Позор семьи

Мулан идет по центральной улице родного города. Волосы девушки немного отросли и все меньше напоминали мужскую прическу, хотя она по привычке носила их распущенными. Императорский кулон сверкает в лучах утреннего солнца и, словно камень, тянет к земле. У Мулан военная выправка, она гордо задирает подбородок, хотя хочется съежиться, ссутулиться, спрятаться. Сзади что-то кричат мальчишки, и девушка смутно различает оскорбления в свой адрес. Она все еще держит на своем лице безмятежную улыбку, не зная, что же научило ее этой выдержке: то ли война, то ли сваха. Люди шушукаются, неодобрительно смотрят и качают головами. Всего день. Ей нужно продержаться всего день, а завтра на рассвете отведенный девушке отпуск закончится, Мулан уедет в столицу, встанет по правую руку от императора и больше не услышит тошнотворных смешков за спиной. Хотя нет, конечно же, услышит, только более пугливые, тихие и злобные. Подумать только, и все эти люди падали перед ней на колени, когда она спасла страну от гуннов, эти же люди, радостно смеясь, пили на ее свадьбе. - Тьфу, пустоцвет, - преградившая девушке дорогу бабка смачно плюнула той прямо на туфли, - Ходит в цацках, а саму даже муж выгнал. Героиииииня. И эти же люди ополчились на нее стаей стервятников, когда Шанг, пронзительно глядя жене в глаза, сказал, что не сможет так жить и попросил ее вернуться к родителям. Мулан тогда не нашла слов. Она не сразу собрала силы, чтобы уйти, так и стояла перед дверью. Мушу что-то кричал, пытался трясти девушку, но в конце концов просто сел рядом. - А чего ты хотела? Вышла замуж за красивую мордашку. Его же воспитывали честолюбивым и высокомерным. Генералом и героем. А тут на тебе, жена - советница императора, национальная гордость, спасительница Китая, а он вроде кухарки при ней. - Я такого не говорила, - Мушу бросился стирать слезы, которые уже дотекли до подбородка и грозились намочить ткань платья. - Ты – нет. Мулан шла по центральной улице города. Ей просто нужно было дойти до рынка и купить вещи к отъезду. А толпа шипела, толпа исходилась злостью, что брошенная жена не выплакала глаза, не заперлась дома и не радует окружающих своим истеричным горем, толпа восторженно смеялась, радуясь, что эту выскочку, эту девку – уж мы-то знаем, что она в той армии делала и кого спасала – вернули с небес на землю, она не то, что не лучше мужчин, она хуже самой страшной и глупой девчонки, к которой вчера все же посватался какой-то пьяница. - За что мне все это? – шепчет Мулан одними губами, а Мушу то ли услышав, то ли догадавшись, напоминает ей в самое ухо. - Ты теперь снова женщина, я же уже говорил. Ты снова никто, приложение к мужу, продолжение рода. А без мужа… Им нравится думать, что ты хуже их. И девушка не винит. Она не винит толпу, которой хочется втоптать в грязь любого, кто хоть немного поднимется над ними. Не винит несдержанную бабку. Не винит мальчишек и кумушек за прилавком. Не винит даже Шанга, который просто был сыном своего времени и своей страны. В конце-то концов, Мулан же слышала, какие песни, про скромных, нерешительных и хозяйственных жен, тихо ждущих мужей из армии, пели солдаты. Она знала, что Шанг хочет большую семью и мирную жизнь, хочет приходить домой к горячему ужину и рассказывать о своих достижениях. Мулан видела, как косятся на них соседи, как обсуждают их перепалки и пугают воительницей своих сыновей, а дочерям строго-настрого запрещают быть на нее похожей. Махать палкой под ее руководством – пожалуйста, но только попробуй поднять глаза или высказать свое мнение. Она все это прекрасно знала. И все равно ни о чем не жалела. Мулан выехала под молчание родителей. Они уже давно не осуждали дочь, однажды смирившись даже с ее смертью. Серая рассветная хмарь как нельзя лучше подходила к настроению, а маленький дракончик на плече без устали болтал что-то подбадривающее. Собрание Совета подходило к концу. Нахмурившийся император обвел своих министров тяжелым взглядом. Всего одно женское лицо, зато сидит девушка ближе всех к императору. О том, что произошло в ее доме, правителю сообщили совсем недавно. Император чувствовал какую-то почти родительскую заботу об этой еще почти девчонке, хотя и понимал, что ни духа, ни храбрости, ни решительности ей не занимать. Иначе бы и не позвал в советники. Но все равно не мог не сочувствовать девушке, которую, не будь он столь высокопоставленным лицом, с удовольствием бы шутливо называл внучкой. Чуть по диагонали от Мулан сидел и ее муж. Герой войны, один из немногих выживших командиров, да еще и сохранивший всех бойцов в живых – он вошел в Совет сразу после окончания войны. Император думал, что бывшие супруги будут ругаться, вплетут личные разногласия, будут занимать противоположные стороны по любому вопросу. Правитель был даже готов обвинить их в непрофессионализме. Но нет. Мулан и Шанг общались, будто никогда и не были вместе. Просто солдаты, служившие плечом к плечу. Все предельно рационально и логично, никаких эмоций. Они спорили друг с другом и с другими членами Совета, но это были обычные официальные обсуждения, каких император за свою долгую жизнь наслушался предостаточно. Император вздохнул, он был обязан как-то отреагировать на скандал. Не то, чтобы ему хотелось мирить рассорившуюся молодежь, но и сплетней об аморальном поведении в Совете допустить не мог. - Я знаю, что случилось, - старик многозначительно посмотрел на Мулан, потом перевел взгляд на Шанга. - Такое поведение не позволительно для членов Совета. Один из вас должен уйти. Правитель не хотел лишаться советников. Да и не было необходимости прогонять кого-то из них, спасителям Китая и самого императора можно было и не такое творить. Но он надеялся, что угроза что-то пробудит в душах разошедшейся пары. Возможно, благородство Шанга или какая-то очень скрытая женская мягкость Мулан заставит их отказаться, попросить отдать должность другому и, в конце концов, помирит. Тишину нарушила девушка. Она встала со своего места и нервно поклонилась. Император улыбнулся в бороду. Девушки, нежные, любящие создания. Сейчас она откажется, скажет, что понимает свой долг и что хочет быть примерной женой, генерал растает, уговорит ее все же остаться в Совете, все будет хорошо – возможно даже в стране появится очередной романтический праздник. Кстати, хорошая идея, народ любит праздники. Мулан смотрела в пол. - Я прошу не отбирать у меня это место, - император поджал губы. - Моей вины в произошедшем нет. Если генерал лишится этой должности, то он все еще будет командиром армии, героем, обеспеченным человеком и любимцем женщин. У меня же кроме этой должности не осталось ничего. Мои заслуги перед страной не принесли мне уважения. Женщине не пристало быть героем и об этом говорят только с усмешкой. Зато неудачное замужество покрыло меня позором. Единственное, что спасает мой род от позора, - то, что я не только брошенная жена, но и советница императора. Если вы отберете у меня этот кулон, вы подпишете мне смертный приговор. Казалась, Мулан вот-вот упадет на колени и будет молить не прогонять ее из дворца, но эта девушка, которая должна была быть убита врагами как минимум трижды и дважды быть казнена, умела спокойно говорить о смерти. Девушка сняла кулон с шеи и, протянув его старику, продолжила. - Но как ваша советница, я прошу вас не выгонять никого из нас. Семейные распри не мешают работе Совета, а сплетни, едкие и завистливые после награждения, скоро забудутся. Император прикрыл глаза. Генерал Шанг попытался что-то добавить, но правитель жестом остановил его. - Вы оба останетесь на своих местах. Но с этого дня вы снова должны жить вместе и создавать для своей страны красивую историю героизма и любви. Это приказ императора. В столице у супружеской четы был подаренный в награду, нарядный и богатый, дом. Мулан не была там ни разу. Она пришла, когда уже стемнело. Искала в себе силы зайти и целый вечер пробыла в поле где-то за городом. В одной из комнат горел свет. За низким столом сидел генерал, а на столе стоял простой холостяцкий ужин. Две миски и все давно остывшее. - Ты плохо справляешься со своей ролью, - заметил Шанг. - Не бойся, я умею исполнять приказы. - Не замечал, - Шанг внезапно улыбнулся и снова стал серьезным, - Давай попробуем сначала. - Нет, - девушка направилась в темноту в поисках гостевой спальни. Она слишком хорошо знала, как важны для генерала приказы. - Пожалуйста! – долетело ей вслед.