Под кожу

Кэролайн направлялась в палату к Уэйну Стокеру с достаточно спокойным настроем по отношению к диагнозу и операции, которую, скорее всего, Клаус доверит старшему ординатору, так как ничего опасного, если, конечно, не возникнут осложнения во время вскрытия, не ожидалось. Только вот поцелуй, который она разделила с Клаусом, заставлял её чуть ли не бежать, чтобы как-то успокоить гормоны в её крови. Им правда пора перестать делиться такими спонтанными сладкими поцелуями. Это не кончится хорошо для её слабого женского сердца. Проблема была только в том, что больше всего на свете её сердце как раз и хотело таких вот поцелуев. С Клаусом. Так, пожалуй, ей для начала надо попасть в туалетную комнату, чтобы немного прийти в себя. Повернув направо и ещё раз направо, Кэролайн постаралась войти в туалетную комнату спокойным размеренным шагом на всякий случай, но увидев, что возле раковин никого нет, просто подлетела к ним, схватившись за край, и тихо заскулила. Нет, ей точно надо заняться чем-то, найти какое-то хобби. Невозможно же так жить! Первая мысль утром о Клаусе, перед сном тоже о нём. Что говорить о том, какие кульбиты делает её сердце, когда она замечает его взгляд на себе, и то, как он потом улыбается ей. То мягко, будто ребенок, который хочет скрыть шалость, то как волк, раздевая её взглядом так, что она и правда оглядывается на себя, проверяя наличие одежды. Делая длинный вдох, Кэролайн кажется, что её сейчас стошнит, с такой силой её обуревают эмоции. Она даже не замечает звук распахнувшейся дверцы, пока приблизившаяся Женевьева не заставляет её дернуться. — А я давно говорила, что тебе пора начать принимать успокоительные, — усмехается она, подставляя руки под воду. — Что ты забыла в этом отделении? — злится Кэролайн и, кидая на рыжую злостный взгляд, возвращается к своему отражению в зеркале. Смотря на свои распатланные волосы, ей сразу вспоминается ощущение руки Клауса на её макушке. — В вашем отделении есть беременные девушки, если ты вдруг не в курсе, — пожимает плечами Деверо. — Я рада, что ты помнишь о своих пациентках, — огрызается Кэролайн, вдруг даже радуясь встрече. Есть куда выплеснуть часть эмоций. — А-то чаще всего тебя можно встретить только пытающуюся подлизаться к начальству. — К Клаусу ты имеешь в виду, да? — снисходительно улыбается Жененьева, выводя Кэролайн из себя ещё больше. — Я не права? — Ты мне скажи. Это ты сейчас стоишь перед зеркалом в туалете, явно пытаясь успокоить учащенный пульс и привести себя в порядок. Могу, кстати, дать гигиеническую помаду с ментолом, твоим губам явно нужно что-то охлаждающее, — отмечает с насмешкой Женевьева, вытирая руки бумажным полотенцем. — Кэролайн, ты можешь думать обо мне всё, что угодно, но я не тупая. И уважаю себя достаточно, чтобы не бегать за мужчиной, который явно влюблён в другую. Ты вряд ли с этим знакома, иначе бы не притворялась, что тебе плевать на Майклсона, но понимать, что трахают сейчас тебя, а думают о совсем другой, не самое приятное, что может быть в жизни. Моей уж точно. — Это… — Молчи, Форбс. Мне плевать, честно, на тебя. Просто сначала ваша драма была забавной, а теперь уже грустно наблюдать за тем, как два взрослых человека могут быть настолько слепыми за пределами операционной. Мне жаль вас, правда. Последние слова Женевьева произносит уже держась за ручку двери и не давая Кэролайн возможности что-то сказать, уходит, оставляя её на грани истерики, с покрасневшими от напряжения пальцами, которыми она впилась в край раковины. Глубокий вздох никак не спасает Кэролайн от слёз, покатившихся по щекам, и громких всхлипов, которые она пытается всеми силами удержать в себе, отчего жалость только накатывает на неё с новой силой. У них всё действительно так плохо? Кэролайн резко качает головой. Ей надо сначала к пациентам, а потом она позволит жалости к самой себе сожрать её изнутри. Поднимая голову к зеркалу и поправляя халат, Кэролайн чувствует, как внутри словно всё замерло, навык, приобретенный благодаря профессии. Стирая бумажным полотенцем дорожки от слёз вместе с тушью, она проводит несколько раз пальцами по волосам, довольствуясь в принципе общим видом. И кивая себе в последний раз, Кэролайн выходит из туалета, направляясь снова в палату. В конце концов, она сможет со всем справиться. А как иначе? *** — Здравствуйте, Уэйн. Меня зовут Кэролайн Форбс, я ваш врач, — произносит Кэролайн с выверенной с годами профессионально улыбкой, отмечая краем взгляда Кифа, сидящего на стуле рядом с кроватью друга. — Ваши снимки у меня на руках и если вы не против, то я бы хотела сейчас поговорить о вашем диагнозе. Хочу сразу сказать, что ничего страшного в этом нет. — Хорошо, да, я готов, — кивая головой, отвечает Уэйн, и Кэролайн только сейчас замечает то, насколько он бледен, почти сливаясь со своим серым джемпером. Не будь у неё небольшой истерики несколько минут назад, то она бы может и потратила несколько лишних минут, чтобы его успокоить. — На снимках видно образование около 5 сантиметров в левой лобной доли. Это менингиома, доброкачественное образование. Удаляется оно только хирургическим вмешательством. Процесс удаления прост, но вы должны понимать все риски при согласии на операцию. — Что будет после операции? — спрашивает Уэйн, заламывая пальцы рук, но при этом смотря на Кэролайн серьёзными глазами, с тщательно скрываемым страхом. — При успешной операции, без осложнений, опухоль удаляется полностью, повторное образование практически равно нулю. Все проблемы с памятью, речью, головными болями должны будут пройти в течение месяца, если, конечно, опухоль их единственная причина. Но из того анамеза, что у меня есть, и анализов, других причин я и не вижу. — Каков риск осложнений? — спрашивает Киф, заставляя Кэролайн на мгновение перевести взгляд на него. — Во-первых всё зависит от того, насколько сильно менингиома прикреплена к мозгу, если она приросла, то мозг может оказаться повреждён. Если это так, то правая половина вашего тела, — смотря на Уэйна, говорит Кэролайн, — будет парализована. — Почему правая? — Каждое из полушарий отвечает за противоположную часть тела. Также есть риски кровоизлияния во время операции или после. К сожалению, это наиболее частая причина летальных исходов в нейрохирургии, — смотря прямо в глаза мужчине, отвечает Кэролайн. В первое время практики ей всегда казалось странным, что вместо того, чтобы успокаивать пациента, нейрохирурги рассказывают о тех ужасных вещах, которые могут случиться. Но со временем она поняла, что так даже легче. Злая правда жизни, но… Она будто бы перекладывала какую-то часть ответственности на пациента. Она сделает всё возможное в операционной и даже постарается сделать невозможное, но всё в любом случае не будет зависеть от неё одной. — А что будет, если её не делать? — интересуется Уэйн, и Кэролайн даёт себе секундную передышку, чтобы ответить, задумываясь перед этим. Почти каждый пациент задаёт этот вопрос, но ответ не всегда так однозначен. Есть случаи, когда операции и правда лучше избежать. Но не этот. — Ничего хорошего. Менингиома будет расти, ваше состояние ухудшится, а в последствие нестерпимые головные боли. Вы молоды, в вашем случае… Лучше пойти на риски, которые несёт операция, чем отказаться от неё вовсе. Переводя взгляд с Уэйна на Кифа, Кэролайн слегка кивает себе, понимая, что вопросов у них больше нет. Не тех, во всяком случае, на которые она точно знает ответ. Давая пару минут, чтобы перевести им всем дыхание, Кэролайн продолжает: — Вам необязательно решать сегодня, вы можете поехать домой, а завтра вернуться с ответом. Хорошо? — Хорошо, — почти беззвучно кивает Уэйн, переглядываясь с Кифом. — Ещё будут вопросы? — спрашивает Кэролайн и, получай отрицательный ответ, даёт ещё несколько указаний перед уходом. На языке так и крутиться сказать, что если что, то Уэйн может позвонить ей или написать, спросив номер у Кифа, но почему-то думать сейчас о том, что она была с ним на свидании неловко. Поэтому она просто прощается с ними и выходит из приемной, немного коря себя за то, что была холодна. Но эмоциональный запас на сегодня был истощен, остаётся надеяться, что Уэйн всё же согласится на операцию. Кто там дальше по списку? *** — Аневризма, Тина Хаммер, операция назначена на завтра, первой. Кого назначить ассистентом в операционную? — интересуется миссис Дэнсон, пока Кэролайн задумчиво смотрит на табло перед ней, пожимая плечами. — Бад или Картер. Узнай, может кто-то заинтересован в операции больше других. Кстати, ты не видела Бонни? Я хочу, чтобы она прооперировала менингиому, если, конечно, пациент согласится на операцию. — Я передам ей, — отметив на стикере, говорит Дэнсон, и Кэролайн кивает. Они были частной клиникой, поэтому ординаторов и стажеров у них было не так много, как в государственной больнице. В целом, двух нейрохирургов вполне бы хватало, чтобы проводить все операции. Не все могли себе позволить частную медицинскую страховку. Но Элайджа действительно любил выискивать молодые таланты среди лучших учеников медицинских университетов и младших ординаторов. В конце концов, семейное предприятие семьи Майклсон разрасталось с каждым годом всё больше и больше. Отправлять проверенных людей в новые клиники было намного легче, чем искать хороших докторов на месте. Так и она оказалась когда-то в Нью-Йорке. — Также звонила секретарь Люсьена Касл, попросила, — на этом слове миссис Дэнсон многозначительно посмотрела на Кэролайн, которая закатила глаза только от одного этого имени, понимая намёк медсестры, — записать его на завтра в 20.00. Именно к вам. Он хочет обновить лечение. — Серьёзно? Это конец рабочего дня. У меня завтра не дежурство! — едва сдерживая раздражение, шипит Кэролайн. — И я нейрохирург, а ему нужен невролог! — Вы же знаете, что я не могла отказать, — тоже не нервах произносит миссис Дэнсон. — Поговорите с доктором Майклсоном, они же вроде друзья. — Угу, — вздыхает Кэролайн. Если бы она ещё могла бы прямо сейчас смотреть на Клауса. С одной стороны, если подумать о том, сколько таких поцелуев они с Клаусом разделили, то она уже должна или привыкнуть к ним или же перестать отвечать на них и вообще попадать в ситуации, когда Майклсон ближе к ней, чем через операционный стол. Но с другой, разве она сама не хочет этих поцелуев? Она встретилась сегодня лицом к лицу с парнем, мысль о свидании, с которым ещё вчера её будоражила. Но сегодня… Единственное, что она испытывала так это неловкость. Будто бы она его обманула. И себя заодно. И это было действительно глупо, потому что если она позволит себе отодвинуть все свои страхи и опасения и спросить саму себя начистоту, то да, она хотела быть с Клаусом. Она хотела этих поцелуев. Потому что за последнее время по-настоящему счастливой она себя ощущала сидя вчера на своей кухне вместе с ним. Но что делать с этим осознанием она не знала. В который раз.