Мы перестали катиться и оказались посреди ярко-зелёной поляны. Справа от нас, совсем рядом, тот лиственный густой лес. Над нами красовалось небо невероятно глубокого голубого цвета с редкими сгустками пушистых облаков. Мы лежали на спинах и смотрели в небо. Фрэнк повернулся на бок лицом ко мне, а я повернулся в его сторону, схватил его за талию и притянул к себе ещё ближе за новой порцией романтики. Его губы были ещё горячее, чем прежде. Я не мог оторваться от него. Не мог, пока че почувствовал солёный привкус на его губах и тихие всхлипывания. — Фрэнк? Что с тобой? — С нескрываемым волнением сказал я. — Джерард, что мы наделали? — Посмотрев на меня всего мгновение, сказал он, а затем уткнулся лицом в траву, избегая моих глаз и явно стесняясь своих слёз. — О чём ты говоришь? — Я просто… Не знаю, что будет, когда мы вернёмся. Этот идеальный мир, эта трава, лес, небо — всё исчезнет, а нас запихнут в лечебницу для душевнобольных. Я не хочу туда. Мы не сможем видеться. Я не смогу так. Мы уже и так потеряли друг друга один раз, и это будет снова… Просто невыносимо. — Фрэнк, я… Не знаю, мы что-нибудь придумаем. Пока мы не проснулись, у нас есть время. — Он немного успокоился, смотрел в землю и тихо сжимал и разжимал мягкую траву между пальцами. Мы пересеклись взглядом, и я понял, что можно снова начать говорить, — Иди ко мне, — я приподнял руку, Фрэнк подвинулся ко мне, и я нежно приобнял его. Он положил голову на мою свободную руку и закрыл глаза. Я надеялся, что не провалюсь в сон снова, но мне был необходим отдых. Нам обоим. Так что я заснул вместе с ним, не думая ни о чём. Пусто. Холодно. Я снова между мирами. Хорошо, что я не провалился глубже, но я и не выбрался. Проблем как будто бы нет, сейчас так легко. Гора с плеч. Фрэнк остался жив, я не могу поверить в это. Чувствую себя снова живым. Жизнь после смерти, казалось бы, невозможна, но… Мы и не умерли. Это сложно, но я рад, что так вышло. Можно исправить свои ошибки. Это как управление временем… Но я не думаю, что люди бы по-настоящему хотели что-либо исправить в прошлом, или узнать своё будущее. Течение несёт нас по жизни, ветер помогает набрать скорость, и, в конце концов, всё встанет на свои места. Всё перевернётся так, как должно быть. Самые ужасные прожитые периоды жизни напоминают нам о том, как мы сильны. Они делают своё дело — ставят барьеры, чтобы закалять нас и делать твёрже. Потом, чувствуя боль в мышцах, мы понимаем, что это неотъемлемая часть нашего пути. Порой, нам кажется, что всё кончено, и выхода нет, но со всем можно справиться, поверьте. После этого вы можете встретить того, кто изменит вашу жизнь раз и навсегда, и, знаете, что вы поймете в итоге? Что без этого падения вы, возможно, никогда бы с ним и не встретились. Видите, какова жизнь? Наши поступки делают нас теми, кем мы являемся. Все наши шрамы, слабости, достоинства. Кто мы без них? Пустышки. Мы те, кто мы есть. Я не вижу смысла меняться ради кого-либо, иначе мы теряем сами себя. А если ты — не ты, то кто? Пустышка. Это место заставило меня хорошенько поразмыслить. Тишина понимает меня. Она знает, о чём я думаю, и помогает мне. Свет… Я вижу его снова. Мой мозг отдохнул и готов снова принимать тяжесть всей ситуации. Тело зовёт меня обратно. Что ж. Я готов. Я пролетал звёзды, планеты, мысли людей. Я много чего слышал, но не мог разобрать. Их было невероятное множество. Такое ощущение, будто это место скопления людских надежд и мечт. Невероятная атмосфера. Здесь чувствуешь себя увереннее, потому что всю веру люди посылают сюда. Целую вечность я летел по направлению к притягивающему меня свету. Время здесь не имело значения, но у меня было такое ощущение, что мимо меня пролетает вечность. Она наполняет меня жизнью, даёт мне вдохновение и возможность дышать, а затем, пролетает дальше. Какое-то видение преследовало меня, но я не мог его разобрать. На самом деле, это были лишь ощущения и звуки. Я чувствовал, как в меня втыкали иглу. Вероятно, я был без сознания, ибо живым я бы не дал им втыкать в меня иглы. Не могу объяснить, ненавижу их. Настолько, что сейчас по моей спине пробежала холодная волна мурашек, и я дёрнулся. Проблема в том, что я лишь слышал голоса. Единственный был знакомый, не могу разобрать чей. Ни черта не вижу. Они говорят о том, что у них ещё есть время. Интересно, останусь ли я жив… Вы когда-нибудь задумывались о том, что вы — сплошная ходячая неудача, и вам достаётся от жизни самое худшее? Будто бы сама Вселенная обделила именно вас? А теперь представьте, что даже этого у вас нет… Чувствуете пустоту? Представьте, что вы не знаете ни одного из тех людей, которых знаете сейчас. Думаете, что у вас никого нет? Ошибаетесь. Вы никем не дорожите? Ошибаетесь. У вас нет чувств? Снова ошибка. Жизнь — это куча ошибок. Всего-навсего одна идиотская промашка. Чья-то промашка, а столько загублено прекрасного. Мир ужасен, но одновременно это — самое прекрасное, что только есть во всей Вселенной. Вы ждёте чего-то лучшего? Думаете, кто-то другой изменит вашу жизнь? Нет. Рядом с вами лучшее, что могло с вами произойти. Что это? Люди, которых вы к себе подпустили. Они уходят и приходят. Это нормально. Каждый делает вашу жизнь лучше. Оставляет свой след в вашей жизни, пусть это даже шрам, самый настоящий. Это и есть жизнь. Она учит нас. Это постоянные, нескончаемые уроки. Все люди являются самыми лучшими в вашей жизни, и не надо искать большего. Они не должны быть идеальными, для себя могут и не быть, но для вас они такие. Рядом с вами могут стать такими и для себя. Вы вселяете друг в друга веру. Разве это не прекрасно? Я думаю, есть ещё много обычных мыслей и вещей, которые можно счесть прекрасными. Свет уже прямо передо мной. Мне пора. Мой мозг понял много важного. Я готов принять то, что мне предназначено. Я падаю в своё тело. Чувство свободы наполнило меня. Просыпайся, Джерард… Проснувшись, я увидел, что Фрэнк по-прежнему лежит рядом со мной, ожидая моего пробуждения. Его прекрасные, но всё ещё красные глаза устремлены на меня. Заметив то, что я посмотрел на него в ответ, он смущённо отвёл взгляд вдаль, будто бы невзначай. Так и задумано? Неужели он стесняется меня… — Здравствуй. — Всё ещё отводя взгляд, выдал он. — Здравствуй, Фрэнк. — Подыграл я и замолчал ненадолго. — Тебя что-то тревожит? — Что же будет, Джерард? .. — Он стал немного серьёзнее и решил отойти от темы. — Птицы такие свободные. У них нет ни проблем, ни горечи расставания, ни мыслей о самоубийстве. Они живут сегодняшним днём и летят… Летят, пропуская потоки свежего восточного ветра между перьев. Я думаю, они красивые. Такие как есть. Им незачем скрыться. У них нет масок, костюмов, чёрт возьми. Они свободны потому, что они настоящие. Ты свободен, Джерард? — Он решил взглянуть на меня. Его глаза были чисты и честны, пусть и по-прежнему были налиты красным. Он говорил мне всё, о чём думал. Он был свободен, потому что теперь ничего не скрывал. — С тобой я свободен как никогда, Фрэнк. Как бы странно это ни звучало, но здесь мы птицы. Мы летаем по снам, пропуская между пальцев космическую пыль. Атмосфера Вселенной наполняет нас жизнью, открывает свои тайны. Здесь мы свободны. Мы счастливы и свободны, когда мы вместе. — Сказал я на одном дыхании, не обманывая ни себя, ни Фрэнка, ни в одном из сказанных мной слов. Его лицо просияло. Он теперь смотрел на меня, не отрываясь и не отводя глаз в смущении. Фрэнк знал, что я говорю правду. Он верил мне и был свободен со мной. — Я не только свободен, но и счастлив впервые в жизни, Джерард. — Учитывая то, что он лежал на моей груди, я чувствовал, как быстро бьётся его сердце. Он долго ждал и волновался, чтобы сказать это. Фрэнк не хотел знать, что я отвечу, так что наспех перевёл тему. — Я думал по поводу… — Он круговыми движениями покрутил пальцем вокруг глаз. — По поводу этого. — И что ты понял? — Не без интереса спросил я. — Думаю, это маяк для нас обоих. Предупреждение, подсказка о том, что мы ещё не проснулись. — Фрэнк снова смущённо отёл взгляд и неестественно улыбнулся. — Какая глупость… Зачем я вообще рот открыл… — Не говори ерунды. По-моему это очень верная мысль. В подсознании, я думаю, мы могли сделать так, чтобы не запутаться. Твои глаза сложно не заметить. — Сказал я и по привычке смущённо прикусил губу. — Я учту. — Теперь он улыбался по-настоящему. Фрэнк пристально смотрел то мне в глаза, то на губы, а улыбка постепенно исчезла с его лица. Он привстал, немного подвинулся ко мне поближе и начал медленно наклоняться. Я приподнял голову, чтобы это случилось быстрее. Наши губы соприкоснулись, а мы закрыли глаза. Я не мог оторваться от него. Его губы такие мягкие и тёплые, что я чувствовал себя ещё счастливее, чем есть, когда целую его. Фрэнк нежно отстранился, тихо вдохнул и снова вернулся ко мне. Здесь не было никакой похоти или страсти, нет. Это была любовь, самая настоящая и так по-детски искренняя. Я был свободен. Он остановился, открыл глаза, оставил последний продолжительный поцелуй на моих губах, коснулся моей щеки и, улыбаясь, смотрел на меня. — Ты веришь мне, Джерард? — Конечно, верю, Фрэнк. Больше, чем кому-либо. — Неожиданно для себя с небольшим внутренним волнением сказал я. — Тогда нам пора дальше. — Я увидел грусть в его глазах и не особо понял, что это значит. Фрэнк сомкнул средний и большой пальцы и издал щелчок. Всё вокруг начало исчезать, а я оказался между вселенными. Он был напротив меня. Белый свет снова тянул меня к себе, а я ничего не мог поделать. — Сейчас будет сложнее, Джерард. Мы ничего не будем помнить, кроме друг друга и того, что случилось в том сне. Нам надо выбраться. Я люблю тебя. — Я не успел одуматься и вообще издать хоть малейший звук в ответ. Он успел лишь взять мою обессиленную руку в свою. Мои глаза закрылись. Я чувствовал лишь теплоту наших сплетённых рук, летя в неведенье. Запах лекарств пропитал помещение, в котором я находился, и остался в моём носу ещё надолго. От этого я начал приходить в сознание. Глаза открывались медленно, для этого надо было моргать с усилиями. Большими усилиями, на данный момент. Помощь, видимо, подоспела вовремя, иначе я был бы мёртв. Не знаю, к лучшему ли. Эта кровать жутко неудобная. Подушка не проваливается под пропорции головы, а лишь отпружинивает, сохраняя свою естественную форму. Ненавижу такие. Сразу понятно… Больница. Чёрт, мои руки… Как же они болят. Отлично, в предплечье игла. Просто прекрасно, настолько, что меня сейчас стошнит. Поговорим о палате. На удивление, она очень освещённая. Справа от меня — застеклённое окно с видом на зал. Странно, но я никого не видел. Неужели я здесь один? Быть не может. Слева должны быть окна, но их нет. Лишь голая стена… Хоть бы картину повесили, было бы не так пугающе. Оптимистичнее, что ли. Больница всё-таки. Хотя, о чём это я… Стоит посмотреть на мои руки, как сразу видно — неисправимый оптимист! Передо мной всё та же голая стена, в которой разместилась пластиковая, матовая полузастеклённая дверь, которую, видимо часто дёргали, судя по состоянию косяков и ручек. Кстати говоря, у меня гости… Я будто её знал. Да, её, медсестру. Она, видимо, заходила ко мне, чтобы проверить состояние. Хотя, не думаю, что пролежал довольно долго, но сегодня Линдси, так гласила табличка на кармане её халата, слегка удивилась, судя по реакции и первым словам: — Вау… То есть… Здравствуй, Джерард. Очень хорошо, что ты уже очнулся. Не ожидала, что ты поправишься быстрее… То есть… Не то чтобы я не была рада…В общем… Чёрт… Как ты себя чувствуешь? — Сказала молодая девушка, очень волнуясь и запинаясь от неожиданности и малого потрясения. Она подошла к моей кровати и аккуратно присела на её край. Линдси очень миловидная девушка. По бокам два чёрных хвостика. Красные губы. Приятный голос, который я где-то уже слышал… Я посмотрел на свои руки, сел, полулёжа, и вспомнил о том, что Фрэнк умирал у меня на руках. Я не знал, жив ли он, так что начал беспокойно оглядывать всю палату, ёрзать на месте, чуть ли не биться в припадке, углубившись в свои мысли. — Джерард, с тобой всё в порядке? Что тебя беспокоит? — Сказала она, явно не имея понятия, в чём дело, и забыв о предыдущем вопросе. — Нет… Нет, ни хрена не в порядке, Линдси. — Часто дыша, говорил я. Девушка удивилась ещё больше оттого, что я назвал её по имени, но я не обращал внимания. — Я попробую тебе помочь. Скажи, что тебе нужно? Только не нервничай, Джерард. Всё с тобой будет в порядке. — Ты знаешь, где он? Говори, ты знаешь, где он? — Я начинал злиться оттого, что она меня успокаивала. Со мной и так всё хорошо. — Где кто? — Сначала с недоумением смотрела она на меня, но потом поняла, что я имею в виду. — Фрэнк? Ты говоришь о нём? — Да, Линдси, я говорю о нём. — С непонятными для меня чувствами я ждал ответа, как смертного приговора. — Где он? Умоляю, скажи. — Я скажу тебе. — Говорила медсестра с неким азартом в глазах. — Но ты должен пообещать мне, что не будешь отвергать встречи с психиатром, пока находишься на лечении. — Я… Я что? — Вот это уже был перебор… Шантаж психиатром? Она издевается… — Линдси, я не могу. Ты не понимаешь, этот психиатр мне напишет такое, отчего я так и останусь никем по жизни. Он мне жизнь разрушит, понимаешь ты или нет? — Девушка резко помрачнела и несколько секунд смотрела в пол, придумывая ответ. — А разве ты это уже не сделал, Джерард? — Она встала с моей кровати и ненадолго впилась в меня взглядом. Я снова посмотрел на табличку, висевшую на кармане её халата, но теперь внимательнее. В левом углу я увидел нечёткую, слегка размытую со временем фотографию, а под именем была ещё одна надпись. Она гласила «Психиатр». Девушка развернулась и быстрыми шагами умчалась из моей палаты. Я ещё долго сидел и думал о том, что сказал ей. Наверное, не очень приятно слышать от человека о том, что он считает, что ты разрушишь его жизнь, когда на самом деле хочешь помочь. Хотя, откуда мне знать, чего она хочет? Сейчас я лишь хотел найти Фрэнка и разобраться в том, что здесь происходит. Как бы я ни старался, но я не мог понять, почему здесь нет окон. Эта палата мне надоела, и я решил осмотреться и найти хоть кого-нибудь. Не знаю, будет ли кто-то говорить со мной, увидев перевязанные руки, но попробовать стоит. Я слез с неудобной больничной койки и вышел в холл. Пусто как будто во времена апокалипсиса. Пусто, безлюдно и никакой связи с внешним миром. От чего нас огораживают? Это всё странно. Не бывает пустых больниц. Все мы понемногу не в себе и не совсем в порядке. Иногда даже очень. Так что, здесь что-то не так. Я увидел одну дверь, отличающуюся от других, она была полностью из пластика, без вставок из стекла. От меня что-то явно скрывают. Хотя, возможно, не только от меня. Здесь висела табличка «не входить», но я не думаю, что меня что-то остановит, чтобы заглянуть туда. В холле никого не было. Я протянул руку к ручке, находясь ещё на расстоянии двух метров от неё. Любопытство распирало меня. Я только собирался открыть дверь, как мою руку кто-то схватил и потащил назад, со страхом и беспокойством повторяя: — Нет! Нет! Нет! Ты что, надпись не видишь? — Слышу я знакомый женский голос. — Линдси, как ты… Ладно, неважно. Почему мне нельзя туда зайти? — На самом деле, она появилась из ниоткуда. Это ещё одна странность. — Да потому, что это приказ. Мне велено никого не пускать. Мы не можем дать тебе вер… — Она остановилась и начала бешено водить глазами по всему холлу, думая, что сказать и как исправить то, что произошло. — Эм… Тебе… Тебе не стоит входить туда, Джерард. Это всё, что ты можешь знать. Я всегда буду знать, если ты захочешь снова это сделать. В ответ я лишь молчал. Мне стало немного жутко. Она знает каждый мой шаг? Я решил не попробовать снова открыть злополучную дверь и пошёл в другом направлении. Я был счастлив, увидев несколько людей, но… Они не разговаривали. Вообще. В столовой сидели старики и играли в шахматы. Они медленно переставляли фигуры с разных мест своими дряхлыми, трясущимися от слабости руками и молчали. От этой тишины у меня звенело в ушах. Я будто слабел с каждой секундой. Я не чувствовал энергии жизни ни от кого. Это уничтожает. Я прислонился к ближайшей стене и съехал по ней на пол. Я просто сидел и не хотел ни о чём думать. Как вы заметили, странностей не уменьшилось. Обхватив колени руками, я упёрся в них лбом и просто слушал. Я ждал хоть один живой голос и, знаете что? Я дождался. Мимо меня пробегало какое-то странное маленькое существо с густыми, невероятно кудрявыми, русыми волосами, издавая звуки самолёта или двигателя мощной машины, как мне казалось. Может, это уже шизофрения? Люди здесь до тошноты молчаливы и скучны, так что нахождение здесь этого маленького комочка энергии, казалось мне, мягко говоря, недостоверным, так что я вновь уткнулся в колени. Нет, я снова слышал её. Шаги приглушились возле меня. Я поднял голову и увидел перед собой девочку, лет одиннадцати. Точно не могу сказать, она наклонилась ко мне очень близко. Эти кудряшки с потрясающим объёмом вылезали из-под её забавного шлема танкиста со странными нашивками, но мне нравилось. Её большие глаза были устремлены в меня столь пристально, что мне стало неловко. — А ты не похож на них. Давно здесь? — Резко перебила она тишину. — Я Грэйс. Надо держаться вместе, пока нас не сделали такими же, как эти психи, хотя… Я смотрю, и ты не особо в порядке, но это… — Подожди, ты кто вообще? О чём ты? — У меня была куча вопросов. Я беспардонно перебил её, но мне стало обидно. Она, можно сказать, назвала меня ненормальным. Не очень-то это приятно, да и я не хотел вспоминать об этом. Девочка немного отстранилась и уже, было, собралась удирать и тратить энергию, пока может. Пока её не «сделали такой же», но я успокоился и, не думая, выпалил первое, о чём думал, чтобы остановить её, ведь она здесь единственный человек, который хоть что-то понимает, видимо. — Стой, Г… Грэйс, не уходи. Я Джерард. Я здесь всего несколько часов и ничего не понимаю. — Хорошо, Джерард. Нам надо о многом поговорить. — Улыбнулась она. — Так… Хочешь знать, кто я? — Эм… Да. Да, наверное. — Сдвинув брови, я старался не показывать, как был поражён серьёзности и одновременно несерьезности этого забавного ребёнка. — Я единственный разумный человек здесь, знаешь ли. Но это ненадолго. — Невозмутимо сказала она, но снова натянула улыбку и приподняла брови, отчего её глаза казались ещё больше. — А теперь ещё и твой друг. — Стой, почему ненадолго? — Грэйс посмотрела на меня, затем отвернулась и обратила взор в столовую, на пожилых людей, и начала мне доступно объяснять. — Видишь этих людей, Джерард? Они безнадёжны. Думаю, им промыли мозги, так что они теперь безвольные овощи, которые ничего не помнят. — Она снова посмотрела на меня и, уже не отворачиваясь, продолжила. — А теперь посмотри на меня. Я такая же, как ты, говорю, чувствую, думаю, но… что-то не так. Я помню всё… Но такое чувство… — Девочка стала ещё серьёзнее. Такое чувство, будто она слышала песню, знает её название, точно знает, но не может вспомнить. Она отвернулась от меня, нахмурилась и прислонила ладони к вискам, с усилиями сжимая голову. Я просто смотрел на неё, пытаясь понять смысл этих действий. Грэйс остановилась и вновь обратилась ко мне. – Нет. Я не могу. Джерард, у тебя есть такое чувство, будто ты знаешь что-то очень важное. Будто… Ты забыл, что именно, и не можешь вспомнить, но это слишком важно, и ты стараешься, стараешься, но ничего не выходит. Так противно… — Да, Грэйс, я понимаю. — Как думаешь, с ними сделали это, чтобы они не вспомнили то, что должны помнить? Эта важная часть не могла взять и испариться. — Почему они не хотят, чтобы мы вспомнили об этом важном кусочке пазла? Может, снаружи что-то скрывают от нас? — Снаружи ничего и нет, наверное. Они думают, мы ни на что не годны и не понимаем этого. Самоубийца и безумная. Звучит весело. Пусть ты на первый взгляд и кажешься замкнутым сумасшедшим, но я почти на все сто уверенна, что ты какой-то криминальный гений. — Я не всегда понимал, серьёзно она говорит, или просто шутит, но я слышал смысл в её словах. Большой смысл даже, наверное, позволяющий мне открыть в себе что-то новое. Она внезапно широко распахнула свои и без того огромные глаза, будто что-то поняла. — Слушай, ты… Ты боишься чего-нибудь? — Грэйс, все чего-то боятся. И я тоже… Но что это изменит? — В какой-то сложной ситуации… Или даже опасной, что ты делаешь? — Это был риторический вопрос, но всё же я задумался.- Правильно, у тебя вся жизнь проносится перед глазами, как говорят. С помощью твоего страха ты можешь открыть что-то в своём мозгу. Это ключ, Джерард. Преодолей свой страх, и ты всё вспомнишь. Как тебе? — Девочка сидела в невероятном экстазе от своей задумки, она была уверенна во всем, что сказала на 99,9%, но я был уверен лишь на 50, учитывая то, что она мыслит практически на моём уровне. — Слушай, мы не можем… — Да, мы не можем быть абсолютно уверенны, но что мы потеряем? — Я начал волноваться. Не думаю, что сам смог бы воткнуть в себя эту острую мерзость. От одной мысли уже тряслись руки. Мы ещё долго разговаривали обо всём, периодически возвращаясь к теме страхов. Главная проблема Грэйс в том, что она слишком сообразительная, ну, ещё она — ребёнок. Дети почти ничего не боятся. Она ещё даже не знает о своём страхе, ей будет сложнее. Не знаю как, но мы не заметили подошедшую к нам Линдси. Ей нельзя верить. Она одна из них и не даст нам вспомнить что-то важное, чтобы выбраться. Девушка была удивлена и немного зла, но не подавала виду. — Эм, привет, Линдси, — пытаясь скрыть волнение, говорил я, — давно стоишь здесь? — Достаточно, чтобы услышать немного о вашей безумной детской теории страха. — Она явно блефовала и скрывала, что мы догадались об одном из способов возвращения памяти. Грэйс надула щёки от ярости, и решила ввязаться. — Может, мы и безумные, но это уж лучше, чем быть такими как вы. Безумцы и есть гении, а безумие — сама гениальность. — На одном дыхании выдала Грэйс. — А Вы все глупцы. Нельзя никого недооценивать… Просто тупицы. Линдси искусственно улыбнулась и присела на корточки, наклонившись к девочке: — А теперь, милая, послушай тупицу, — девушка смотрела на Грэйс настолько пристально, что мне стало не по себе, но девочка сохраняла спокойствие. Я, уж было, потянулся, чтобы убрать Линдси от неё, но Грэйс лишь помотала головой, чтобы я не лез, — ты и представить себе не можешь, что с тобой сделают. Эта терапия… — Нет уж, поверьте, я прекрасно представляю. Более того, я нахожусь во всём этом. Вам меня не напугать. — Ловко перебила девочка психиатра. — Оу, не напугаю… Не боишься ничего, я смотрю. Раз уж так, то тебе пора. Пошли со мной, ты и так много знаешь, маленькая дрянь. — Сказав эти отвратительные слова, Линдси намертво взяла руку Грэйс и безжалостно потащила её куда-то, но я прекрасно понимал, куда именно. Промывка теперь неизбежна для неё. Что удивляло меня в этом человеке, так это то, что даже в такие моменты она сохраняла спокойствие и принимала всё, что ей преподносила жизнь. Когда я собрался бежать на помощь к своему другу, сзади меня непонятным образом оказался человек, крепко удерживающий меня. Теперь я был уверен, что расставание неизбежно. Я рвался, как мог, бил его ногами, но никак. Сдаться я не мог, пусть и проигрывал бой. Я должен был продолжать биться хотя бы из уважения к человеку, который за несколько часов стал родным для меня. — Джерард, помни о том, что ты должен! — Кричала мне девочка, так же как и я принявшая на себя всё, что ей, видимо, было предначертано. Знаете, все люди кажутся сдержанными до определённого момента. Но бывает такое, что они не выдерживают. Они были сильными слишком долго и теперь срываются и кажутся беспомощными, но Грэйс всё равно навсегда останется сильной для меня. Иногда она имеет право проявить слабость. Слёзы ручьём текли из её глаз. Это обидно, ведь она была всего за несколько шагов от разгадки. Она обрела близкого человека и сейчас потеряет это. Мне тоже больно. Я разделяю это с ней. — Вспомни кто ты на самом деле! Ради меня ты должен! Мы ещё встретимся! Обязательно встретимся, Джерард, я знаю! До безумия больно осознавать, что этот воинственный, добрый, весёлый лучик по имени Грэйс выйдет из страшной комнаты, ожесточённо измученной и обессиленной. Она станет всего лишь еле-еле самостоятельно передвигающейся массой с пустыми глазами, такими же, как и мысли в её ранее светлой, безумной, всезнающей кудрявой голове. Я просто смотрел и не мог ничего сделать. Психиатр неумолимо тащила девочку за собой. Сейчас я мог лишь выполнить обещание и преодолеть свой главный страх ради нашей дружбы и… Ради него я тоже должен. Грэйс уже удалилась из моего поля зрения, и я начал действовать. Я снова дёргался, словно в припадке, а этот Геракл не издал ни звука, даже не шелохнулся, а лишь холодно твёрдо сказал: «Слушай, парень, ты совсем больной? Стой смирно, пока новый объект не вывели из лаборатории, а потом уже мне плевать, что с тобой будет». — Я знал, что это мой шанс проникнуть в процедурную и найти чистый шприц. До чёртиков противно и страшно, но я должен. Для бесполезного боя я ещё не использовал голову, так что я опустил её и, что есть сил, дал этому скоту затылком в переносицу. Думаю, раз он отошёл, разжал мои руки и ухватился за нос, у меня неплохо вышло. Пока мужчина не наполнился яростью, мне стоило немедленно удирать оттуда, что я, собственно, и сделал. Ноги автоматически несли меня куда-то. Я это не контролировал, но каким-то чудом нашёл процедурную. Закрыв дверь на замок, я начал рыться в шкафах в поисках упакованных ненавистных шприцов… Это ещё не самое сложное. Да, вот они. Боже, нет… Я вообще смогу? «Дай мне сил, Фрэнк, пожалуйста, помоги мне сделать это. — Тихо молил я. — Грэйс, просто будь рядом хоть мысленно, дружище. Верь в меня». — Я распаковал один из шприцов и огляделся вокруг в поисках укромного угла. Неужели здесь, и правда, нет ни единого окна? Зачем же я тяну время… Надо торопиться. Чтобы лучше слышать чьё-либо приближение, я сел в угол ближе к двери. Всего лишь уколоть себя, Джерард, здесь нет ничего сложного… Я же ничего в себя не запускаю. Просто проткнуть кожу. Мой настрой постоянно менялся. То я был абсолютно уверен в том, что сделаю это, то был готов сдаться, учитывая то, что у меня не было времени. Так, надо собраться. Я обязан всё вспомнить, это ключ к разгадке всей чепухи, творящейся здесь. С помощью воспоминаний я могу найти Фрэнка, и мы всё исправим. Я закрыл глаза и думал только о нём. Игла вонзилась в мою кожу, я вскрикнул и тут же заткнул себе рот, чтобы не дать им меня найти. Через мгновенье я увидел белый свет. Он тянул меня к себе. Это так знакомо, будто я уже чувствовал это раньше. Передо мной пронеслась куча картинок, слов, звуков, предложений. Я начал понимать. Я всё вспомнил. Теперь мне надо узнать, верны ли мои предположения насчёт той странной двери, так что я направился прямиком туда, захватив одну важную вещь. Не знаю, бегал ли тот сумасшедший в поисках меня ради мести, но я его не видел, так что это был подходящий момент, чтобы рвануть к своей цели. Я ориентировочно искал свою палату, недалеко от неё была и та дверь. Жаль, я забыл о том, что Линдси клялась появляться там и не давать мне войти, что ж, она держит эту клятву. — Да, Джерард, многие учатся на своих ошибках, но ты безнадёжен. Сам пришёл к нам в руки. — Невозмутимо говорила девушка, ехидно приподняв один уголок губы. — Мне ничего не остаётся, кроме как проводить тебя в лабораторию. Ты слишком много знаешь. — Неужели? — С абсолютной уверенностью сказал я, так что Линдси заволновалась. — Д… Кхм… Да. — И… Что же ты сделаешь… — я остановился, чтобы это звучало эффектнее, — с обладателем этого сна? — Девушка не нашла, что ответить, и просто стояла в изумлении. — Линдси, отойди. По-хорошему говорю. — Она уже не возражала и безоговорочно повиновалась. Я, наверное, слишком сильно хотел узнать, что в этой комнате, так что сейчас не знал, как реагировать, и просто молча шёл по белоснежному маленькому помещению, полностью обтянутому войлоком, в дальнем углу которого сидел он. Я думал, здесь просторнее, но комната была размером примерно три на три метра. Я просто шёл, а мой мозг безостановочно работал, мысли приобретали всё новые и новые формы. Сердце бешено колотилось в груди. Передо мной, и правда, был Фрэнк. Живой, здоровый, но напуганный. Его глаза, по-прежнему красные, были моим маяком для того, чтобы я понимал, где сон, а где реальность, ведь я всё вспомнил. В его взгляде читался страх и малая доля злобы. Я скатился вниз по стене и оказался слева от Фрэнка. Мои мысли были переполнены всем, что надо рассказать ему, но, думаю, будет лучше, если он вспомнит и увидит всё сам. Проблема в том, что я не знаю его страхов, так что на выяснение не было времени. Можно использовать способ «чрезвычайной ситуации». Надо действовать быстро. Я уже, было, хотел открыть рот, как он заговорил первым. — И что ты тут делаешь? — Сказал он, не поворачиваясь ко мне, и смотрел только на противоположную стену. — Слушай, тебе надо кое-что… — Где мы? — Мы в больнице, Фр… — Почему я, блять, всё ещё жив? — Потому чт… — Я просил тебя. Не сегодня, так в следующий раз это случится. Ты ни хрена не понимаешь, что натворил. — Постоянно повышая тон, говорил он и явно не желал слышать ответы на вопросы, так что я перестал стараться сказать что-либо. — Так ты ещё и сам сделал это. Блять. Ты мог хоть раз послушать меня? Один грёбаный раз, Джерард? Да ты… Да ты… — Ты можешь заткнуться и теперь послушать меня? — Теперь тоже разозлившись, я перешёл на крик и перебил его. Когда Фрэнк говорил последние несколько слов, он посмотрел на меня и начал яростно жестикулировать руками, так что мне пришлось прижать его руки к полу.– Ты ничего не знаешь. Ни-че-го. Нам дан шанс, чтобы всё исправить, ты хоть понимаешь? Ты вообще хочешь этого? — Мои глаза яростно горели. Я просто съедал его взглядом. Фрэнк смотрел на меня в ответ. Всё его лицо пребывало в напряжении, губа начала подрагивать, дыхание сбивалось. — Да что тебе надо от меня вообще? Совсем недавно ты ничего не хотел. Ты, блять, как всегда боялся и находил повод, чтобы оставить меня, что изменилось? Ты боишься до сих пор! — Он перешёл на ту стадию гнева, когда хочется просто лечь и кричать. Просто плакать и кричать. Практически это он и делал. — Ничего я уже не хочу, понятно? Ничего! — Отлично… Просто прекрасно! .. — Выкрикнув последнее слово, я взял из кармана ту важную вещь, которую захватил из процедурной. Добрый доктор скальпель. — Тогда до новых встреч во снах, Фрэнк. Я любил тебя. Я прислонил острое лезвие к своей коже, а Фрэнк до смерти испуганным взглядом смотрел на меня и не до конца осознавал происходящее. Только он начал тянуться ко мне, чтобы отобрать медицинский прибор, как я придавил его ногами к стене. Он всё тянулся, срывал голос и пытался остановить меня, но я не позволял ему. Было больно, но я должен помочь ему вспомнить любой ценой. Он может нас вытащить, просто издав щелчок, но этого он не помнит. Пока что не помнит. Надеюсь, получится. Я не знал, сколько ещё смогу его удерживать, и просто мысленно поддерживал себя сам: «Ну же… Пожалуйста… Это должно сработать». Внезапно я перестал ощущать припадочные дёргания Фрэнка и всё-таки решился посмотреть на него. Не знаю, выглядел ли я так же ужасно, как он сейчас, но мне было не по себе от того, что я видел: его зрачки закатились внутрь, так что было видно лишь белки, голова откинута назад, рот приоткрыт, он не дышит. Не дышит. Стоп! Он, блять, не дышит! Так вообще должно быть? Я начал жутко паниковать, но не знал, что должен делать. Я не мог потерять его снова. Только я собрался попытаться сделать что-то, как Фрэнк неожиданно громко вдохнул обильное количество воздуха, будто только что вынырнул из воды, задержав воздух во время погружения под воду на большой промежуток времени. Теперь он всё понял и долго не мог прийти в себя от того, что увидел, и просто старался отдышаться. После долгого молчания он всё-таки решился на разговор. — Ты… Как ты это сделал? Я поверить не могу, что мы просто обманывали себя. Всё это время.. — Мне помог один хороший человек. Очень хороший… И умный. — Мгновенно ответив на вопрос, я немного пал духом, но знал, что мы с Грэйс ещё увидимся в настоящем, хоть она и не будет помнить о том, что тут случилось, вернее, даже не будет знать. Странно, что мы вспомнили всё, кроме настоящего. — Как думаешь, что нас ждёт? — Фрэнк словно прочитал мои мысли. – Там, вне сна? — Понятия не имею… Можем узнать. — Сказал я, пытаясь скрыть свой страх. Я, и правда, боялся узнать, что там. — Не знаю… Мне жутко только от одной этой мысли. — Он водил глазами во всей комнате и потирал ладонью о ладонь, постоянно думая о чём-то. — Но когда-то мы должны это сделать. — Я знаю… От этого ещё хуже. — Я хочу узнать. Мы просто не можем сидеть тут вечно. — Ты уверен? — Фрэнк долго думал и теперь мог спокойно смотреть мне в глаза. Он взял мои руки и теперь перевёл взгляд на них, запуская свои пальцы между моими и сцепляя их в замок, и набирался духу произнести эти несколько слов. — Да. Я хочу этого. — Один раз ты уже так говор… — Да, но сейчас это другое. — Таким серьёзным и сосредоточенным я не видел его никогда. Он отпустил мою руку, но всё ещё держал меня другой, и свёл вместе большой и средний палец. — Ты готов? — Честно говоря, я не знал, так что просто отмолчался. — Не волнуйся, мы встретимся в любом случае. Рано или поздно встретимся. Я обещаю. Этот момент длился, будто целую вечность. Время замедлило ход. Я слышу щелчок. С каждым мгновением его пальцы отдалялись друг от друга. Всё дальше, дальше. Я смотрел на него, он на меня. Всё кончено. Что будет дальше, никто из нас и не предполагал. Так или иначе, всё должно идти так, как идёт, хотим мы этого, или нет. Уже не имело значения, будет так лучше или хуже. Мы просто оказались посреди Вселенной снова. Он выпустил мои руки и оказался на другой стороне. Совершенно в другом месте. Не было смысла обещать о том, что мы ещё встретимся. Так, как раньше уже не будет никогда. Принимать всё так, как должно быть — не так плохо. Это место всегда очищало мою голову и сейчас даёт мне понять, что это, возможно, новая ступень моей жизни. Я просто наблюдал, как он отдаляется от меня с каждой секундой, и я не мог ничего сделать с этим. Оставалось лишь верить в то, что вне сна меня ожидает что-то не настолько болезненное. Даже думать ни о чём не хотелось, кроме того, чтобы это быстрее закончилось. Белый свет. Свободное падение. Пора всё принять. Вот она – Явь. Я резко просыпаюсь и стараюсь отдышаться. Вокруг темно. Я сижу за столом, освещаемым лишь настольной лампой. От щеки отлипает карандаш и падает на пол. Я смотрю на незаконченные наброски и понимаю, что снова уснул во время творческого процесса. Ко мне частями возвращается память о настоящем. Я понимаю, что прошла тысяча дней с нашего распада. Давно мы с парнями не виделись. У меня есть дочь, которая уже ходит в школу. Жена, которая звала меня в спальню ещё вечером, а я обещал ей скоро прийти. Ну и сон… Не сон, а настоящие испытания. Надо проснуться и осознать, что я вернулся в реальность. Я пошёл в ванную, уныло потирая глаза, умылся и даже не стал смотреть в отражение. Надо сходить к Бэндит в комнату, посмотреть, укрыта ли она и всё ли с ней в порядке. Как раз это я и сделал. Одеяло, как обычно, сползло с кровати наполовину, так что я поправил его, поцеловал дочь в лоб, взглянул на неё и зачем-то прошептал: «Спокойной ночи…». Надо идти и теперь нормально поспать. Хоть бы не провалиться снова в этот кошмар, но есть и что-то хорошее, ведь хоть там я могу быть со своим старым… Приятелем. Хоть там у нас есть время друг на друга. Я поднялся наверх, старался тихо лечь в кровать и случайно разбудил Линдси, которая тихо сопела. — Ты сегодня долго. — Прошептала она, не открывая глаз, приобняла меня и легла мне на грудь. — Да, я… Я просто уснул. — Шептал я в ответ, но от неё услышал лишь молчание. Она снова провалилась в сон. Я ещё долго лежал в полудрёме и думал. Хотел бы я изменить свою жизнь? Нет, не думаю. У меня были мысли по этому поводу, я их даже излагал. Так и должно быть. Это лучше для нас с ним, наверное. На данный момент у меня есть всё, чего я хотел и чего добивался всю жизнь. У меня есть любимое дело, семья. Да… Всё наладилось. Мне лучше. У него тоже всё есть. Он ушёл с головой в свой жанр, но его тексты меня беспокоят… Хотя, не думаю, что он несчастен. Ну а… Счастлив ли я? Да… Чёрт возьми, да. Да. Точно да.