Каждый возможный исход

- Иногда мне кажется, будто каждый сделанный мною выбор создает новую вселенную для каждого из возможных исходов, - говорит ему Дуэла утром после их первой встречи. Кухня залита солнечным светом. Дуэла держит в руках коробку с хлопьями. - Я выбираю на завтрак хлопья вместо тоста, и вот уже есть две вселенные - вселенная хлопьев и вселенная тоста. Он размешивает сахар в кофе, и ложка мерно стучит о керамическую стенку чашки. В другой комнате шумит компьютер, на балконе щебечут птицы, и все совершенно нормально и в то же время сюрреалистично. Косой луч солнца падает на Дуэлу, освещая ее выцветшую футболку и розовые пижамные штаны. Он замечает побледневший зеленоватый синяк на ее голени. - В какой из них ты бы хотела жить? - спрашивает ее Джокстер. Она улыбается. На ее губах все еще видны следы вчерашнего грима. - Эдди никогда не сказал бы такого, - говорит она, будто это служит подтверждением каким-то ее мыслям. Из холла раздается музыка, затем затихает, приглушенная закрывшейся дверью. Где-то в доме слышен звук льющейся из душа воды. Все нормально, вот только Джокстер смотрит на синяк на ноге Дуэлы и не может не думать, получила ли она его где-то на крышах этого города или же сражаясь с очередным одетым в костюм злодеем. Джокстер отодвигает стул. - Я делаю неплохие блинчики, - говорит он, открывая шкафчик в поисках нужных ингредиентов. Дуэла обнимает его неожиданно и кладет голову ему на плечо. Он замирает, не дотянувшись до мешка с мукой. - Тебе незачем носить грим, пока ты живешь здесь, - говорит она ему в плечо. Он смотрит на нее сверху вниз, и в ее глазах видит подтверждение. Глаза Эвы серо-голубые, как голубиные крылья. У Риддлера - карие. Но глаза Дуэлы - лавандовые, как у него, и это больше, чем что-либо, говорит ему, что она действительно его дочь. Он обнимает ее за плечи и крепко прижимает к себе. - Я забыл его смыть, - лжет он. ## Риддлер мудак. И вот несколько фактов: Он, не снимая, носит на голове чертову bluetooth-гарнитуру. Он не расстается с бутылкой дезинфицирующего средства и использует его слишком уж часто. Он носит солнцезащитные очки. Даже ночью. Даже в помещении. Он отличается совершенно идиотским пристрастием к обтягивающим костюмам, и настаивает, чтобы их носила вся семья. Дуэле шестнадцать, ради всего святого! Это попросту непристойно. Он пытается убедить всех, что его фамилия действительно Нигма, потому что Э. Нигма - как раз то имя, которое могли бы дать родители человеку, который, повзрослев, совершенно случайно станет Риддлером. Что и требовалось доказать. ## Эва чистит оружие в спальне. Джокстер стоит в дверях, не решаясь войти, пока она не поднимает на него взгляд. - Чего ты хочешь? - спрашивает она холодно. Джокстер пожимает плечами. - Просто хотел поздороваться, - говорит он. Она опускает взгляд на пистолеты и ничего не говорит. Он расценивает это как приглашение. Спальня завалена никому не нужными вещами: испорченная набедренная кобура, россыпь не подходящих друг другу сережек, кружка с остатками холодного кофе на дне. Он знал Эву в старшей школе, шестнадцать лет назад. Тогда она была мягким воздушным женственным существом со светлыми косичками и розовым лаком на ногтях. Эта Эва для него чужая. Он смотрит на фотографию в рамке на полке - маленькая Дуэла и Риддлер гуляют в парке. Глаза Риддлера скрыты за солнцезащитными очками, а на его губах та знакомая усмешка, которую Джокстер уже успел возненавидеть. Но Дуэла обнимает его и широко улыбается, и выглядит вполне довольной. - Уже поздоровался? - спрашивает Эва, не поднимая взгляда от пистолета. - Эва... - начинает Джокстер. - Я не Эва, - говорит она резко. - Тогда кто ты? - Джокстер садится на стул, наблюдая за уверенными движениями рук Эвы. - Ты можешь называть меня Триликой. Он не знает, что сказать и потому не нарушает молчания. На одной из полок стоит набор рюмок, и он отвлеченно размышляет, кому именно принадлежит коллекция. На столе он замечает стопку журналов. Под ними лежит изношенный экземпляр “Великого Гэтсби”. Он вытаскивает книгу из-под журналов и бездумно перелистывает страницы. - Помнишь, как мы встретились в парке? - спрашивает он тихо. Триликая не смотрит на него и не прекращает своего занятия, но он упрямо продолжает: - Ты читала книгу, а я упал в фонтан. Ты тут же бросилась ко мне, чтобы убедиться, что я в порядке. А когда ты спросила меня, почему я упал, я ответил, что пытался прочитать книгу из-за твоего плеча. Она ничего не отвечает. У нее грязные, неровно подстриженные, искусанные ногти. На пальцах мозоли от пистолетов. - Ты одолжила мне эту книгу позже. “Гроздья гнева”, верно? - “Великий Гэтсби”, - поправляет Эва автоматически. Он улыбается и ничего не говорит. Ее руки замирают на пистолете. Она поднимает на него взгляд. Ее глаза точно такие же, серо-голубые, как в их первую встречу, когда он не мог смотреть ни на кого, кроме нее. - Ты привела меня к себе домой, чтобы я мог высушить вещи, потому что у меня были бы проблемы дома, посмей я заявиться в таком виде, - мягко говорит Джокстер. - И твоя мать пришла домой, когда вещи еще не высохли, и все, что на мне было - твой банный халат. Она опускает голову, но он успевает увидеть улыбку. Там, где ее короткие рыжие волосы переходят в длинные черные, он замечает отрастающие светлые корни. - Тебе все равно влетело от отца, - говорит она. - Ну, я вернулся слишком поздно, - отвечает он, небрежно пожимая плечами. Она кладет пистолет на кровать и растирает между пальцами оружейное масло. - Он сломал тебе запястье. Он резко закрывает книгу. - Почему ты ушла? Ее глаза вновь становятся холодными. - Ты все еще здесь? - спрашивает она. Он поднимается на ноги. - Уже нет. ## В этом доме все болезненно современно: цемент и стекло. Гостевая, в которой расположился Джокстер, находится на втором этаже. Окна выходят во двор комплекса. После стольких лет жизни в одиночестве - с тех пор, как он ушел из дома в восемнадцать лет, если быть точным - звук чьих-то шагов, льющейся воды, приглушенное бормотание телевизора, запах свежесваренного кофе, когда он еще не успел встать и сделать его сам - все это странно и непривычно. В его собственной квартире куда тише. Он снимает ее, потому что не видит смысла покупать постоянное жилье, когда он может умереть в любой день. Арендная плата неприлично высока, но зато у него есть отдельный вход и место в гараже для всех его до нелепого дорогих машин и гаджетов. Так он избавлен от необходимости даже в малейшей степени взаимодействовать с соседями. Он не хочет, чтобы они знали о том, что рядом с ними живет Джокстер. Потому что если узнают они, узнает и Оулмен, и тогда он убьет их всех, просто чтобы преподать ему урок. Смысл урока, кстати, сводится к мысли: “продолжи жить в этом мире, и я уничтожу все, чего ты когда-либо касался”, и он уже выучил его, спасибо. Хотя, возможно, и нет, потому что он попросту не может заставить себя стереть грим. Это рутина. Он наносит грим сразу же, как поднимается с постели утром. Его не заботит, если он размажется, он освежает мейкап лишь тогда, когда начинает проглядывать кожа. Каждую ночь он стирает его кое-как, избегая смотреть в зеркало, забирается в кровать и чувствует, как дышит кожа лица, как шрамы обнажены впервые за весь день. Он ждет, пока сон не проглотит его целиком, и когда тот выплевывает его обратно, он никогда не успевает нанести грим достаточно быстро. Он говорит себе, что даже если бы он не носил грим и попытался бы жить нормальной жизнью, люди все равно узнавали бы его. Не имеет значения, носит он мейкап или нет. Он всегда Джокстер. Всегда. ## Настоящая фамилия Риддлера, кстати, Доуз. ## В какой-то момент все меняется, и, оглядываясь назад, он не может с точностью сказать, когда именно это происходит. Просто утром в кофейнике достаточно кофе для четверых, и, когда приезжает доставка еды, среди продуктов - любимая замороженная пицца Джокстера, на которой он практически жил, будучи никому не известным комедиантом, хотя он упоминал об этом лишь однажды, да и то вскользь. Жизнь входит в свою колею, каждый день похож на предыдущий. Утром Джокстер просыпается рано и сам находит себе что-нибудь на завтрак. Либо Риддлер, либо Триликая, очевидно, уже встали, потому что в кофейнике свежий кофе, но вокруг - никого, пока Дуэла не выбирается из постели, чтобы помочь ему приготовить блинчики или омлет, или гренки. Они стараются готовить что-нибудь новое каждый день, пока их блюда не становятся совсем уж странными: яичница поверх вчерашней пиццы с пеперони или шоколадный торт, или бутерброд с арахисовым маслом и солеными огурчиками. В конечном итоге Дуэла заявляет, что не готова жить во вселенной бутерброда с арахисовым маслом и солеными огурчиками на завтрак, и они вновь возвращаются к блинчикам. Джокстер любит смотреть, как Дуэла смеется, потому что ее смех такой же, как у ее матери, вот только Эва больше не смеется. После завтрака Дуэла отправляется в школу, которую ненавидит всем сердцем. Она уже достаточно взрослая, чтобы бросить, если захочет, но, по единогласному решению пяти ее родителей, продолжает учиться. В джинсах и футболке, с цветочной заколкой в волосах, она выглядит как обычная шестнадцатилетняя девочка. Когда Дуэла уходит, Джокстер пытается найти себе какое-нибудь занятие. Дома он поработал бы над своими гаджетами, изобретая что-нибудь, настраивая или же просто валяя дурака. Но все это осталось на старой квартире, а мастерская здесь - исключительная территория Риддлера, где тот, собственно, и торчит целыми днями. Джокстер не уверен, почему он не возвращается домой. Не то чтобы у него был повод остаться. Он просто не может заставить себя уйти. Он не знает, куда каждый день уходит Триликая. На второй день своего пребывания в этом доме, он делает на ланч два сэндвича и приносит один к ее спальне, но там никого нет, и, несмотря на то, что он обходит весь дом, он так ее и не находит. Он уверен, впрочем, что она должна была быть где-то в доме, потому что сэндвич исчезает из холодильника где-то в середине дня. После этого он каждый раз делает второй сэндвич и оставляет его для нее. Дуэла возвращается домой около двух, если только она не решает провести время со своим парнем. Она довольно добродушно относится к своду правил, внезапно установленных Джокстером, стоило ему услышать о ее бойфренде - например, что она не имеет права встречаться, пока ей не исполнится хотя бы двадцать пять, и что ей лучше бы позаботиться о контрацепции, и что боже упаси, если она сексуально активна - он лично намерен преследовать ее парня с садовыми ножницами, и нет, он не шутит, юная леди. Она отказывается сказать ему имя бойфренда, но это, наверное, к лучшему. Джокстер скорее всего закончил бы тем, что выследил несчастного парня и запугал бы его до полусмерти. Когда Дуэла возвращается домой, появляется и Триликая, а затем и Риддлер выползает из своей мастерской. Они включают новости, и кто-нибудь идет готовить что-нибудь на обед. Триликая готовит так же, как чистит оружие - методично, со знанием дела. Риддлер же неожиданно обнаруживает любовь к сложным блюдам, и иногда выходит из гаражной мастерской раньше, чтобы провести пару часов за готовкой и изобрести что-нибудь вроде припущенного лосося в винном соусе с гарниром из молодого картофеля и спаржей на пару. Его блюда - как и все, что он делает - идеальны. Джокстер готовит как холостяк, что обычно предполагает какие-нибудь полуфабрикаты или пасту. И да, может быть он и умеет готовить нечто более сложное, но после первого же кулинарного шедевра Риддлера, он начинает готовить макароны с сыром, кажется, просто из вредности. Риддлер обычно отпускает комментарий на тему его незрелых вкусов, Джокстер в ответ ворчит о заносчивых ублюдках, и дальше все продолжается в том же духе. Ночью они патрулируют улицы или планируют так или иначе сорвать планы Оулмена. Они сосредотачивают силы именно на Оулмене, хотя весь Преступный Синдикат представляет собой большую проблему. Триликая настолько сосредоточена на этом человеке, что это даже удивляет, учитывая ее, мягко говоря, противоречивую натуру. Джокстер, конечно, не жалуется, он и сам буквально одержим этим парнем, но, тем не менее, он обращает на это внимание. Триликая и Риддлер разрабатывают детальные планы, Дуэла делает домашнюю работу, а Джокстер помогает то ей, то им. Когда они сражаются, они стараются работать группой. Триликая, Риддлер и Дуэла тренировались вместе уже долгое время, но Джокстеру сложно вписаться в их коллектив. Он привык работать один и не думать о последствиях. Драки на крышах редко предполагают наличие мирных жителей вокруг, и его не слишком заботит собственная безопасность, поэтому он так и не научился работать под перекрестным огнем. Когда Риддлер спотыкается, давясь слезоточивым газом, предназначенным Тэлону, Джокстер, справившись с первоначальным приступом веселья, осознает, что ему придется полностью изменить свое мышление теперь, когда у него есть семья. Именно это слово заставляет его остановиться. Семья для него - то, что заставляет его чувствовать себя неловко каждый раз, когда его спрашивают об этом во время интервью, то, существование чего он предпочитает игнорировать каждый раз, как проходит день отца, то, о чем он по-настоящему не задумывался вот уже шестнадцать лет. Семья - нечто, чего он боится иметь, потому что знает, что дети, подвергавшиеся насилию, нередко вырастают в мужчин, склонных к насилию, и такого исхода он хотел бы в меньше всего. Но теперь он не может отказаться от этого, хочет он того или нет. ## Однажды вечером, примерно через неделю после того, как он переехал в этот дом, он сталкивается с выходящей из гаража Триликой, одетой в кожаный мотоциклетный костюм. Она ухмыляется чему-то сказанному ей Риддлером, тот смотрит на нее через плечо, когда она захлопывает дверь гаража. - Привет, - говорит ей Джокстер, пытаясь игнорировать вспышку чего-то похожего на ревность в груди. - Где ты была? Она оборачивается к нему и смотрит изучающе. Усмешка на ее губах становится холодной. - Ты наносишь грим каждый день, но никогда не покидаешь дом, - говорит она, проходя мимо него, задевая его плечом. Он следует за ней на кухню. - Куда ты уезжала? Она берет стакан и наполняет его водой из-под крана. - Куда-то. Прочь отсюда. Не переношу эту чертову могилу. - Тогда зачем возвращаешься? Она залпом осушает стакан и затем мгновение колеблется. - Потому что я в меньшинстве, - говорит она наконец. Джокстер невольно задумывается над тем, кто она сейчас. - Будешь свой сэндвич? - спрашивает он в качестве предложения мира, когда она устремляется к выходу из кухни. - Сэндвич? - спрашивает она безучастно и затем исчезает в коридоре. ## Когда Джокстер входит в гараж, Риддлер занят починкой мотоцикла. На нем солнцезащитные очки и bluetooth-гарнитура (мудак), но, по крайней мере, он не в костюме, что, в некотором роде, облегчение, потому что сейчас действительно жарко, а Джокстер совсем не горит желанием лицезреть пропитанный потом обтягивающий спандекс. - Вернулась за продолжением? - спрашивает Риддлер, не оборачиваясь на звук его шагов. - Боже, нет, - отвечает Джокстер, и на этот раз Риддлер поворачивается к нему и ему даже хватает совести покраснеть. Джокстер хочет рассмеяться или заехать ему по лицу, но вместо этого он просто кладет тарелку с сэндвичем на сидение мотоцикла. - О, спасибо, - говорит Риддлер, снимая перчатки. - Я, эм... думал, это был кое-кто другой. - Эва, я надеюсь, - отвечает Джокстер. Риддлер одаряет его взглядом, очевидно ничуть не впечатленный его попыткой пошутить, и тянется за гаечным ключом. Все его инструменты лежат на полу, безукоризненно рассортированные по размеру. - Ты что-то хотел? Джокстер пожимает плечами и обходит мотоцикл кругом, оглядываясь по сторонам. - Она уезжает каждый день? - Практически, - бормочет Риддлер, жуя бутерброд. - Ты делаешь отличные сэндвичи, кстати. - Ну, знаешь, незрелые вкусы и все такое, - небрежно говорит Джокстер. Риддлер улыбается и продолжает есть. - Что с ней случилось? - спрашивает Джокстер через несколько мгновений молчания. Риддлер смотрит на него, потом на байк, и затем, кажется, понимает. - Тебе следует спросить ее, а не меня, - говорит он. - Она была просто Эвой, когда ушла от меня, - продолжает Джокстер. - И она была Триликой, когда мы встретились. Я не был с ней тогда, когда это случилось, - Риддлер выглядит раздраженным. - Я не знаю, что произошло. Это не мое дело. Если она не сказала мне этого за восемь лет, едва ли это когда-либо произойдет. Джокстер хмурится и между ними вновь повисает молчание. Риддлер стряхивает крошки и вновь поднимает ключ. - Нужна помощь? - спрашивает Джокстер. Риддлер одаряет его нечитаемым взглядом, но затем выражение его лица смягчается. - Не помешает, - отвечает он. С этого все и начинается. ## Ему снится барьер, отделяющий его от Триликой и Риддлера. Барьер невидимый и постоянно находится в движении, и он понимает, что если попытается его пересечь, то, скорее всего, умрет. Они тянутся к нему, поощряя взглядами. Триликая протягивает руки и шепчет слова, значения которых он не может разобрать. Риддлер подзывает его ближе, но он, наоборот, отступает назад. Он не может этого сделать. Он умрет, неужели они не понимают? Они выглядят разочарованными, но продолжают тянуться к нему. Он указывает на них, на то, как они подходят друг другу, будто кусочки пазла, как команда, где каждый восполняет слабости другого. - Здесь для меня нет места, - говорит он. Он просыпается в смятении и понимает, что вчера вечером забыл смыть грим. Стоя в ванной и соскабливая старый мейкап, чтобы затем наложить его повторно, он избегает смотреть на свое отражение в зеркале. Чтобы понять значение этого сна, помощь психиатра не нужна, спасибо. ## Два дня спустя Джокстер вновь заходит в гараж и почти сразу же слышит напряженный голос Риддлера. - Я не хочу сказать, что ты глупа. Я знаю, что это не так, просто... - Я в курсе, насколько это опасно, - зло отрезает Триликая. Джокстер тихо закрывает за собой дверь и не двигается с места, оставляя за собой роль наблюдателя. Риддлер и Триликая стоят друг напротив друга по обе стороны мотоцикла, склонясь друг к другу, будто под действием магнетического притяжения. Риддлер напряжен и максимально собран. Джокстер уже успел выучить, что это его естественная реакция на конфликтную ситуацию - ему необходимо полностью контролировать происходящее. Триликая ведет себя прямо противоположно. Она непринужденно спокойна, когда сражается, будто насилие расслабляет ее. Ее руки свободно лежат по бокам. Она готова ударить, если того потребует ситуация. - Ты бросаешься в бой, не думая, - говорит Риддлер. - Будто тебя не волнует, что тебя могут ранить. Пойми, я не хочу, чтобы ты пострадала. - Меня действительно это не волнует, - говорит Триликая небрежно. - Главное, чтобы дело было сделано. - Оулмен того не стоит! - взрывается Риддлер, взмахивая руками. - Никто из них того не стоит. Ты одержима. Возможно нам стоит сделать перерыв, прекратить борьбу хотя бы на время. - Мы не можем себе этого позволить, - говорит Джокстер. Они оба поворачиваются к нему, удивленные его присутствием. Он отталкивается от двери и подходит к ним. - Мы не можем позволить им делать все, что они захотят. - Мы не с тобой разговаривали, - бросает Риддлер. Триликая скрещивает руки на груди. - Он прав, - говорит она Риддлеру. - Когда они заняты борьбой с нами, по крайней мере, они не убивают других людей. Мы не можем дать им полную свободу действий. - Это просто нелепо! Тебе же наплевать на жизни “других людей”, вам обоим наплевать. Все, что вас интересует, это Оулмен! - И в чем разница? - спрашивает Джокстер холодно. - С тех пор, как ты переехал сюда, все стало только хуже, - говорит Риддлер. - Вы оба одержимы. А разница в том, что если бы вы и Оулмен остались бы последними людьми на земле, вы продолжали бы бороться с ним до самой смерти. Он поворачивается к Триликой: - Ты не можешь позволить ему убить себя. Ты не можешь так поступить с Дуэлой. Ты не можешь так поступить со мной. - Я не собираюсь умирать, - говорит Триликая. - Я убью его первой. - Просто выброси его из головы, - умоляет Риддлер. - В мире есть и другие вещи. - Нет! - восклицает Джокстер. - Ты не понимаешь... - Поверь мне, понимаю, - прерывает его Риддлер. - Он изуродовал твое лицо, довел тебя до безумия, и теперь ты хочешь мести. - Я. Не. Сумасшедший, - Джокстер яростно выплевывает слова. - Нет? Скажи это таблеткам, которые ты принимаешь! - Ты просто жалок, - говорит Триликая Риддлеру. - Только посмотри на себя. Ты же ревнуешь. Будто ты хоть чем-то отличаешься от нас. Ты натягиваешь этот нелепый костюм, сражаешься с преступностью, и все только потому, что твой папочка считал тебя идиотом, и теперь тебе обязательно нужно доказать обратное. Единственная причина, почему ты не мстишь ему, это тот факт, что он уже мертв. Не думай, что ты лучше нас. Риддлер открывает рот, чтобы ответить, но останавливается. - Речь не об этом, - говорит он наконец; его лицо каменеет. - Ты не обязан сражаться с Оулменом, если не хочешь, - продолжает Триликая, отворачиваясь от него. - Иди, забери с собой Дуэлу, притворись, что нормальный. Ты все еще можешь это сделать. Она стремительно выходит из гаража. Джокстер следует за ней, бросая напоследок взгляд на Риддлера - тот выглядит подавленным. Когда они проходят в холл, Триликая вновь поворачивается к Джокстеру. - Зачем ты следуешь за мной? - Он в чем-то прав, - говорит Джокстер. - Никто из нас не хочет, чтобы ты пострадала. Она закатывает глаза и устремляется к спальне. Джокстер следует за ней, не позволяя сбежать от разговора. - Я думала, ты сам только что сказал, что мы не должны давать Оулмену свободу действий. - Мы не должны, и мы не дадим. Я просто не хочу, чтобы ты встречалась с ним в одиночку. Триликая останавливается у дверей спальни. - Я просто не могу перестать думать о нем, - произносит она глухо. - Я знаю, - отвечает Джокстер. Он едва не добавляет: “я тоже”. Триликая заходит в спальню, но оставляет дверь открытой, поэтому он следует за ней. Она тут же устремляется к лежащему на тумбочке пистолету, и начинает методично разбирать и чистить его, хотя Джокстер готов поспорить, что тот вычищен до мельчайшей детальки. - Я ушла, потому что была беременна, - говорит Триликая после продолжительного молчания. - Я не хотела никого видеть. Не хотела быть обузой для моих родителей. - Я бы... - начинает Джокстер. - Тебе было шестнадцать, - перебивает его Триликая. - Как и мне. - Куда ты ушла? Она бросает на него взгляд. Выражение ее лица до странности спокойное и пустое. - Не так уж трудно затеряться в Готэме, - говорит она. Он закрывает глаза и на мгновение позволяет себе представить иной исход, иную вселенную - как все могло бы обернуться, если бы она осталась. Он женился бы на ней, нашел квартиру, попытался бы найти работу в качестве комедианта. Они бы с трудом сводили концы с концами, каждый день боролись бы за право на существование, но они были бы вместе, и никакого Оулмена между ними. Он открывает глаза, и Триликая стоит прямо перед ним, внимательно глядя на него. - Все могло бы быть совершенно иначе, - говорит он. Триликая целует его в ответ. Ее поцелуй не похож на поцелуи Эвы, мягкие и неопытные, она сильна и непоколебима, и мгновенно завладевает контролем. Ее грудь тесно прижата к его телу, его ладони ложатся на ее тонкую талию. Она отстраняется через мгновение и изучает его несколько секунд, затем улыбается. - Мы пойдем за Оулменом этой ночью, - говорит она. - Только мы четверо. - Шестеро, - тихо замечает Риддлер с порога. Джокстер оборачивается. Риддлер стоит и смотрит на них, на его лице невозможно прочесть никаких эмоций. - Мы все поможем. ## Крыша залита лунным светом, блики падают на вентиляционные люки и кирпичные стены. Дуэла сидит на корточках на краю крыши, глядя вниз. Оулмен или кто-то из его подручных должны появиться с минуты на минуту. - Никакого слезоточивого газа на этот раза, - говорит Риддлер Джокстеру, скрещивая руки на груди. - Если я почувствую хотя бы... - Ты бы предпочел, чтобы я позволил ударить себя ножом? - прерывает его Джокстер. Риддлер подается вперед. На лице его написано раздражение. - Я бы предпочел не оказаться вновь в ситуации, когда я чуть не упал с крыши, потому что один придурок решил отравить всех вокруг слезоточивым газом. - Думал, ты в состоянии о себе позаботиться, - пожимает плечами Джокстер. - Похоже, я ошибался. - О, прошу прощения, что решил, что у тебя имеются хотя бы зачатки интеллекта, чтобы... - Если так не терпится померяться хуями, сделайте это более традиционным способом, - бросает Триликая. - Тсс, - шипит Дуэла. Все разом оборачиваются к ней. Джокстер оказывается рядом в мгновение ока. Внизу в тени вдоль улицы движется чья-то фигура, направляясь к углу здания, где владелец лавки только что опустил вниз решетку. Как только фигура выходит на свет, Джокстер мгновенно узнает Тэлона. Дуэла открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем решает промолчать. - Оулмен, должно быть, занят сегодня ночью, - говорит Риддлер. В его голосе не слышно ни ноты злорадства, но Джокстер замечает, как хмурится Триликая. - Думаю, в таком случае нет смысла на него нападать, верно? - замечает Дуэла. - Я хочу сказать, это всего лишь Тэлон. - Он такой же преступник, как и все они, - говорит Триликая. - И мы посадим его за решетку. Посмотрим, что на это скажет Оулмен. Дуэла выглядит обеспокоенной. Триликая подходит к краю крыши, чтобы перепрыгнуть на другую, и все они следуют за ней. ## Тэлон удаляется прочь от лавочника, пересчитывая деньги, когда Триликая бесшумно приземляется прямо перед ним, оставаясь в тени. Тэлон резко поднимает голову. - О, это ты, - говорит он раздраженно. Спустя мгновение Риддлер, Дуэла и Джокстер опускаются рядом, окружая его. - Ты думаешь, что можешь безнаказанно обирать жителей этого города? - спрашивает Триликая, держа его на мушке пистолета. - Брось деньги и подними руки вверх. Тэлон оглядывает их, задерживаясь взглядом на Дуэле. - Что, четверо на одного? - спрашивает он ядовито. - Неужто по телевизору не было ничего интересного? - Делай как она говорит, - отрезает Риддлер. Тэлон закатывает глаза и бросает пачку с наличными на землю, затем лениво поднимает руки вверх. Триликая кидает ему пару наручников. - Надень их, - приказывает она, держа пистолет наготове. Тэлон вертит наручники на пальце. - Нет, пожалуй, не буду. Триликая невозмутимо поднимает пистолет. За спиной Джокстера Дуэла переступает с ноги на ногу. В следующее мгновение в воздухе раздается свист, и что-то стремительно пролетает над их головами. Триликая шипит сквозь зубы и отступает назад. Пистолет падает на землю. Оуларанг с приглушенным звоном ударяется об асфальт. Джокстер резко разворачивается, вглядываясь в небо. Прямо на него несется темная фигура, и он не успевает даже выкрикнуть предупреждение, прежде чем сапоги Оулмена врезаются в его грудь, и оба они падают на землю. - Вы всегда покупаетесь на этот трюк, кретины, - смеется Оулмен, занося кулак для удара. Джокстер уклоняется в последнее мгновение и сжимает цветок на лацкане пиджака, выпуская слезоточивый газ Оулмену в лицо. Тот закашливается и резко отстраняется. Зажмурив глаза, чтобы избежать ядовитого воздействия газа, Джокстер бьет его вслепую. Оулмен рычит от злости и хватает с пояса очередной оуларанг, направляя удар в лицо Джокстера. Над их головами звучит выстрел, и Оулмен дергается. Лезвие оуларанга входит в асфальт. Джокстер хватает его, пальцы скользят по металлу, но ему удается отбросить оружие прочь. Оулмен ударяет его кулаком в живот, и Джокстер захлебывается воздухом, давясь собственным слезоточивым газом. Триликая бросается Оулмену на спину и сжимает рукой его шею. Дуло ее пистолета упирается в скрытую маской скулу. Ее лицо искажено гневом, но с губ не срывается ни слова. Она сжимает пальцы на курке. - Подожди, - кашляет Джокстер, отворачивая лицо прочь. Оулмен ударяет Триликую локтем и дергает головой, целясь затылком ей в лицо. Пистолет выстреливает, не находя цели. Оулмен сбрасывает с себя Триликую и скатывается с Джокстера, избегая очередного его удара. Триликая поднимается с земли и вновь хватает пистолет, целясь в Оулмена. - Берегись! - кричит Тэлон Оулмену, бросаясь к нему. Триликая переводит пистолет на него. - Мама! - вскрикивает Дуэла, устремляясь к Триликой. Она ударяет ее по руке. Раздается выстрел. Тэлон кидается вправо, уклоняясь от пули. Оулмен поднимается на ноги, достает крюк и выстреливает им вверх, в сторону крыш. Тэлон оборачивается на шум и, очевидно, понимает намек. Он достает свой крюк, и в считанные мгновения оба они исчезают в ночи. - Трусы, - выплевывает Триликая и неохотно убирает пистолет. - Я могла бы взять их на этот раз. Она поворачивается к Дуэле. - О чем ты только д...? Дуэла стоит на коленях посреди тротуара. Рядом с ней на спине лежит Риддлер, уставившись в небо. Он медленно моргает. На его груди стремительно расползается кровавое пятно. - Папа? - шепчет Дуэла, сжимая руку Риддлера. Триликая замирает на месте. Джокстер устремляется вперед, падая на колени рядом с Дуэлой. Риддлер переводит на него взгляд. Его губы уже начинают синеть. - Звони 911, - говорит Джокстер Дуэле. Она вытаскивает сотовый, но она слишком напугана, пальцы не попадают по клавишам. Он забирает от нее телефон. - Мы в костюмах, - говорит Триликая за его спиной. - Мы не можем позволить им увидеть нас вот так. - Тогда найди какую-нибудь одежду, - отрезает Джокстер, набирая номер. На другом конце линии ему отвечает женский голос. - Нам необходима скорая помощь, человек был ранен... пулевое ранение... Дуэла плачет и держит Риддлера за руку. Тот шепчет что-то, но Джокстер не может разобрать, что именно. Должно быть, он старается утешить Дуэлу. Та прижимается щекой к его груди и продолжает плакать. Триликая бросает рядом с ними кучу одежды. Джокстер удивленно поднимает на нее взгляд, в ответ она молча кивает на лавочника, обеспокоенно смотрящего на них с порога магазина. Триликая опускается на корточки рядом с Риддлером и начинает методично срезать с него костюм с помощью пары ножниц. Дуэла поднимается, чтобы помочь ей. Диспетчер говорит Джокстеру о необходимости остановить кровотечение, о том, чтобы они сохраняли пострадавшего в тепле, чтобы не беспокоились, что скорая помощь уже едет, но все, на чем может сосредоточиться Джокстер в этот момент, это карие глаза Риддлера и его странно спокойное выражение лица. Он вешает трубку и отбрасывает прочь телефон, и спешит к ним, чтобы помочь. Они снимают с Риддлера костюм и помогают ему надеть рубашку, не заботясь о том, чтобы ее застегнуть. Они натягивают на него джинсы - те велики ему в талии, и остается только надеяться, что медицинскому персоналу будет не до того. Триликая стягивает с себя рубашку и стирает ей свой грим. Она натягивает на себя футболку из кучи вещей, затем разрывает костюм, чтобы соорудить что-то вроде банданы - скрыть слишком приметную прическу. Неожиданно она выглядит ошеломляюще нормальной, как обычная женщина в самой обычной одежде, с выражением беспокойства на лице. - Держи, - говорит она, протягивая рубашку Джокстеру. Тот берет ее, но просто держит в руках, уставившись на Эву. Он может стереть грим, но шрамы под ним... именно шрамы делают его узнаваемым. Эва смотрит на него мгновение, затем, кажется, понимает. - Забери Дуэлу домой, - говорит она. - Все будет в порядке. В нескольких кварталах от них слышен звук сирен. Эдди крепко держит Дуэлу за руку. Та смотрит на него сверху вниз, по ее щекам бегут слезы. - Ну же, девочка, - говорит Джокстер, мягко похлопывая ее по плечу. - Нам нужно убираться отсюда. - Что? - она поднимает на него взгляд, затем смотрит на Эву. - Нет! Я должна остаться с ним! Она хватает отброшенную Джокстером рубашку и начинает лихорадочно стирать косметику с лица. - Иди, Дуэла. Ты можешь приехать в госпиталь позже, но сейчас тебе лучше уйти, - говорит Эва. - Полиция будет задавать вопросы. Мы не можем позволить им допросить тебя. Джокстер поднимается на ноги и утягивает за собой Дуэлу. Та вырывается из его хватки, отчаянно сопротивляясь. Он берет ее на руки и уносит прочь в темноту аллеи. Он оборачивается лишь единожды, когда приезжает скорая помощь, и видит, как Эва наклоняется, чтобы нежно дотронуться до лица Эдди. ## Как только они приходят домой, Дуэла сразу же бросается в комнату, чтобы переодеться. Она приходит в ярость, когда Джокстер говорит, что необходимо подождать несколько часов, чтобы убедиться, что они не наткнутся на полицию. Он морщится, когда она с треском захлопывает дверь в комнату, но в данной ситуации он бессилен. Он идет в свою комнату и садится на край постели. Адреналин все еще бурлит в крови, руки дрожат от напряжения, и внутренности скручивает томительное ожидание. Сейчас он может только ждать. Возможно, Эдди сейчас в хирургии, и Эва нарезает круги по комнате ожидания, и доктора зовут ее, чтобы сказать... Он поднимается и идет в ванную, чтобы сплюнуть скопившуюся в горле желчь. Все, о чем он думает сейчас, это то, как Триликая поцеловала его раньше, и Риддлер видел все это, но ничего не сказал. И теперь он, возможно, умирает или уже мертв. Он чувствует вину. Вину за то, что пришел в эту семью, забрал дочь Риддлера, его женщину, что поощрял одержимость Триликой, в то время как все, чего хотел Риддлер, это чтобы они были в безопасности. Если Риддлер не выживет сегодня, его смерть будет на совести Джокстера. Он выпрямляется и прополаскивает рот, затем поднимает взгляд, встречаясь со своим отражением. Он берет с вешалки полотенце и стирает грим, обнажая кожу. Джеки смотрит на него широко открытыми глазами, впервые после нападения - испуганный мужчина с слишком длинным лицом, слишком выдающимся носом, и шрамами, изгибающимися по обе стороны рта, будто борозды на вспаханной земле. Эва и Эдди, и Дуэла могут снять маски и костюмы и выглядеть нормальными. Они могут пойти в госпиталь и остаться неузнанными, но он никогда не сможет сделать того же. Стоит ему войти в госпиталь и его тут же узнают. Своим появлением он подставит и остальных. Он может просто вернуться домой, он знает это. Но он не хочет жить во вселенной, в которой примет подобное решение. ## Ему снится барьер, отделяющий его от Эдди и Эвы. Барьер прочный, удушающий, и он знает, что никогда не сможет его пересечь, как бы ни старался. Он тянется к ним изо всех сил, но в ответ они смотрят на него с подозрением. Эдди одаряет его недоверчивым взглядом. Эва указывает на свое лицо, на гладкую кожу без следа грима. - Здесь тебе не место, - говорит она. ## Риддлера выписывают из больницы неделю спустя. Триликая помогает ему добраться до спальни, устраивает его на подушках и оставляет пульт от телевизора. Дуэла делает ему горячий шоколад с маршмеллоу и взбитыми сливками и заставляет выпить до дна. Джокстер останавливается у порога комнаты и слушает, как они смеются, слизывая сливки, сползающие по стенкам чашки. Позже, когда Дуэла уходит в школу, а Триликая уезжает прочь по своим делам, в доме становится тихо. Джокстер бродит без малого час, прежде чем наконец заставляет себя остановиться у спальни Риддлера и постучать в дверь. - Заходи, - говорит Риддлер. Джокстер открывает дверь и проходит в комнату. Риддлер удивленно поднимает голову. - Твой грим, - говорит он, внимательно изучая обнаженное лицо Джокстера, ища знакомые черты. - Я не думаю, что когда-либо видел тебя без него. - Я прошу прощения, - говорит Джокстер. Риддлер моргает. - За что? Джокстер прикрывает глаза, обдумывая вопрос. - За все. - Хм, - Риддлер слабо улыбается. - Я не помню толком, что случилось, но я более чем уверен, что это не ты держал пистолет. - Если бы не я, тебя бы там не было, - замечает Джокстер. Риддлер выглядит задумчивым на мгновение, его улыбка гаснет. - Думаю, ты недооцениваешь Триликую, - говорит он серьезно. - Я не смог бы уговорить ее прекратить борьбу с Оулменом вне зависимости от того, был бы ты здесь или нет. Возможно, ты уже успел заметить - если Триликая чего-то хочет, она это получает. Он смотрит на него прямо, и его взгляд выводит из равновесия. Джокстер знает, что он говорит сейчас также о поцелуе. - Я не хотел доставлять неприятности. Что, строго говоря, не совсем правда - когда он впервые стал частью этой семьи, его не сильно заботило, какие проблемы это могло повлечь для Риддлера. Но все изменилось теперь. Риддлер качает головой и отводит взгляд. - Эта проблема появилась задолго до того, как ты пришел, - говорит он устало. - На самом деле, думаю, это хорошо, что ты здесь. - В самом деле? - недоверчиво спрашивает Джокстер. - Триликая и я... мы очень разные. Иногда я просто не понимаю, зачем она делает то, что делает. Но ты понимаешь. - Я ничего о ней не знаю, - возражает Джокстер. - Но вы оба одинаково одержимы борьбой. Вы оба решительны и прямолинейны и сосредоточены на том, что делаете. Ты знаешь ее чувства по отношению к Оулмену, потому что ты чувствуешь то же. Я не могу понять, каково это. У меня нет той же мотивации, что у вас. Я делаю это не ради мести. Честно говоря, я даже не знаю, зачем я это делаю, - Риддлер смотрит в потолок, быстро моргая. Джокстер садится на край постели. - Ты думаешь, делать это ради мести - хорошо? - Нет, - отвечает Риддлер честно. - Но я люблю Эву, и я рад, что у нее есть кто-то, кто ее понимает. В его тоне слышится что-то зловеще окончательное. Джокстер смотрит на него в упор. - Ты уходишь? Риддлер выглядит смущенным. - Я... - начинает он, затем колеблется. - Ты не можешь оставить ее. Думаешь, без тебя будет лучше? Эва и я... мы оба стремимся к саморазрушению. Мы просто не выживем, если тебя не будет рядом, чтобы убедиться в обратном. Риддлер глубоко вздыхает и продолжает смотреть в потолок. - Думаешь, мы справимся? Ты и я, и Эва? Джокстер забирается на кровать с ногами, усаживаясь по-турецки. Его колено касается бедра Риддлера. - Почему нет? - спрашивает он, и в его голосе больше уверенности, чем он ощущает. Риддлер протягивает руку и касается костяшками пальцев колена Джокстера. Он не убирает руку и ничего не говорит. ## Это не происходит в одночасье. Эдди постепенно становится лучше. Он хочет вернуться к работе с гаджетами почти сразу, но Эва заставляет его подождать целый месяц, и только затем позволяет ему спускаться в гараж, да и то исключительно под присмотром Джокстера. Они работают вместе над небольшими проектами. Эдди помогает Джокстеру понять механику трюка с поясом, благодаря которому тот ударяет противника с невероятной силой, стоит активировать механизм. Все эти проекты не требуют тяжелой работы, так что они идеально подходят для Эдди. Они проводят вместе часы, склонившись над планами, работают с крошечными ювелирными пилами и паяльниками, и постепенно Джокстер начинает любить уверенные руки Эдди и его ловкие пальцы, его перфекционизм, и даже сам факт его существования. ## Эдди не столь плох, как Джокстер думал изначально. Вот несколько фактов: Он гений, и порой весьма неплохо иметь на своей стороне гения. Он привлекателен (и знает об этом). Голос разума порой бывает очень кстати. Он любит музыку в стиле Queen. Он удивительно хорош, когда речь заходит о трюках для пояса. Его рот. Что и требовалось доказать. ## Однажды вечером, после того, как они съедают приготовленный Эдди ужин, Джеки моет посуду. Эва вскоре присоединяется к нему у раковины, вытирая вымытые им тарелки. - Это так по-домашнему, - говорит Эдди, подходя к ним сзади. - Он приобнимает Эву за плечи одной рукой, другой обнимает Джеки. Он целует Джеки в щеку. Джеки бросает взгляд на Эву. Она в ответ улыбается и целует его в другую щеку. - Фу, ребята, - говорит Дуэла. - Не на глазах же у вашей дочери! ## Однажды вечером, спустя пару месяцев после возвращения Эдди из госпиталя, Дуэла зовет всех их в гостиную. Она очевидно нервничает, и когда Джеки задумывается над этим, он осознает, что она была на грани вот уже несколько дней, будто собиралась сказать что-то, но никак не могла собраться с духом. Она стоит у окна в гостиной, ожидая, когда все они соберутся. - Я хотела видеть вас пятерых сегодня, перед тем как... ну... - О, заканчивай со всей этой таинственностью, Дуэла, - говорит Эдди с дивана. Она коротко улыбается. - Хорошо. Эм, я хотела, чтобы вы наконец познакомились с моим парнем... хотя, формально, вы с ним уже встречались! Она отодвигает занавеску, открывая балкон, и там стоит Тэлон, улыбаясь им неловко. Что происходит дальше Джеки помнит урывками, ему трудно собрать картину воедино. Он помнит крики, и слова: “Ты мне не дочь”, вернувшиеся к нему позже глухой болью в груди. Он помнит, как Тэлон забирает с собой плачущую Дуэлу, и оба они устремляются прочь с балкона, и затем... Огонь, оглушительный шум взрыва. Пламя, отделяющее его от Эдди и Эвы, и он не осмеливается пытаться дотянуться до них, потому что он умрет, если сделает это, и они не тянутся к нему, потому что даже не знают, что он там. В их последние минуты он ничего не может для них сделать, и они обречены умереть в одиночестве. Он должен был умереть вместо них. ## - Иногда мне кажется, будто существует бесконечное число вселенных, каждая основана на выборе, который я могла бы сделать, но я застряла в этой, - говорит ему Дуэла утром перед той ночью, когда все закончилось. - Каждый сделанный мной выбор я делаю лишь потому, что я в этой вселенной. Они на кухне. Эва вновь уехала куда-то на своем мотоцикле. Эдди в гараже. Все в порядке в их мире. - Тогда нам лучше взять по максимуму из того, что мы имеем, - отвечает Джокстер. - Что ты хочешь на завтрак?