Вьюга

За окном поднималась вьюга. На самом деле, это было редкое для Парижа явление. Зима была обычно теплой, поэтому выпавший за последние пару дней снег был небывалой роскошью и подарком природы, от которого, правда, многие уже успели устать. Маринетт обычно была рада любой перемене, но снег осложнял ее работу как супергероя — во многом из-за того, что костюм Ледибаг не был рассчитан на холодную погоду. И вот, после часовой погони за акумой и очередным несчастным злодеем, девушка уже второй день не могла себя отогреть. Она не была уверена в том, как обстоят дела у Нуара, но, когда они расставались, Маринетт точно помнила, каких сил ему стоило скрывать посиневшие губы и дрожь по телу. Еще она помнила, как он, сидя на крыше, прижимал ее к себе, нервно улыбался и оправдывался тем, что так будет намного теплее. Ледибаг тогда была не против. Если честно, Маринетт ловила себя на мысли, что и сейчас бы не отказалась от теплого мурчащего кота под боком. Наверное, стоит завести себе ручного Нуара, который встречал бы ее после тяжелого дня, ложился бы в ноги и грел ее такими вот промозглыми вечерами. Ченг эта мысль нравилась, но вряд ли родители разделят ее энтузиазм. — Милая, к тебе пришли! Голос матери прервал размышления почти уже задремавшей за столом Маринетт о теплых котах. Она сонно подняла голову и, попытавшись издать хоть какой-то членораздельный звук, нещадно сдалась. Голова шла кругом не то от жуткого холода, пронзившего организм насквозь, не то от звука чьих-то шагов, неумолимо приближающихся к ее комнате. Маринетт они показались слишком громкими. На стук в дверь она отреагировала слабым, но все же стоном. — Маринетт, — голос громкий и знакомый. Ченг выпрямляется за столом и пытается сфокусироваться на неожиданном госте. Тот, кажется, замечая ее неуверенный сщуренный взгляд, делает шаг вперед. — Ты в порядке? — Адриан? — Маринетт несколько секунд соображает, откуда ей знакомо это имя, когда образ светловолосого парня все же складывается в единую картинку перед глазами. Судорожное волнение неожиданно охватывает Ченг, мешаясь с новой волной холода. Девушка резко отодвигается и пытается встать, однако ее попытка быстро проваливается: перед глазами темнеет, и тело становится невыносимо тяжелым. Она ожидала встречи с давно уже не мытым полом, но вместо этого почувствовала чью-то опору. Есть вероятность, что она слишком сильно ударилась головой во время падения, и теперь Маринетт мерещится, что Адриан держит ее почти что на руках, взволнованно что-то бормочет. Вероятность есть, но голос, который прорывается сквозь пелену сознания, говорит, что все это совершенно реально. — Маринетт! — Адриан почти что паникует, пытаясь привести девушку в чувства, становится немного спокойнее, когда неожиданно потерявшая сознание девушка открывает глаза. — Ты вся горишь, — констатирует парень, помогая (почти что полностью перенося) однокласснице добраться до кровати. — Ты меня слышишь? Она слышит. Слабо кивает, а когда он собирается позвать родителей, хватает его за руку: крепко, ловко, так, что он даже не успевает среагировать. Маринетт кажется, что она действительно ударилась головой, хотя точно уверена, что это не так. Ей кажется, что над ней склоняется черный кот. — У тебя жар, — Адриан касается схваченной рукой ее лба, хмурится. — Надо позвать твоих родителей… — Холодно, — Маринетт говорит тихо, совершенно игнорируя чужие реплики. — Нуар, — она сильнее сжимает его руку, — мне холодно. Она не может точно сказать, что Нуар забыл у нее в комнате, но ругаться не остается сил. Маринетт просто хочет согреться, хочет чтобы кот свернулся рядом клубком и промурлыкал ей колыбельную. Адриан вздрагивает, когда она произносит его другое имя, удивленно смотрит, как она пытается обнять его руку и точно не знает, что сказать. Сердце пропускает удар. — Моя леди?.. — Не называй меня так, — даже в таком состоянии она все еще пытается оставаться собой. Маринетт смешно сводит бровки, точно как Ледибаг, а затем повторяет: — Мне холодно. — Конечно, — кивает Адриан, он накрывает ее одеялом, но она продолжает беспокойно хмуриться. — Нет, — Маринетт сдерживает в легких кашель, — одеяло не греет. Адриан все еще собирает мысли в кучу, примеряя на Маринетт мысленно костюм своей возлюбленной. Неожиданно в сознании обнаруживается масса сходств между ними: цвет волос и глаз, изгиб губ во время улыбки и манера говорить. Он все еще не верит, но, когда она в очередной раз прижимает его ладонь к лицу и тихо выдыхает: «Нуар, согрей меня», — мыслей не остается совсем. — Если таково твое желание, моя леди. Он ложится рядом, невольно обнимает ее и чувствует, как нещадно краснеет. Можно было бы отодвинуться подальше, но Маринетт ложится на его руку так, словно это ее личная маленькая подушка, со временем Адриан понимает, что не возражает против этой близости. Он чувствует запах ее волос, слышит неровное дыхание заснувшей девушки и вспоминает, как долго жаловалась Ледибаг на снег и холод не так давно. Вспоминает, как она, раскрасневшаяся и трясущаяся, ворчала о том, что еще немного, и ее пальцы примерзнут к йо-йо, говорила, что теперь наверняка заболеет. И оказалась совершенно права. Маринетт спит беспокойно, недолго, но после сна чувствует себя не так уж и плохо. Рассудок соображает почти трезво. Она мысленно смеется над тем, что ей привиделось перед тем, как она, видимо, дошла до кровати и заснула, а когда открывает глаза… что ж, хорошо, что картинка уже не плывет. Маринетт почти вскрикивает, встретившись взглядом с Адрианом. Краснеет, пытается отползти назад, но он, рассмеявшись ужасно по-Нуаровски, за мгновение нависает сверху. — Надеюсь, моей леди уже лучше. И, когда он целует ее, Маринетт понимает, что ей совершенно хорошо, и даже головокружение не кажется большой проблемой. И за окном поднимается вьюга. А в душе распускается май.