***
В последующие месяцы он из кожи вон лез, чтобы досадить Блейку, доказать, что он лучший тренер. Адам не упускал возможности подколоть «эту двухметровую гориллу», но видел, что того, скорей, забавляют его попытки. Блейк всегда отвечал ему добродушно и просто. Левин стал замечать, что во время выступлений смотрит не на участников, а следит за реакцией Шелтона. Ему безумно нравилось смотреть, как Блейк закрывает глаза и потирает подбородок, внимательно слушая, не фальшивят ли его подопечные. Когда же Шелтон смотрел на участников своей команды, его глаза сияли – он был доволен и горд ими. Как же Левину хотелось, чтобы тот хотя бы разок так глянул в его сторону. И когда Адам, наконец-то поймал взгляд Блейка на себе, его будто долбануло сильнейшим разрядом электрошокера. Победа в первом сезоне Голоса оказалась за ним. Куча сил была потрачена не в пустую. Шоу продлили на второй, чему солист Марун несказанно обрадовался. Он понял, что привязался к этому огромному, простому и немного чудаковатому великану – Блейку Шелтону. Время на Голосе летело стремительно. Они уже вовсю заигрывали с Шелтоном, постоянно перекидываясь взглядами и вступая в перепалки. После очередной такой Левин двинулся к нему, чтобы дать примирительные «пять». Сперва он нахально издевался над певцом, то подводя ладонь, то резко отдёргивая. Ему нравилось приводить Блейка в замешательство. Но, вдруг, Адам понял, что хочет обнять его. И буквально свалился к Шелтону в кресло. Какого же было его удивление, когда тот крепко обнял его и прижал к себе. Левин быстро состроил гримасу и совсем по-детски пропищал «Отпусти». Но его тело явно было против. На мгновение прижавшись щекой к плечу Блейка, он тут же отстранился, стараясь выглядеть недовольным. «Он не твой тип» пошутила Шакира. Блейк натужно рассмеялся, а Левин мог думать лишь об одном. Кажется, сегодня его хотел поцеловать Блейк Шелтон. Его губы были так рядом... совсем близко.***
А потом Блейк спел его песню. Со своими участниками, на одном из полу-финалов. Его голос настолько подошёл ей, что Левин просто обалдел. Починю всё, что сломано. Излечу твои крылья, что ранены. Лишь хочу убедиться, в порядке ты. Скользят пальцы по бёдрам твоим. Я исследую каждый дюйм тебя, знаю, чего хочешь ты от меня. Больше всего Адам надеялся, что операторы не засняли, как он минуты на две залип на Блейке, смотря на него восторженно-влюблёнными глазами. Вокалист знал, что не сможет быть с ним. Ему нельзя. Публичный имидж и все дела. Но как же ему хотелось вскочить, рвануть на сцену и прямо там обнять здоровяка. Как давно он мечтал запустить пальцы в его кудрявые волосы, коснуться любимых ямочек на щеках. Блейк стал для него кем-то большим, чем просто друг. Шелтон знал, как рассмешить его. Терпел все его выходки, даже в интервью перед камерами. Никогда не злился. А однажды при всех сказал, что восхищён его внутренним миром. И стал всё чаще и чаще обнимать. Левин, разумеется, делал недовольное лицо и морщился, хотя внутри он сгорал от переполнявших эмоций. Музыкант не хотел, чтобы Блейк его отпускал. – Я люблю тебя, Адам. – это прозвучало столь неожиданно, что на долю секунды Левин растерялся. Но затем, спохватившись, парировал. – Я тоже люблю тебя. Но не в том смысле. – Не могу ответить тем же. – отбил его выпад Шелтон, кинув на него загадочный взгляд. Зал взорвался смехом. А солист Марун отчаянно желал, чтобы это оказалось правдой. Однако, разговор происходил прямо посреди слепых прослушиваний – не совсем подходящего времени для выяснения отношений. Вне камер они были лишь друзьями. Они были друзьями в кругу знакомых и наедине. Просто друзьями. Адам пообещал себе, что не допустит большего. Но это признание выбило его из колеи. Он не раз говорил в интервью, что Блейк невероятный человек, один из его лучших друзей, которым он очень дорожит. Но никогда не слышал, чтобы Блейк говорил нечто подобное. И потом, кантри был женат. Счастливый удачный брак. Чего ещё можно желать? Но это признание... В тот вечер Левин быстрее всех ретировался с вечеринки в честь начала сезона. Ему надоело избегать пристальных взглядов Шелтона, нацеленных на него.***
Сперва он просто нарезал круги по Л.А, а после отправился в бар, где принялся неистово вливать в себе алкоголь и скоро был, как говорится, в щи. Туго соображая, что делает, он набрал номер Шелтона. – Ты просто говнюк, – выплюнул Левин в трубку, едва услышав знакомый голос. – И тебе доброй ночи, Адам. – Шелтона явно развеселил поздний звонок друга. – Сразу к делу, где ты? – Что? – растерялся музыкант. – Могу предположить, что судя по голосу и звукам, которые я слышу, ты в клубе и едва стоишь на ногах. Диктуй адрес, я заберу тебя. – Да пошёл ты! – с ненавистью крикнул Адам, распугав стайку девушек, уже давно с интересом наблюдавших за ним . – Слышишь? Пошёл ты. Он бросил трубку и продолжил поглощать алкоголь. Однако, организм был точно против, поэтому не минуло и трёх рюмок, как он почувствовал подступающую тошноту. Не в его состоянии было искать туалет, поэтому он рванул из клуба наружу. Едва он минул охрану, как его вывернуло наизнанку. Когда музыкант наконец-то смог разогнуться, его жутко шатало, перед глазами всё плыло, а голова просто разлеталась от боли. – О, Боже, Адам! – взволнованный голос прозвучал совсем рядом. Секунда, и сильные руки подхватили солиста и куда-то понесли. – Ты... что ты... – на большее мозг Левина был сейчас не способен. Ещё мгновение, и он вырубился.***
С утра Адам проснулся с диким похмельем в незнакомой комнате. Прямо напротив кровати, на которой он развалился, в кресле с ноутбуком на коленях сидел Блейк. – С добрым утром, – усмехнулся тот. – Ты спал, как младенец. – Не валяй дурака, – смутился Левин. – Где я? – Подключи дедукцию, Шерлок. – Издеваешься? – слабо улыбнулся Адам, но улыбка тут же сошла с его лица. Голова гудела так сильно, что он с трудом концентрировался на голосе Блейка. Ему хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Только не видеть этих добрых глаз, что смотрят на него с сочувствием, которого он не заслуживает. – А где... – По коридору прямо, первая дверь налево. – перебил его Блейк. Когда через полчаса Адам возвращался в комнату, в дверях он буквально влетел в Блейка, но тот не оттолкнул его. Напротив. Захлопнул за ним дверь и буквально впечатал в неё Левина. – Зачем? – Что зачем? – сделал непонимающий вид Адам. – Какой же ты идиот, – пробормотал Блейк, прикрывая глаза. – Я же пошутил, а ты? Пошёл топить горе утраченной дружбы в алкоголе? Левин с шумом выдохнул. «Идиот у нас ты, Блейк.» мелькнуло в его голове. Как же Адаму хотелось сказать, что Блейк сводит его с ума. Что он влюблён в него уже два года. Всегда, когда он подходил к его креслу, чтобы постоять, оперевшись на широкое плечо Шелтона, или сесть к нему на колени, или обнять друга, он хотел, чтобы время замерло. Как-то раз, он взял руку Блейка в свою и прижал к сердцу, борясь с желанием коснуться её губами. Да, он часто бывал холоден и отстранялся, когда Блейк чмокал его в щёку. Лишь от того, что давно хотел большего. Адам вкладывал всего себя в их объятия, растворяясь в них. Боже, неужели он такой хороший актёр? Почему Блейк не видит, что он чувствует на самом деле? «Хотя нет, идиот и ты, Левин» думал Адам. «Это ты решил держать дистанцию. Не рассчитывал, что сделаешь это настолько убедительно? Ты – трус. Просто трус, который не может признаться в своих чувствах. Боишься отказа? Или того, что за ним последует? Боишься потерять лучшего друга?» Адам невольно опустил глаза на губы Блейка. Его разум помутнел, когда любимый человек оказался совсем рядом. Сейчас нет никаких преград. Блейк его и только его. Он чувствует исходящее от него тепло. – Прости, – прошептал Левин, и обхватив ладонями лицо Блейка, накрыл его губы своими. Он был готов ко всему. Что Блейк оттолкнёт его, урезонит, поставит на место. Но тот ответил на поцелуй, обхватывая Адама за талию и притягивая к себе, не желая, чтобы между ними оставался хотя бы сантиметр свободного пространства. У Левина окончательно снесло крышу. Желанные губы наконец-то принадлежит ему. Адам запустил руки в густые волосы Блейка, перебирая их, пропуская сквозь пальцы. Музыкант дрожал всем телом от прикосновений Шелтона. Его обжигало горячим дыханием. Адаму казалось, он задыхается, кислорода катастрофически не хватало, мысли хаотично метались внутри черепа, а рассудок покидал его, уступая место бескрайнему безумию. Адам почувствовал, что ожил тем утром. Проснулся после долгого кошмара.***
– Я люблю тебя, Блейк. Теперь на шоу эти слова звучали совершенно по-другому. Но лишь для них двоих. Адам был готов отдать всё, лишь бы вернуться в то время. И остаться там навсегда. Он был нужен Блейку. Тот перестал скрывать свои чувства, и Адам понял, кто по-настоящему умело владел собой. Теперь Блейк касался его постоянно, его не волновали ни камера, ни журналисты, ни участники Голоса, ни другие тренера. Как-то раз, он совершенно беззастенчиво принялся водить по бедру Левина во время интервью небезызвестному изданию. «Не трогай!!!» резко вскинулся солист, и не только потому, что каминг-аут никак не входил в его планы. Он осознавал, как сильно прикосновения Блейка выводят его из равновесия и возбуждают. Музыкант мгновенно переставал владеть собой и начинал вести себя, как маленький податливый ребёнок, которому дали желанную конфету. Работа над новым альбомом Марун 5 шла полным ходом, каждую песню Адам писал только для него. Для человека, которого он любил. Для Блейка Шелтона.***
Настоящей любовью ты назовёшь ту, ради которой пойдёшь на бóльшие жертвы. Ту, которую больше всего будешь бояться потерять и сильнее всего постараешься сберечь. Она наполнит твою жизнь смыслом, сделает тебя счастливым. Но когда тот, кого ты любишь, уйдёт, счастье исчезнет и останется лишь боль. Ты по-прежнему будешь любить. Но теперь, эта любовь будет уничтожать тебя.***
Адам проклинал день, когда Блейк покачал головой, едва он потянулся поцеловать его, поймал запястье музыканта и крепко сжал. – Адам... – Что-то не так? – внутри у Левина всё сжалось, сердце застучало быстрее. – Я не могу... боже, прости меня. Но я не могу больше врать Миранде. Она любит меня. Она верит мне. Я должен быть с ней. Только с ней. На несколько секунд повисла гробовая тишина. Адам чувствовал, как его мир распадается на куски, на уродливые куски. Это больше не мир – это просто битое стекло. Он медленно опустился на колени перед Блейком. – Умоляю... – шёпот сорвался с пересохших губ. – Блейк... умоляю, нет. Я не смогу... не смогу без тебя. – Адам, что ты делаешь? Поднимайся! Но Левин отрицательно покачал головой. Он попытался взять руку Блейка, но тот, тяжело вздохнув, оттолкнул его и отошёл. – Прости меня. – Я люблю тебя. – тихо сказал Адам, закрывая глаза. Его пальцы слегка дёргала дрожь, ему хотелось наброситься на Блейка, ударить его, причинить как можно больше боли. Но больно сегодня, похоже, будет только ему. Он услышал, как хлопнула дверь гримёрки. Тотчас все силы разом покинули его. Обессиленно рухнув на пол, музыкант истерично рассмеялся. Его смех был надрывистым и безумным, вскоре превратившись в глухие рыдания. Именно в таком состоянии его обнаружила Кристина, которую он не на шутку испугал. Адам был благодарен судьбе за то, что столь жалким его увидела она, а не Фарелл или кто-нибудь из съёмочной группы или гримёров. Без лишних слов, блондинка утащила Левина в бар, где он напился ещё больше, чем в тот раз, когда впервые услышал признание Блейка.***
С тех пор начался период бесконечных баров, клубов и вечеринок. Адам почти не помнил свой последний месяц, не было ни дня, чтобы музыкант не напивался до потери памяти. Однажды, прилично набравшись, он даже ввязался в драку, где специально поддался, позволяя избивать себя. Левин надеялся, что физическая боль хоть на время приглушит то, что творилось у него в душе. Но, нет, стало только хуже. Неделю он провалялся дома, не вставая с кровати. Вытащить его удалось лишь благодаря недюжинным усилиям Кристины и Фарелла, которые целое утро пытались отобрать у него одеяло и запихнуть в душ. Адам понимал, что ведёт себя, как капризный ребёнок, у которого отняли любимую игрушку, но ничего с собой поделать не мог. – Эй, красавчик, осторожнее! – раздался возмущённый голос. Адам понял, что выходя из очередного клуба далеко за полночь, чуть не сбил с ног какую-то девушку. – Адам??? Левин попытался сфокусировать взгляд на обладательнице голоса, и кажется, узнал её. – Бехати? – Да неужели, всё-таки признал. – язвительно отозвалась та. – Я уж думала, что не стою внимания самого Адама Левина. – Прости, – буркнул музыкант. – Я немного выпил. – Значит, вылакать всё, что есть в баре, теперь называется немного? – прищурилась Бехати. – Пошли, отвезу тебя домой. – Но... – Не пытайся строить из себя недотрогу, Левин. – перебила его Принслу. – Поехали. Адам вовсе не планировал возобновлять отношения с бывшей девушкой, которую сам же и бросил, но алкоголь и отчаяние сделали своё дело. Утром они проснулись вместе. – Не поделишься со мной, что заставило Адама Левина дойти до такого? – усмехнулась Принслу, неторопливо одеваясь. – Если скажу, что любовь, поверишь? – лениво проворчал мужчина. Бехати выронила джинсы, которые собиралась натянуть. – Неужто кто-то бросил самого сексуального мужчину планеты? Адрес не подкинешь? Не пожалею денег на цветы. Адам лишь презрительно фыркнул. В тот момент он хотел, что Принслу скорее убралась из его дома. Совершенно не подозревая, что тем же вечером сам позвонит ей. А через полгода на шоу у Эллен будет отвечать на вопрос о неожиданной свадьбе с фотомоделью из Victoria's Secrets.***
К слову, Блейк, который в это время сидел вплотную к нему, отреагировал так, что Левину снова захотелось побить его. Он искренне улыбался и аплодировал с залом, Эллен, Фареллом и Гвен. Он вёл себя так, будто ничего не произошло, будто Адаму не пришлось пережить худшее лето в его жизни. Словно ничего. Никогда. Не было. Плюс ко всему, на новом сезоне Голоса вовсю заигрывал с Гвен, заваливая её комплиментами, то и дело загадочно улыбаясь ей и в открытую флиртуя. Сказать, что это бесило Адама, ничего не сказать. Музыкант перебивал их, встревая в разговоры, старался не упускать их из виду и не оставлять наедине. Апогеем стал его язвительный смех, когда Блейк восторженно отозвался о работе Гвен во время слепых прослушиваний. Левин мысленно испепелил их обоих и попытался придать лицу равнодушное выражение. Адам не мог понять, за что? Почему Шелтон просто вычеркнул его из своей жизни, по-прежнему играя его друга перед довольной публикой? Он не был уверен, старание ли это причинить ему боль. Шелтон никогда не хотел ранить его. Он лишь принял верное решение. «А как бы ты хотел, чтобы он поступил?» то и дело спрашивал себя музыкант. «Развёлся с ней? Ушёл от женщины, которая была его опорой, поддержкой и надёжным плечом в течении стольких лет? Из-за чего? Мимолётного увлечения? Ты не достоин, чтобы ради тебя решались на подобное.» Впервые, Адам с трудом исполнял песни из нового альбома. Всегда сложно слушать музыку, которая ассоциируется с тем, кто разбил тебе сердце. Не просто из раза в раз слышать, но и произносить слова, посвященные ему, постоянно возвращаясь к воспоминаниям и утопая в них, в десять раз труднее. Каждая нота, каждый аккорд, каждая фраза находит болезненный отклик в сердце.***
Я люблю тебя за то, что ты никогда не пытался изменить меня. Ты принял меня. В первую очередь другом, которому можно довериться. Кому без стеснения и стыда можно рассказать обо всём: что тревожит, воодушевляет, беспокоит, пугает. Я люблю тебя, потому что наши взгляды абсолютно противоположны, но именно это держит нас вместе. Нам интересно слушать друг друга. У нас есть возможность увидеть мир другими глазами. В тебе есть то, чего во мне никогда не было. Ты дополняешь меня. И я люблю тебя. Просто люблю. Давно перестал искать ответ на вопрос, почему. Это бессмысленно. В тебе есть то, к чему я всегда буду стремиться, хоть и никогда не достигну.***
Жуткий туман буквально лишил водителей зрения в то утро. Не помогали даже противотуманные фары. Адам сам не понял, как, превысив скорость, слетел в кювет. Машина перевернулась и осталась лежать на земле крышей вниз. Адам не отключился, хоть и довольно сильно ударился макушкой о потолок. Из последних сил цепляться за уплывающее сознание ему помогала мысль о том, что топливом у его машины служит бензин, и если он отрубится, смерть неминуема. Музыкант упёрся ногами в лобовое стекло, правой рукой ухватился за потолок, а левой отстегнул ремень, который тут же перестал удерживать его. Не совладев со своим весом, Адам рухнул на крышу. Голова закружилась с новой силой. Но Левин помнил, терять сознание – не вариант. Дверь, конечно же, не открывалась. Все окна, несмотря на то, что авто не хило приложило о землю и перевернуло, тоже были целы. На мгновение, музыкант растерялся, но мозг, отчаянно не желавший смерти своему обладателю, подкинул неплохую идею. Адам вытащил ключ из зажигания и со всей силы ударил его острием в правый угол бокового окна. Не с первой попытки, но ему всё-таки удалось разбить стекло и выбраться наружу. Ноги не желали слушаться, но, хоть и спотыкаясь, он постарался как можно быстрее убраться подальше от машины. Не прошло и полминуты, Левин услышал взрыв у себя за спиной, его обдало жаром, и солист повалился ничком без сознания.***
Очнулся Адам уже в больнице. Открыв глаза, несколько минут он видел лишь плывущие очертания больничной палаты. Когда перед ним наконец всё обрело чёткую форму, он приподнялся на кровати, отчего сразу же болезненно прострелило в боку. Охнув, Левин свалился обратно. Решив больше не предпринимать попыток подняться, он повернул голову влево. И у музыканта отпала челюсть. В кресле возле окна мирно спал Блейк Шелтон. Очевидно, попытки Левина изменить положение относительно кровати разбудили его. Шелтон шевельнулся, открыл сперва один глаз, затем зажмурился, а после быстро-быстро заморгал. Увидев, что Адам вовсю таращится на него, Блейк вскочил и приблизился к другу. – Ты даже не представляешь, как сильно напугал меня. – тихо сказал он, присев на корточки перед постелью Левина и пытаясь взять того за руку. Но музыкант не позволил ему, отведя её в сторону. – Долго я был без сознания? – холодно поинтересовался он. – Сутки. – на лбу Шелтона пролегла морщинка. – У тебя сломаны два ребра, сотрясение мозга и ... – Что ты здесь делаешь? – резко перебил его Левин, устремив на Блейка недовольный взгляд. – Глупый вопрос, Адам. – устало откликнулся Шелтон. – Я беспокоюсь за тебя. – Да ну? – хмыкнул тот. – По-моему, тебе всё равно, ты ясно дал понять. – Я никогда не говорил, что мне всё равно, Адам. – спокойно поправил его Блейк. – Но сейчас я пойду, ты явно не настроен нормально разговаривать. – Нормально разговаривать? – возмущённо воскликнул Левин. Нотки его голоса достигли критического пика. – Когда мы вообще последний раз нормально разговаривали? Блейк, который успел подняться и почти вплотную подойти к двери, обернулся и замер. – Ты избегаешь меня. – сказал Адам уже спокойнее. Однако, в его голосе читались неприкрытая обида и злоба. – Знаешь, что? Убирайся! Хватит. Проваливай. Но не смей больше никогда называть меня другом. Музыкант снова слишком резко принял полу сидящее положение, на что тело отозвалось сильной колющей болью. Он побледнел и схватился за одеяло, сжимая его в кулаке, будто пытаясь передать часть боли. Шелтон в мгновение ока оказался возле Адама, и присев на краешек его кровати, накрыл побелевшую руку, заставив медленно разжать сомкнутые пальцы и пропустив их сквозь свои. Закрыв глаза, Адам медленно опустился на подушку. Он тяжело дышал, пульсирующая боль всё никак не утихала. Блейк не отпускал его руку, пока дыхание музыканта не выровнялось, и тот не поднял век. – Нет! – Адам попытался удержать его, но Шелтон мягко высвободился. Всё же, Левину удалось перехватить его запястье. – Блейк. Пожалуйста. Не уходи, прошу тебя. Несколько секунд Шелтон колебался, после всё же опустившись обратно и позволив Левину снова сплести их пальцы. – Просто подожди, пока я усну. Ладно? Шелтон молча кивнул в ответ.***
Блейк навещал его каждый день до самой выписки. Когда же Адам покинул больницу, Шелтон постоянно заезжал к нему домой, обязательно привозя другу что-нибудь из того, что тот так любил. – Довольно! – возмутилась однажды Бехати. – Ты его так раскормишь, он в джинсы не влезет. Из спорта у него сейчас только скоростное поглощение еды. Будет самый сексуальный. Только не мужчина, а колобок. – Будет самым лучшим в мире колобком. – рассмеялся Шелтон. А Левин решил, что как только сможет нормально двигаться, обязательно дойдёт. До зала бракосочетаний. Подать на развод. Ну, и до спортзала тоже.***
Спустя полгода на вечеринку по поводу очередного сезона Голоса Адам собирался чуть ли не неделю. Левину хотелось выглядеть как можно более идеально. Не только продемонстрировать опавшие щёки и шикарно сидящий смокинг, но и поразить Блейка, который на целый месяц улетал в Европу по делам. Для Адама, каждый день без Блейка, был пыткой. Это заставляло вокалиста ещё упорней выкладываться в качалке и дольше бегать по утрам, пытаясь забыться. Результат на лицо: он снова заслуживает звания самого сексуального мужчины планеты. Только было одно «но»: если его чары моментально срабатывали на всех людях, то к Блейку нужен был особый подход. Каким же было разочарование Адама, когда Шелтон его даже не сразу заметил. Левину пришлось самому подходить к нему. Сухое рукопожатие от человека, которого он любил всем сердцем. И это всё, что он заслужил за все долгое время в ожидании? Обида душила Адама хуже грудной жабы. Он привык к вниманию, к восторженным возгласам и завороженным взглядам. Левин знал, что остаться равнодушным сейчас невозможно, но этот великан, действительно, не пробиваем. Дома он оказался на удивление быстро. Сейчас солист Maroon жил один, чему был несказанно рад. Бехати на очередном показе на другом конце света. «Осталась бы там навсегда» раздражённо думал Адам. Жена всё больше действовала ему на нервы. Внезапный звонок в дверь застал Левина за стаканом виски. Он уже успел стянуть с себя пиджак и бабочку, и расстегнуть первые пуговицы рубашки. Он даже не понял, что произошло. Блейк ураганом влетел в прихожую, выбил у Адама виски из руки, и прижав к стене, заблокировал тому руки, разведя их в стороны. – Ни слова. – заплетающимся языком пробормотал он и накрыл губы мужчины поцелуем. Жарким, неистовым, требовательным, грубым. Адам мгновенно ответил ему. Он едва мог дышать, по телу тут же прошлась судорога, сердце пустилось в бешеный пляс, да такой, что казалось, оно выпрыгнет из груди, перед этим переломав недавно сросшиеся рёбра. Голова пошла кругом, он слабо соображал, не понимал, что происходит: правда это, или он уже вырубился и спит. «Да нет, слишком реально для сна.» Адам первым разорвал поцелуй. Освободив руки, он схватил Шелтона за верх пиджака, и поменялся с ним местами. Теперь уже он толкнул Блейка к стене, отстранился и медленно принялся расстёгивать оставшиеся пуговицы на рубашке. Всего несколько секунд, и та отправилась в свободный полёт на пол. Расширенные зрачки Шелтона сдали певца с потрохами. Адам не спеша приблизился к нему. – Ты можешь делать со мной всё, что хочешь. – их взгляды пересеклись. – Я разрешаю тебе сделать всё, что ты захочешь. Я прошу тебя. Только вернись ко мне. Левин был готов к этому. Ему было всё равно, сколько боли придётся испытать. Она давно не пугала его. Он думал, что окончательно сошёл с ума и просто хотел, чтобы Блейк был рядом. Пусть использует его. Но будет с ним. – Мне не нужно твоё тело, Адам. – солист Марун опешил. Такой реакции он явно не ожидал. – Тогда зачем ты здесь? Ты же женат. – горько усмехнулся Левин. – Нет. – возразил Блейк, заставив очередной рой мурашек прокатиться по коже Адама. – Нет, уже нет. – повторил Шелтон. – Вчера мы с Мирандой подали на развод. Адам хотел было броситься к нему, но Блейк поднял руку, останавливая музыканта. – Ты эгоист, Адам Левин. Ты избалован, хочешь внимания, хочешь нравиться всем вокруг, вызывать восторг и желание быть с тобой. Думаешь, я хочу быть с тобой? Нет. Но сегодня этим пафосным видом ты разозлил меня. Я решил показать тебе, кто ты на самом деле. Красивый каркас, за которым ничего нет. Картинка без души. Считаешь, все на неё поведутся? Увы. Адам стоял, словно громом поражённый. На долю секунды он, правда, поверил, что наконец-то сможет быть счастлив. Музыкант ощутил острый, не поддающийся контролю, гнев. Левин резко замахнулся и заехал Блейку кулаком в лицо. Шелтон стоял спиной к стене, от удара его приложило о неё головой. Не удержавшись на ногах, Блейк рухнул на пол. Сплюнув кровь, он усмехнулся и посмотрел на Адама. – Вот, кто ты на самом деле. Неуправляемый, самовлюблённый ребёнок. Но музыкант уже и сам осознал, что натворил. Он протянул руку Блейку, но тот с отвращением оттолкнул её. – Блейк... – Адам лихорадочно пытался подобраться слова, но, как назло, ничего нужного в голову не приходило. – Прости. Прости меня, умоляю. Я изменюсь. Я обещаю. Я стану другим. Только скажи, что делать, что мне изменить... Но Шелтон ничего не ответил. Он поднялся, и не удостоив Левина взглядом, вышел из квартиры, оставив позади себя лишь громкий хлопок двери. Адам почувствовал, как ноги подкашиваются, а в ушах появляется странный звон. Он прислонился к стене и медленно сполз вниз.***
Вокалист чувствовал, как его мир, который совсем недавно был разбит и собран по крупицам, вновь разлетается вдребезги. Сознание будто в тумане, а боль медленно поглощала, заставляя крик вырваться наружу. Издав звериный рык, он принялся сносить всё, что попадалось на его пути. Подушки, книги, вазы, часы, картины, какую-то дребедень, которую Бехати притащила недавно, твердя ему о бесценности этой чухни. Дошло до того, что Левин чуть не скинул с голливудских холмов все свои Грэмми. Он не пытался сдержать слёзы. Они струились по его щекам, маленькими бусинками зависая на подбородке и срываясь вниз. Адам то садился, то снова вскакивал. Запускал руки в волосы, сдавливая пальцами голову. Он проклинал всё: Блейка, встречу с ним, себя. Мужчина со всей мочи ударил кулаком о стену. Раз, два, три... Он продолжал бить до тех пор, пока не перестал чувствовать кисть. Струйки крови стекали по руке, капая на пол. Ему было плевать. Сейчас он хотел лишь одного: перестать существовать. Левин не был к этому готов. Слова Блейка жгли хуже раскалённого железа. Хватит. Ему надоело терпеть. Кем мнит себя этот мудак? Кто он, чтобы судить Адама? Он всего добился сам, его успех – его заслуга. Да, Левину постоянно нужно восхищение, но лишь от того, что он его достоин. В конце концов, кто самый желанный и красивый мужчина в этом дурацком мире? Адам испустил слабый стон. Какой в этом смысл, если он не может быть с тем, кому принадлежит его сердце? Левин налил себе виски в разбитый стакан, целых в его доме не осталось. Что, если Блейк прав? Может, он именно такой? Зацикленный на себе, самоуверенный, надменный? Неужели он стал забывать, что когда-то был всего-то никому неизвестным молодым исполнителем? Мысли метались в голове у Адама быстрее пуль. Блейк не мог... даже если Шелтон, правда, считал так, как сказал, он бы никогда не стал говорить это Адаму в столь грубой форме. Что же изменилось за прошедший месяц? Блейк подал на развод с Мирандой, ворвался к нему в дом, поцеловал его. Он целовал Левина так, словно делал это в последний раз. Шелтон видел, в каком состоянии Адам. Но не использовал его, хотя мог, брюнет бы не стал сопротивляться. Весь вечер кантри был молчалив и сдержан, музыкант ни разу не слышал его хриплый грудной смех. До Адама начинал доходить истинный смысл визита Блейка. Тело прошиб холодный пот. Не прошло и пяти минут, его машина неслась вниз по холмам, в сторону дома Блейка Шелтона.***
– Адам? Какого хрена? – Блейк был совершенно растерян. Он был одет в клетчатую рубашку и потёртые спортивные штаны и смотрел на солиста с недоумением. – Блейк, что происходит? – голос музыканта дрожал. – Что с тобой? Думал я так просто поверю тебе? Зачем ты ездил в Лондон? Шелтон глубоко вздохнул. – Входи. Левин влетел в прихожую и остановился прямо перед Блейком, устремив на того требовательный взгляд. – Я болен, Адам. Ранний Паркинсон. – ещё никогда Шелтон не выглядел таким подавленным. – Не пройдёт и пяти лет, я окажусь совершенно беспомощным. Не смогу одеваться, бриться, даже есть самостоятельно. Я больше никогда... – его голос дрогнул. – Никогда не смогу выйти на сцену. Миранда не должна проходить через это. Как и ты. – Но есть же... лекарства... – Левин попытался взять Блейка за руку, но Шелтон остановил его, схватив за локоть. – Это неизлечимое заболевание, Адам. – сказал он, глядя музыканту прямо в зеленовато-карие глаза. – Лекарства? Разумеется, они есть. Они убьют меня ещё быстрее. Пожалуй, ты прав. Надо будет заказать. – Блейк... – Ты хочешь правду? Вот она. Моя история не имеет счастливого конца. У меня нет будущего, Адам. У меня достаточно денег, чтобы нанять людей для помощи и ухода за мной. А ты уходи. Уйди, я серьёзно. Ты не любишь меня, ты внушил себе это. – Я никуда не уйду. – с твёрдостью в голосе заявил Левин, стряхивая руку Блейка. – С чего ты взял, что имеешь право решать за меня, через что я должен проходить? Блейк, – Адам смотрел в грустные глаза любимого и понимал, что ни за что не отречётся от своих слов. – Обещаю. Я не оставлю тебя. Никогда. Что бы нас не ждало. Я не хочу счастливого конца, я хочу, чтобы история продолжалась. Я ничего себе не внушал. Я. Люблю. Тебя. Больше, чем это вообще физически возможно. Я не могу дышать без тебя. Прошу тебя, пожалуйста, не прогоняй меня. Я хочу быть с тобой. Всегда. В один шаг покрыв расстояние между ними, Шелтон подхватил ошалевшего музыканта на руки. Левин рассмеялся своим тонким детским смехом. – Блейк, что ты... Но Шелтон не дал ему договорить, заткнув поцелуем. Адам мог поклясться, так осторожно и трепетно его ещё ни разу не целовали. Он даже не заметил, как они оказались в спальне, где Блейк бережно опустил это хрупкое худое создание на кровать. – Я люблю тебя, Адам Левин. Ты самый гремучий идиот из всех, кого я знаю. Но, похоже, ты самый лучший идиот в мире. Лицо Адама расплылось в улыбке. Он понимал, грядут нелёгкие времена. Но абсолютно все трудности кажутся ничтожными, если проходишь сквозь огонь и воду, крепко держа за руку человека, ради которого живёшь.