Благая весть

Поздней ночью снаружи раздалось хлопанье крыльев. Анджело встал с постели, поднял жалюзи и выглянул в окно. О стекло билась белая птица, голубь. В темноте были видны мельтешащие пятна его крыльев. Не раздумывая, Анджело распахнул рамы. Птица села на карниз, встряхнулась, мигнула темными бусинками глаз и деловито посеменила к соседнему окну. За тонкой стенкой, некогда поделившей большую квартиру на крошечный комнаты, уже второй месяц снимал жилье какой-то иностранец. В наше время, когда каждый второй говорит по-английски, сложно разобрать национальность - не то американец, не то англичанин, может еще откуда. Иностранец плохо знал испанский, поэтому изъяснялся с хозяйкой на гремучей смеси английского, испанского и языка жестов. Утром, спеша на работу, Анджело поднял голову, голубь, нахохлившись, сидел на приваренной к раме железной сушилке. Иностранец не открыл ему окно. Сиеста, сдобренная литром холодной сангрии, прошла за наблюдением над белой птицей. Анджело уселся напротив своего дома на крошечной террасе кафе, занимавшей чуть ли не весь проход узкой улочки. Несмотря на палящее солнце, птица сидела почти без движения, изредка поднимала крыло и начинала чистить перья. Голубь настраивал Анджело на лирический лад. Через полчаса иностранец появился из-за угла и прямиком направился к террасе. Жара давалась ему нелегко, на лбу, украшенном между бровями первыми морщинами, собрались капли пота. Белая футболка без рукавов открывала сильные мускулистые руки. Анджело завистливо поцокал языком - если в свои сорок он будет так же хорошо выглядеть, как этот иностранец, возможно, ему даже удастся жениться во второй раз на молоденькой девушке с красивым сладким телом, а не терпеть при себе старую грымзу-жену. Анджело было двадцать два, он еще не был женат ни одного раза, но любил строить долгосрочные планы на свою дальнейшую жизнь, в которые обязательным пунктом входила вторая женитьба. Иностранец взял в автомате «Колу» и оглянулся в поисках места. Но пятачок террасы в четыре столика была занят – старый дон Хуан раскладывал свой вечный пасьянс, который у него никак не сходился, рядом шумная стайка студентов отдыхала за стаканами с лимонадом, а за самым дальним столом спасалась от жары сеньора с небольшой тележкой, груженной свежими продуктами с ближайшего рынка. Анджело махнул иностранцу, и тот, оценив взглядом джинсы, тонкую оправу очков и литр сангрии, сел рядом. -Вон смотри, птица под твоим окном, - вытянул палец Анджело, указывая на голубя. Иностранец проследил направление и хмуро кивнул. Вблизи он казался еще внушительнее - высокий, с правильными чертами лица, голубыми глазами и привыкшей к солнцу кожей. От взгляда внимательного наблюдателя, каким считал себя Анджело, не укрылась ранняя седина в выцветших до почти белого волосах и обкусанные ногти на мозолистых ладонях. -Я Анджело. Я работаю в типографии в трех кварталах отсюда и живу рядом с тобой в соседней квартире. Чужак поднял на него глаза и долго смотрел, будто раздумывая, стоит ли отвечать на эту тираду. -Я Леон. Hello. Иностранец мог не продолжать, Анджело и так знал, что тот работает грузчиком на винодельне Ферро, у него нет жены и детей, а одежду он стирает в автоматической прачечной около кубинского бара «Манигуа». -Голубь - это хороший знак, благая весть. -Знаю, - иностранец одним глотком допил «Колу» и встал из-за стола. Похоже, он не хотел говорить о птице. А может быть, просто не хотел говорить ни с кем. «Нелюдимый» - это определение подходило ему больше всего. В сумерках голубь все еще сидел на своем месте - этому чужаку очень повезло, божья милость не просто слетела к нему с небес, она всенепременно хотела остаться, не смотря на то, что счастливчик противился. Ночью Анджело разбудил звук открывающегося окна. «Кыш, пошел вон!» - громко шептал Леон, отгоняя птицу. - «Хватит дурить мне голову, лети отсюда!». Птица хлопала крыльями, но не улетала, всеми силами стараясь сохранить свое стратегически важное место на сушилке. В конце концов, иностранец отчаялся и захлопнул окно, было слышно, как за тонкой стенкой зло тренькнули стекла. Следующим вечером Анджело поздно возвращался домой, на террасе, вытянув ноги на тротуар, сидел Леон. Он смотрел вверх, но не на птицу, а на повешенные хозяйкой над входом часы, на которых медленно плыла по кругу секундная стрелка. -Привет, Леон. Иностранец отсалютовал ему почти полной бутылкой пива. -Птица все еще сидит, - констатировал Анджело. -Пусть сидит, я гордый. Она улетит. -Не улетит. Она же божья посланница. -Вот так всегда, бог поманит пальчиком - и все побежали. Ни черта, этого не будет. -Ну как знаешь, но все же пусти ее. Кошки съедят, жалко. Ночью окна соседней комнаты снова открывались, а утром металлический прут сушилки был пуст. Анджело успокоился. А через три дня в проеме узкой безымянной улочки, убегающей от площади Пуэрто-дель-Соль к окраинам городка, появился высокий темный силуэт. Лицо незнакомца, чуть вытянутое, с тонко очерченным ярким ртом и бледными скулами, было неуловимой гранью между прекрасным и пугающим. Экзотикой, давно, а может быть, и никогда не заглядывавшей в этот квартал. Он шел по мощенной булыжником мостовой, словно это была абсолютно ровная поверхность. Американец, развалившийся на террасе с очередной вечерней бутылкой пива, застыл. В тоже мгновение, казалось, застыло все - сеньора, снимающая высохшее белье на третьем этаже, велосипедист, поправляющий слетевшую цепь, и даже дон Хуан за своим пасьянсом. Анджело застыл с жужжащей электрической бритвой перед открытым окном. Экзотичный незнакомец все плыл и плыл сквозь застывший стеклянный воздух. С третьего этажа на тротуар медленно планировала выроненная наволочка, как перо ангела, плавно и тихо. Американец не поменял расслабленной позы, но два голубых камня-глаза замерли на его сосредоточенном лице, не моргая, не отпуская незнакомца, словно приваренные к нему насмерть. Под загорелой кожей рук судорожно перекатывались мускулы, забытая бутылка грозила треснуть от силы, с которой ее сжимали. Незнакомец поравнялся с террасой. И шагнул дальше. Прошел мимо, только опустил глаза и, казалось, что пошатнулся от набежавшего с моря легкого бриза. Из соседней квартиры раздался звук хлопающих крыльев. Со стола дона Хуана соскользнула карта. Анджело выключил бритву. Белая ткань, наконец, коснулась камней тротуара. Американец встал и выкрикнул вслед тихо удаляющемуся незнакомцу какой-то слог, напоминающий звук разбившегося бокала.