Кот

В небольшом жилом секторе находилась многоквартирная двухэтажка с участком земли вокруг, на котором живущие тут люди что только не выращивали. Тут можно было найти: петрушку, морковь, картофель, розы, пионы. Да чего только не было. Всё это огораживала стена шиповника, которая сейчас была непроглядной. Розочки шиповника давно осыпались, но густая зелень скрывала в своей чаще жизнь. Шёл конец июня. Отшумели первые летние грозы и пришла жара, которая грозила вскоре перерасти в зной. Жужжание насекомых и безостановочный щебет птиц слышался будто из-за стекла. Жара давила. В тех самых кустах шиповника прятался кот. Прятался он не только от своих молодых сородичей, не только от людей и летнего солнца. Он скорее прятал. Прятал кот самого себя. Его некогда гладкая и лоснящаяся чёрно-белая шёрстка местами пожелтела, пятна лишая расположились аккурат под сгибами передних лап. Клещи – эти невидимые мелкие твари, усыпали всё тело. Цена свободы. Кот не был в курсе названия своих недугов, но знал, что он страшно болен, и возможно это его последнее лето. Кот знал о себе гораздо больше, чем мог бы подумать Человек. Он знал, что не был хорошим котом в прошлом. Быть каким либо сейчас было уже не важным для него. Кот всё прекрасно понимал. Кошек он не мог добиться уже как года три. Однажды однако удалось, но у него к изумлению ничего не вышло, не смотря на то, что инстинкт всё подталкивал его к продолжению рода. Иногда он видел своих отпрысков, чувствовал их. Многим из них повезло больше, они нашли своих хозяев, кто-то жил в этой двушке, кто-то кормился в соседнем магазине. У кота тоже когда-то был хозяин, но там всё было очень плохо. Этот крикливый человечек любил наградить своего домочадца хорошими тумаками вперед похлёбки, как собственно и всех остальных жителей того небольшого деревянного домика. Кот ушёл. Как давно это было? Не важно. Сейчас его тревожило другое. Страшный зуд. Эти маленькие клещи, которые забираются ему под кожу и питаются там его соками. Эти маленькие мучители. Зуд был похож на жар, будто горело всё тело, особенно сильно страдало правое ухо. Там у клещей был центр их мира. Ухо было рваным и кот знал, что чесать его не следует. Но сил больше не было. Он тяжело приподнялся и сел на задние лапы. Прикрыв глаза он всё ещё хотел попытаться сдержаться, но уже проиграл этот бой с зудом. Лапа взмыла в воздух и силой застучала жёлтыми когтями по ужасному месту. Облегчение. Облегчение! Приятной волной боль от ударов лапы окутала всю голову кота. Он чесал пока не покапало. Ну вот, снова пол головы залито кровью. Теперь кот был совершенно ужасен в своем внешнем виде. Когда начало вечереть, кот решил выбраться из своего укрытия и прогуляться к мусоркам, которые находились в одном квартале отсюда. Голод был с ним всегда, шагал, так сказать, держась с ним за его облезший хвост. Но сейчас начался особенный приступ. Челюсти кота непроизвольно сжимались, пытаясь несуществующими зубами жевать такую же не существующую пищу. Вчера у него вышло найти гнилой колбасы. Такой подарок судьбы был обнаружен им совершенно случайно, не на мусорке, как по идее должно было быть, нет. В детском саду. У одной из веранд три дня назад сидела компания пьянчуг и давала праздник, колбаса осталась. Кот ел её быстро, ежесекундно бросая слепой взгляд в стороны, что бы никто не подкрался и не выхватил, не отобрал. Хотя такую колбасу врятли кто стал бы отнимать. Жара быстро испортила её, и даже природа, кошачья природа живущая в больном и старом теле, кричала ему о том, что делать этого не стоит. Не надо есть эту колбасу, которая к тому же полна мух и их личинок! Но он съел. Вместе с личинками и зазевавшимися мухами. Ночью его рвало, рвало так, что он готов был отдать душу, но воспоминания о сытости дороже. А особенно дорого - чувство сытости, пусть и не долгое. Как только кот выполз из кустов шиповника, с балкона раздалось: - О! Провокатор! Смотри, мать! Живой! А его схоронил уж года как два. Ну здорово, братан! – Кот естественно не понимал о чём говорит ему седой бородатый человек, который щерился папироской с окна балкона первого этажа. Но он очень хорошо улавливал интонации. Они были добрыми. Из-за плеча деда выглянуло круглое женское лицо и расплылось в улыбке: - Гляди-ка! А у нас и нет ничего, я Маруське отдала курям объедки. – Женщина с сожалением покачала головой. Кот оживился. Он почувствовал, что здесь можно перехватить, поэтому остался на месте, недалеко от куста. Всё таки опасение не покидали кота никогда, иногда спасая ему жизнь. - Ну, не беда. Потом значит. Слыхал? – лицо старика подмигнуло в золотозубой улыбке. – Я, мать, покурю пойду, похожу. Кот неподвижно сидел, хотя никого уже не было. Солнце почти село, оставив дню последние крупицы света, которые разбиваясь об облака сыпались сумраком на землю. - Кс-с-с-с! – Донеслось из-за угла. Кот дёрнул здоровым ухом. "Человек из окна" вышел из-за угла, в руках он что-то держал. – О! Кто это тебя так, братан? В твоём возрасте надо проще уже за кошек биться. Ахахах! – Смех не напугал кота, хотя обычно любые громкие звуки пугали. Интонации этого человека держали кота на месте. - Ну посмотрим, на что я деньги истратил. Вси.. Вискас. О! Как в рекламе же! – старик порвал пакетик, и тут же коту в ноздри ударило таким ароматом, что захотелось упасть в обморок. Пока кот жадно ел мягкое желе, которые было похоже на мясо, старик сидел на корточках рядом и курил. - Да, брат. Жизнь, видишь вот. А ты гадом был тем еще, котов настропалишь а сам, фьють! И был таков! Хе-хе. Но помню как тебя тузили двое, видать поймали. Хе-хе. Живой, ты смотри… - старик больше говорил с самим собой и своими воспоминаниями. Затягиваясь он иногда тяжко выдыхал, будто что-то не давало покоя. – Да уж. Ну бывай, заходи, коли жив. Хе-хе. – и старик ушел. Коту показалось, что это было первая сытая ночь за всю его жизнь, хотя это скорее всего не так. Даже зуд отступил под натиском приятных ощущений в животе. Кот жмурился, ему нравилось и он жмурился ещё сильнее. Он спал и видел звёзды, он спал и слышал шорох крыльев летучих мышей, которые со страшной скоростью проносились где-то над ним. Кот спал и не спал. Дрёма овладела всем его существом. Ему казалось, что от сытости даже маленькие язвочки, которые усеял его тело, стали затягиваться. Может оно было и так. Он повел носом. Впервые за долгое время он уловил очень тонкий запах. Запахов было очень много, летняя ночь ожила ими. Хорошо уловимые запахи пока давались ему, как запах той еды от старика, а вот тонкие, жизненно необходимые, давно уже нет. А тут вдруг уловил! Кот встал и двинулся по этой тонкой, едва осязаемой струйке запаха. Привела она его к кустику петрушки. Кот с удовольствием пожевал этой полезной травы. Жевал медленно, аккуратно. Его два зуба не давали торопиться, он берег их. Захотелось размяться. Он потянулся, так же аккуратно выпустил свои когти и слегка вонзил в землю. С когтями он тоже был аккуратен, не считая моментов нестерпимого зуда и вынужденных драк с сородичами, которые он всё чаще проигрывал. Потому что коту иногда казалось, что его когти могут просто выскочить из лап. Проделав процедуру разминки кот лениво пометил кустик петрушки и пошел на свою лежанку в шиповнике. Кот прожил долго. Добрый человек кормил его, а после смерти доброго человека его кормили другие люди, по примеру. Когда человек умирал кот почувствовал это. Хотя не замечал за собой подобных вещей ранее. Зимней ночью его что-то вытолкнуло из теплотрассы и заставило бежать к окнам балкона. Была поздняя ночь, но свет горел. Коту стало тревожно. Он ходил маленькими кругами, всё быстрее и быстрее. Не от холода, нет. Ему было очень не спокойно, а поправившееся здоровье позволило бы и скакать. Вначале коту чудилось, что старик сейчас выглянет из окна, улыбнётся и кинет кусок рыбки или чего еще... Старик просто забыл покормить его! Хотя это было не так, но вдруг! Ведь иногда, когда кот гулял по соседнему садику из далека доносилось:"Кс-с-с-кс-с-с! Провокатор! Ау! Братан, кушать!" Тени мелькали за окнами, еле доносящиеся голоса и периодические вскрики женщины, жены старика. Кот понял, он понял всё. Завыв он уселся на задние лапы и выставил вперёд свою морду, туда, к окну, он тянул её с непреодолимым желанием оказаться там, внутри, что бы ещё раз увидеть старика. Перед глазами вставал образ этого доброго бородатого мужчины, его разговоры, которые он вёл каждый раз, когда кормил кота. Кот знал, что старик сидит не просто так, что бы поболтать, старик охранял. Он хотел, что бы кот выжил, поэтому берег его прием пищи. А кот видел недоброжелателей, других обитателей двора, да, эти отобрали бы в миг. Воспоминания несли дальше. Кот помнил, как старик гладил его, не брезгуя прикосновением к уродливой голове кота. Его ласковый голос, неужели кот не услышит больше это? Не почувствует? Неужели больше не будет слышно такое необходимое сочувствие в хрипловатом голосе? Такая боль, боль от потери надежды на склоне лет. Зимняя ночь стала ещё темней и коту захотелось смерти. По Человечески захотелось. Тьма вокруг наполнилась снежинками и воем поднявшегося ветра. Ночь и всё происходящее напугали кота и он побежал. Он бежал и понимал, что бежит не только из-за страха перед ветром и ночью. Не хочет он там сидеть, он боится увидеть такое доброе лицо, он боится его увидеть мертвым. Но когда старика провожали соседи, кот присутствовал. Невидимкой он сидел всё в тех же полысевших зимой кустах шиповника. Плач, тихое бормотанье, скопление людей – не пугали кота. Он понимал, что там провожают своего сородича. Так же кот знал, что когда умрёт он, никто не придёт. Старик бы пришел возможно. Но теперь вот так. Кот провожает его, а ему мечталось иначе. Кот не надеялся, что его позовут жить в дом, кот не грезил подобным никогда в своей жизни. Кот и так обрёл слишком много. Он чувствовал, что в его жизни был настоящий друг. Впереди его ждут несколько лет сытой жизни. Жена старика начнёт кормить кота ещё больше, женщина знала о больном друге своего мужа, да и в горе своем, теперь видела в коте старика. Его тень будто всегда стояла позади кота. Да и соседи стали кормить его. Теперь кот каждый день лёжа в кустах шиповника, сквозь попеременно смыкающиеся веки безотрывно смотрел в окно, в котором всё ещё надеялся увидеть такое полюбившееся лицо. Хотя бы раз.