Что нужно для Его улыбки?

«Здравствуйте, профессор. Я не знаю как быть. Мне многое хотелось бы Вам сказать, за многое извиниться. Вы были правы во всем, что говорили обо мне. Я действительно глуп и упрям, а еще безрассуден и нелеп. Сейчас, когда я знаю всю правду и все еще осмеливаюсь дышать, сидя на ступенях Хогвартса, я чувствую, что будто слеплен из кусков. Как будто я — это вовсе не я, а какая-то… кукла, которую все время дергали за ниточки. Вы ведь всегда пытались мне это показать, Вы действительно хотели, чтобы я сорвался с этого крючка, перестал слепо всем верить и начал думать своей головой. Я не знаю, делали Вы это из-за мамы, или из-за того, что Вам было… жаль меня? Да, наверное, это слово больше всего подойдет, чтобы охарактеризовать Ваше отношение ко мне за все эти годы. Почему-то, я ни на секунду не верю, что Вы меня ненавидели — вы слишком часто спасали мою шкуру. Нет, я понимаю, что это для всеобщего блага, из-за пророчества, в котором было сказано, что именно я должен был убить Волдеморта. Я был слеп. Вы направляли меня, учили тому, что жизнь — это не „Сладкое Королевство“, она полна боли и страданий. А я, дурак, верил, что Дурсли — это самое страшное, что могло случиться со мной. Я бы хотел подойти к Вам теперь, поговорить, спросить совета, но, увы, это невозможно. Несмотря на то, что вы это никогда не прочтете, я слишком долго думаю о том, что стоит написать, и с моего пера на пергамент капают кляксы. Мне одиноко. Без Вас сейчас мне очень одиноко. Хогвартс без Вас — не Хогвартс. Он не перестал быть волшебным, не перестал быть мне домом, но… Теперь в нем почему-то пусто, холодно. Я чувствую, что он скучает по Вам. Наверное, ему, так же как и мне, не хватает Ваших летящих, почти бесшумных шагов. Я бы все отдал, еще раз бы прожил все эти ужасы, чтобы вернуть Вас. Уверен, Вы сейчас подошли бы ко мне сзади — как всегда, неожиданно — и сказали: „Мистер Поттер, чем это вы занимаетесь тут в столь неурочный час?“. Я, как всегда, не смог бы внятно Вам ответить, а Вы бы отпустили какую-нибудь гадость о моих умственных способностях, сняли бы с меня кучу баллов и отправили в гостиную факультета. Этого мне тоже очень не хватает. Я не знаю, почему, но мне хотелось бы поговорить сейчас именно с Вами. Или просто посидеть рядом, в тишине. Наверное, нам обоим это бы больше подошло, не находите? Никогда не понимал Вас, но думаю, хоть тут я не прогадал со своим желанием. Хорошо было бы, если бы оно совпало с Вашим. Но все это невозможно. Вы ушли, и теперь мне некого благодарить, не у кого просить прощения, не к кому обратиться за помощью. Я задаюсь вопросом — как мог быть так слеп в отношении Вас? И почему я не слушал Дамблдора, когда он говорил о Вас хорошее? Он ведь часто повторял мне, что Вы не такой, каким кажетесь. Теперь я понял, насколько я дурак. И если бы Вы сейчас стояли за моей спиной и говорили бы мне о моих умственных способностях или же их отсутствии, я бы подписался под каждым Вашим словом. Лишь в одном вы ошибались. Только в одном. Я не похож на отца. И теперь не хочу быть на него похожим даже самую малость. К сожалению, внешности мне не исправить, но я могу поменяться изнутри. И я это сделаю, профессор, сэр. Я обещаю Вам — хоть Вам, понятное дело, это вовсе ни к чему. Не знаю, будете ли Вы наблюдать за мной, интересен ли я Вам еще, но я… стану лучше. Ради памяти о Вас, ради себя. Я надеюсь, Вы будете мной гордиться, профессор Снейп. Прощайте… Гарри Поттер». Встав с холодных каменных ступеней, Гарри повернул голову, глядя на восходящее из-за горизонта солнце. Оно несло новый день, новую жизнь, новые чувства. Но внутри у молодого мужчины было лишь смятение. Он не чувствовал себя ни живым, ни мертвым. Ни крошки радости не нашлось бы сейчас в его душе, будто сотни дементоров одновременно пожирали его, но сопротивляться им не было сил. Гарри пытался убедить себя, что все наладится, что ему помогут, но все равно он ощущал себя одиноким и никому не нужным. После финальной битвы он остался совсем один. К нему потеряли всякий интерес. Даже близкие друзья, которые не оставляли его в самые сложные минуты, куда-то ушли. Их не было рядом, они не понимали, какую боль сейчас испытывает их друг. Скорбь, обида, непонимание, слепая ярость и… смирение. Смирение с тем, чего уже не изменить и никак не исправить. Смирение с тем, что он действительно был самым настоящим слепым глупцом, думающим только о себе. Подняв руку, Гарри отпустил лист пергамента, на котором было написано послание тому, кто уже никогда его не прочтет. Ветер подхватил лист, исписанный неаккуратным почерком и заляпанный кляксами, и понес куда-то вдаль, только одному ему известными путями. Но полет этого письма был не долгим. Полупрозрачные пальцы подхватили пергамент и сжали, чтобы не унес ветер. Письмо было прочитано внимательно, а на губах читающего впервые за очень долгие годы появилась улыбка. Настоящая, еле заметная, но слишком живая, чтобы принадлежать простому призраку. — Поттер… Даже там, где, казалось бы, уже не может быть надежды, иногда случаются чудеса.