Воспоминания.

Той ночью я был пьян; все крутилось перед глазами, как в калейдоскопе, но я увидел тебя. Ты пришла в клуб со своей подругой и явно не горела желанием находиться в этом месте. В месте, где правил алкоголь и дым, наигранность действий, деньги и хорошая внешность. Ты ненавидела это. Мои друзья заметили твою подругу и позвали вас в нашу компанию. Ты сидела в самом углу и потягивала из стакана колу без сахара, в которую было налито немного виски, ты не хотела пить, но в нашей компании это невозможно и один из моих друзей всё же подлил тебе немного. Все, кто пытались поговорить с тобой, через минуту уходили, ты была не разговорчива и тебя не завлекала перспектива развлекухи на ночь. На утро следующего дня я не помнил ничего, кроме твоего имени. Не помню, как мне удалось выбить у тебя номер телефона, но на утро я обнаружил его у себя на руке с надписью «можно просто т/и». Ты была в черном, когда мы впервые встретились после клуба, поход в который ты оказывается проспорила. И почти все последующие дни, когда мы виделись ты была в черном. Я не верил твоему объяснению, что ты снаружи такая же, как и внутри. Это была ложь, ты была лучиком света. Ты была акулой в моем океане, ты была запахом цветов в моем поле, ты была моим чертовым воздухом. Я никогда не был влюблен и не верил в любовь в целом. Мне казалось это очень редкое чувство и чаще всего люди обманывают себя, говоря, что они «любят». Но ты изменила меня. Да, да — это очень банально, но это была практически любовь с первой встречи. Я сразу понял, что ты родная. Я в буквальном смысле дышал и жил тобой, не понимая, как я делал это без тебя. Все говорили, что я сошел с ума, а я не отрицал, потому что не видел смысла отрицать очевидное. Очевидно я спятил — ты свела меня с ума. Я видел тебя утром, днем и вечером, не отходя от тебя буквально ни на шаг, но ты никогда не сердилась на меня за мою чересчур сильную заботу, лишь не могла понять, почему я так сильно тебя люблю. Если мне нужно было уехать, то ты без обсуждений ехала со мной. Мы много путешествовали по прекрасной Англии и побывали во многих странах. Мы были влюблены в Англию, садились в машину и ехали от Лондона до Брайтона, от Брайтона до Бата, а от туда до Манчестера, мы могли быть неделями в дороге, останавливаясь в незнакомых мотелях, о которых не было отзывов в интернете. Ты любила снимать влоги на мою камеру, которые я чаще всего не выкладывал, потому что они «для себя». Мы иногда останавливались около дикой местности и гуляли по пустому огромному полю или заходили в густой холодный лес. Ты много думала о совершенно рандомных вещах и всегда вываливала эти мысли на меня, заставляя крутится шестеренки в моем мозгу, к примеру на тему: «почему небо голубое?». У нас была своя странная традиция, каждый месяц мы делали фото с Биг-Беном. У нас была идеальная жизнь. Тогда я начал осознавать, как сильно я привязан к тебе, я понял, что не смогу жить без тебя. Мои самые любимые воспоминания — это воспоминания из Америки. Мы были в Лос-Анджелесе и раннее солнце будило нас, назойливо пробиваясь через штору, ты сначала морщила нос, а потом улыбалась. Я мог часами лежать и смотреть на тебя, иногда беря телефон и делая несколько фото. Вся моя фотоплёнка была заполнена тобой. Я помню то утро, когда ты выглядела безупречно в огромной белой футболке Каспара, нижнем белье от Кельвин Кляйн и растрепанными ото сна волосами. Взяв в руки фотоаппарат я начал фотографировать тебя. Ты позировала лежа на кровати, на нашей общей кровати. Твои вьющиеся волосы обрамляли, загоревшее на летнем солнце, лицо. Улыбка делала тебя волшебной и такой беззаботной. А когда ты делала серьезное лицо, твои пухлые розовые губы были немного приоткрыты и манили меня своей красотой. Ты была ангелом, спустившимся с небес специально для меня, и не одна модель Виктории Сикрет не сравнилась бы с тобой. Я помню каждое прикосновение, каждый твой поцелуй. Помню, каждую родинку и шрам на твоем теле. Помню все отметины, которые я оставлял на твоей коже, в частности на шее, чтобы еще раз доказать, что ты моя. Я помню все моменты, проведенные с тобой настолько хорошо, будто они были вчера. Только Каспар понимал мою любовь. Ту связь, которая была между нами троими, никто не мог разрушить. Когда мы были втроем странные взгляды были присуще нам. Мы могли не спать всю ночь, гуляя по Голливуду. Ты смеялась над каждой шуткой Каспара, что делало его довольным собой, а меня просто самым счастливым. Твои волосы развевались на ветру и я никогда не мог устоять от фото. Все закаты и рассветы принадлежали нам. Ты иногда целовала меня и говорила, как сильно любишь, но и не забывала про Каспара, нежно обнимая его и целуя в щеку. Нет, я не ревновал. Я знал, что ты принадлежишь только мне, так же, как и я тебе. Я знал, что ты любишь меня также сильно, как и я тебя. Мое сердце было полностью в твоих руках и ты так же доверяла мне свое. Ты всегда была рядом, всегда поддерживала, с тобой я провел самые лучшие и чувственные моменты своей жизни. Все, что было до тебя, казалось мне пустяковым. Рядом с тобой чувства возрастали в десять, а то и в сто раз. Воспоминания тех счастливых дней с тобой — убивали меня. Но самую сильную боль приносили воспоминания того дня. Ты ушла в Старбакс, чтобы принести нам с Каспаром кофе. Я хотел пойти с тобой, но ты сказала, чтобы я остался дома и отдыхал, я пытался спорить и всё же пойти с тобой, но все тщетно, ты была упряма и уверена в том, что мне лучше лишний раз поспать, после ночи монтирования видео. Тебя не было час, два, три. Телефон не отвечал и казалось, что мою нервную систему перемалывают на мясорубке. Каспар звонил друзьям с которыми ты могла быть и каждые тридцать минут заваривал мне чай. Я ждал, когда ты позвонишь и скажешь «милый, со мной все хорошо», но ты так и не позвонила. Позвонили из госпиталя и сказали, что тебя больше нет. Тогда всего за одну секунду все изменилось, за одну секунду мое сердце разбилось в дребезги, точно так же, как кружка которую выронил Каспар, когда услышал это. Мир стал черно-белым и все звуки стали тише. Каспар носился по квартире, ругался и бил все, что видел. У меня не было сил. Я был полностью опустошен, будто бы из меня вытащили душу и сердце, но пустоту так и оставили. Я просто смотрел в стену и по моим щекам лились слезы, я не мог говорить, изредка моргал и казалось, что вот-вот перестану дышать. Я почувствовал, как Каспар сел рядом, на его лице не было ни единой эмоции. Он обнял меня и залился в плече истерикой, успокаивая словами о том, что все будет хорошо и нужно просто прожить этот момент. Мы оба понимали, что это ложь. Каспар понимал, что будет всю жизнь ходить с клеймом «моя лучшая подруга умерла» и я понимал, что просто не буду жить. Уже тогда я представлял себе сегодняшний день. Я прожил еще месяц без тебя, месяц кошмаров, месяц напоминаний, месяц ада. Каспар пытался вытащить нас из этой бездны грусти, но у него не особо получалось, хотя я был уверен, что он выберется, ты же знаешь, он у нас сильный. Он пытался сводить меня с другими девушками в надежде на то, что я «переключусь», но я даже не пробовал говорить с ними. Мне не представлялась картина того, что другая девушка будет лежать рядом, другая будет целовать или держать за руку. Я не хотел продолжать существование, что тут говорить о девушках. Было чувство, что большую часть меня просто похитили. Все мое счастье, радость и веселье, мой внутренний огонь — потушили, потушили, как пламя свечи. Я пытался смириться, но это невозможно. Невозможно забыть того, кто значил для меня жизнь. Невозможно жить. Я плакал постоянно, я почти не ел, я начал курить. Никогда не понимал людей, которые начинали курить, когда происходило что-то плохое, но сейчас я понял. Я пытался выкидывать из головы воспоминания, так же, как выкидывал докуренные сигареты. Но воспоминания — это вещь сильная, безумно несправедливая и очень едкая. Ее так просто не выкинешь. Мой разум затеял со мной жестокую игру, посылая мне тебя во сны почти каждую ночь. Это невыносимо больно, потому что я осознавал насколько я ничтожен в этой ситуации. Насколько я беспомощен. Сегодня — мой день рождения. Я долго планировал этот день. День, когда я обрету покой. Возможно многие назовут меня эгоистом, но я знаю, что Каспар сможет — он справится, у родителей есть Зои, а Зои всегда окружена поддержкой. Я не делаю их счастливее своей грустью. Я безумно люблю их, но не могу так больше жить, правда. Сейчас, стоя на крыше высокого здания в Лондоне, я понимаю, что готов. Готов быть свободным от воспоминаний, от боли. Каждое воспоминание о тебе дает мне уверенность делать шаг к краю. Нужно подытожить эту историю. Все спросят: «где хэппи-энд?», а я уйду к своему счастью.

Здравствуй т/и, я иду к тебе.