Мой большой замечательный Северус

Когда кровать позади него тяжело прогнулась, Гарри повернулся, подставляясь под руку и счастливо глядя на вернувшегося от заказчика мужа. Свободная мантия, черные брюки, сюртук — Гарри так и не удалось за столько лет убедить Северуса сменить стиль. Разве что вместо сюртука иногда была темная рубашка, да присутствовала в гардеробе одна мантия глубокого темно-синего цвета. Сегодня мантия сама слетала с плеч, а пуговицы на сюртуке, повинуясь взмаху палочки, сами расстегивались, выпуская на волю зажатое ранее плотной тканью тело зельевара. Гарри выгнулся на кровати, пожирая глазами бледную кожу и значительно нависающее над поясом брюк пузико, которое, как казалось иногда Северусу, Гарри любил больше, чем его самого. Вот и сейчас, подскочив с кровати, Гарри чмокнул его в губы, обнял Северуса и с удовольствием потерся щекой о мягкое, рыхлое тело, провел руками по всему торсу и самолично расстегнул, с чем пришлось повозиться, пуговицы на штанах, освобождая живот от практически пыточного приспособления — Северус не сдержал вздох облегчения. Гарри спустил штаны, опустившись на корточки и попутно проведя бесстыжими руками по ногам Северуса, и потянул того на кровать. Дождавшись, пока Северус поудобнее переложит подушки и устроится на них с воистину королевским видом, Гарри забрался следом и залюбовался. Гарри нравилось разглядывать Северуса. Даже если тот всегда смущался, когда он начинал гладить его руки, зарываться пальцами в шелковистые завитки на груди или собирать складки на боках — надо сказать, значительно увеличившиеся за последние — сколько? Он и не считал — лет спокойной семейной жизни. Северусу никогда не нравилось, когда Гарри обращал внимание на то, что он располнел. Судя по всему, бывшему шпиону казалось постыдным, что вся его одежда со временем стала на несколько размеров больше, а над поясом брюк свешивались бока и значительный живот. И, наверное, он бы давно уже что-то предпринял: ведь он никогда на самом деле, выйдя из подросткового возраста, не отличался излишней худобой и склонность к полноте приметил рано, порадовавшись, что нервное хогвартское преподавание и стандартный рацион не способствуют набору излишнего веса, как и маячивший на горизонте призрак Темного Лорда. Но вот размеренная, затягивающая жизнь сельского зельевара не предполагала ни больших физических нагрузок, ни треволнений, зато к ней прилагался Поттер, который, как заботливая жена, следил за тем, чтобы его Северус не оставался голодным. В любое время — в кабинете, в лаборатории или на террасе постоянно появлялся заботливый мальчишка с какой-нибудь стряпней собственного изготовления, требуя немедленно попробовать. Притаскивал чай с плюшками, рассовывал по углам дома конфеты — и сам с удовольствием хрустел ими в любое время. Но ему-то хоть бы хны, а вот Северусу... Сначала он пытался возмущаться и требовать прекратить безобразия, когда сначала пришлось проделать в ремне другую дырку, а потом и вовсе сменить брюки. Поттер на это только непонимающе хлопал глазами и счастливо обнимал Северуса, прижимаясь к нему всем телом и говоря, что это ерунда. Потом постарался чаще выходить на улицу и гулять, но мелкая деревенька уже к тому моменту была исхожена вдоль и поперёк, а болтать без дела с соседями у него бы не получилось. Можно было бы выбираться в Лондон, но Поттер после победы и первого послевоенного года, кажется, невзлюбил людей ещё больше, чем он: два затворника, променявшие жизнь, полную почестей и шума на тихое и почти безвестное существование в отдаленной деревеньке. Пришлось смириться и стараться не замечать, когда штаны или рубашки становились особо узкими, а на следующий день в шкафу появлялись совершенно такие же, но большего размера. Конечно, зеркала не врут — а одно, особо говорливое, Поттер даже разбил, кажется, после того как оно намекнуло, что надо бы похудеть, дорогой хозяин. Да и лестницы — что на жилой второй этаж, что вниз, в лабораторию — те тоже охотно извещали забывшегося в мирной жизни зельевара одышкой, хотя, казалось бы, что там высоты. Конечно, были ещё походы за ингредиентами — прежний Снейп большую часть своих запасов предпочитал собирать самостоятельно в Запретном Лесу, а не полагаться на сборщиков. Однако Запретный Лес был далеко, в ближайшем леске росли разве что простейшие травы, а министерская пенсия и частные заказы позволяли не задумываться о соотношении цены и качества ингредиентов, так что походы за ними постепенно сошли на нет. Конечно, были и особо громкие скандалы и возмущения, когда внезапно поднимал голову прежний, военный Снейп — мастер дуэлей, Защиты от Темных Искусств... Как тогда, когда Северус выбрался всё же на достаточно невинную прогулку, чтобы собрать ночной луноцвет: то, что во времена своего преподавания он проделал бы играючи, в этот раз было проделать для давно не выходившего "в поле" Северуса оказалось сложно. Двухчасовой марш-бросок по пересеченной местности закономерно закончился у камина с успокаивающими речами Поттера и его же влюбленными глазами. И доказательством в спальне, что у него самое прекрасное, замечательное и сексуальное тело, которого Поттер только может пожелать. Но вот походы за ингредиентами с того дня прекратились совсем — расстраиваться Северус сейчас, после войны, не хотел совершенно. Второй раз был отмечен визитом Грейнджер — точнее, конечно же, Уизли, — которая приходила принести приглашение на крестины детей. Гордому Снейпу был противен жалостливый взгляд грязнокровной выскочки, пусть и заговорить о том, как он "опустился", она не успела — вовремя почуявший это Поттер взвился, как ужаленный, и быстро утянул подружку в соседнюю комнату, протарахтев что-то извиняющее. Сам Северус остался сидеть у камина в любимом кресле, также, как когда-то Слизнорт — занимая его полностью, растекаясь по нему. Радовало лишь что такого огромного пуза Северус себе ещё пока не отрастил, хотя, скорее всего, немного осталось... Наверное, так и стареют — за повседневными заботами, вкусной едой и заплыванием жиром. Выпроводив Грейнджер, Гарри тогда немедленно примчался обратно — и плюхнулся рядом с креслом, обнимая Северуса и утыкаясь носом в его живот с заверениями в том, что все вокруг идиоты и это его прекрасный и любимый Северус самый лучший. Но от выходов "в свет" с того момента Поттер своего любимого зельевара старательно оберегал, помня, насколько обидчив тот и горд на самом деле. Ведь именно этот самый Поттер был совершенно не против, а, наоборот, очень даже за то, чтобы его зельевар стал чуть мягче, что сейчас и демонстрировал, с явным удовольствием оглаживая округлившиеся бока и выпирающий живот. И именно это в итоге становилось решающим аргументом в пользу того, чтобы ничего не предпринимать, а медленно превращаться в почтенного мистера, мастера-зельевара, который посиживает на террасе, пишет статьи в различные сборники и всё реже выбирается за пределы огороженного садика. — Ну и в чём тебе удовольствие смотреть на расплывшийся на кровати жир, Поттер? — дежурный вопрос прозвучал почти устало: битва за стройный стан профессора Северуса Снейпа была проиграна в тот самый момент, когда профессор Снейп исчез, а в деревеньке Сент-Кэтчпоул появился зельевар Снейп с молодым мужем Гарри. — Это не расплывшийся по кровати жир, это ты. А тебя мне всегда мало. Будто иллюстрируя свои слова, Гарри обнял пузо Снейпа, прижавшись к нему щекой. Покачавшись немного, он оторвал голову от любимой подушки, вытянул руку и начал мять один из сосков Снейпа, захватывая в пригоршню почти всю грудь. Второй рукой он легко, едва касаясь волосков, пробежался по внутренней стороне бедра Северуса, вырвав у того рваный вдох. Северус не увидел — поди, увидь из-за такого массивного препятствия, дополненного расшалившимся Поттером, — но почувствовал, что начинает возбуждаться. И не поймёшь, из-за чего больше — из-за самих действий наглеца или из-за вида того, с каким упоением Поттер проминает столь нелюбимые Северусом жировые складки, которые в итоге стали неизбежным следствием спокойной жизни. А Гарри тем временем, подразнив Северуса прикосновениями, совершенно не собирался возвращаться к тому, что ниже пояса, лишь переполз так, чтобы оказаться между уже согнутых ног Северуса, и теперь почти каждое его движение задевало ткань трусов с явно видным бугорком вставшего члена. Объектом его внимания вновь стало большое, мягкое и теплое тело Снейпа. На излишний вес у Северуса у Поттера образовался явный фетиш ещё с тех пор как он, тогда ещё довольно подтянутый по сравнению с нынешним, впервые затянул мальчишку в постель — и подвергся жестокому сеансу наминания боков и сетованию, что складочки собираются совсем небольшие. Сейчас же в распоряжении Гарри была добрая сотня фунтов лишнего веса, что давало ему большой простор для фантазии, а Северусу — возможность наблюдать за почти привычным, но не менее возбуждающим ритуалом. Поттер, в попытке дотянуться до обвисших сосков, лёг на него, прижавшись своим непозволительно тощим угловатым телом к животу раздобревшего бывшего профессора. Шевеля дыханием волоски на груди, руками Поттер с удовольствием мял соски, будто замешивая тесто для одного из своих пирогов, на которые оказался большой мастак. Покачиваясь грудью на животе Снейпа, своим животом он в этот момент терся о возбужденный член, всё ещё упиравшийся в ткань трусов. Поттер наконец оставил соски в покое и сполз ниже, не забывая по пути оставлять поцелуи на любимом им пузике. Было очень забавно приподнимать руками растекшиеся бока и смотреть, как колыхается вся "конструкция". Бледный-бледный живот с редкими волосками так и манил Гарри прижаться к нему щекой, обнимая такого большого, такого мягкого и своего Северуса. В какой-то степени этот лишний вес, про который вечно бурчал зельевар, был его, Гарри, личным достижением, символом — справился, приручил, одомашнил дикого летучего Мыша. Вот он теперь, рядом с тобой, всё такой же вредный и язвительный, но уже совсем-совсем свой. Гарри приспустил резинку трусов — высоких сверху и длинных на ногах, ещё не снимая их совсем, но высвобождая оставшуюся часть пузика, до того передавленную плотной резинкой. Красный надавленный след от утягивающего белья — Гарри с укором посмотрел на Северуса исподлобья, выцеловывая каждый надавленный сантиметр. Северус в ответ лишь приподнял бровь — тяжело дыша от устроенных Поттером прелюдий. — Я сегодня встречался с леди Бэгнолд, хотелось выглядеть... Приличнее. Гарри знал, что в последний момент Северус заменил слово "стройнее". Почему-то он считал, что полнота уродует его, но, стыдясь этого, он лишь больше закрывался от людей в их домике, заказывая материалы и ингредиенты почтой, реже выходя на улицу, чего Поттеру и было надо. Здесь он — и именно он был полноправным хозяином, и именно он мог заботиться о том, чтобы его любимому зельевару было хорошо. А он, в свою очередь, мог бы заботиться о нём, Гарри. Вдали ото всех. Всех тех, из-за кого его любимый Северус пытается носить это ужасно неудобное бельё, которое оставляет на его бледной коже такие красные следы. Собирая руками складки живота, Гарри осторожно разминал пальцами след от резинки, не забывая легко гладить всё остальное. Плечами он елозил по бёдрам Северуса, а локтями и грудью задевал возбужденный член, не стоявший колом ещё лишь из-за проклятых трусов. Северус двинул бедрами, призывая поторопиться: что ты делаешь, Поттер, твой партнер уже не мальчик, скоро пятый десяток пойдёт. Гарри хитро ухмыльнулся и перелез так, чтобы сесть Северусу на живот, повернувшись к нему тощей задницей, обтянутой боксёрами, вид которой возбуждал Северуса не меньше, чем Гарри — его собственный живот. Руки Снейпа, наконец получившие достойный объект приложения, немедленно прошлись по бокам Поттера, вызвав у того нервное передергивание плечами и ещё более оттопыренный зад, на котором и окончился путь рук Северуса. Спустив с Поттера трусы и разрезав их заклинанием, он отбросил ненужную уже тряпочку куда-то в угол, после чего взял в руку мошонку, нежно поглаживая её большим пальцем. От этой нехитрой ласки Поттер ещё больше прогнулся, буквально прижимая руку Северуса к его же животу, и поерзал, устраиваясь на мягкой подушке поудобнее. Северус лишь усмехнулся, разводя в стороны ягодицы и с удовольствием разглядывая анус, в который собирался Поттера сегодня хорошенько оттрахать. После регулярного секса растяжка была, по большому счету, совершенно не нужна, но отказать себе — и Поттеру — в ещё одном удовольствии Северус не мог. Призвав смазку, он зачерпнул её подрагивающими пальцами, стараясь абстрагироваться от того, что в данный момент вытворял Поттер с его членом. А этот мерзавец не вытворял с ним ничего особенного, разве что всё ещё не освободил его от плена трусов, а руками обнял широко разведённые бёдра Северуса. Ноги стройностью похвастаться тоже не могли, но Поттеру на это было плевать, он увлечённо насаживался на подставленные пальцы, а своими пальцами касался ткани над членом, вызывая придушенный рык. В тот момент, когда он почти достиг пика, на основании его члена резко сомкнулись пальцы, не давая кончить. Гарри оглянулся на Северуса — тот тяжело дышал и на висках блестели капельки пота, а ещё он недвусмысленно показывал, что тот чересчур увлёкся. — Пр-рости, — поспешно выдохнув, Гарри метнулся, чтобы поцеловать его в уголок рта, потом вновь переполз вниз, устраиваясь между ног. Северус с трудом, но приподнял бедра, чтобы было проще снять с него отвратительный утягивающий предмет одежды. Возможно, что-то и есть в том, что он всегда ругается, когда Северус надевает их — освобожденное тело радовалось и пело, а недовольный Гарри медленно разминал сжатые в плену коварной утяжки бедра, собирая свои любимые складочки и лишь увеличивая и так немаленькое возбуждение. — Поттер, Мерлин тебя дери... — почти простонал Северус, когда тот начал массировать основание члена. — Если только ты сегодня Мерлин, — было заметно, что Поттер тоже держался из последних сил, поэтому замечание Северуса смело оставшуюся выдержку, и Гарри просто насадился на его член и начал двигаться, опираясь руками на согнутые колени Северуса. Тот двигался ему навстречу, дергая бедрами и замечая, как колышется при этих движениях его живот. Наверное, Поттер всё-таки заразный, или как ещё можно объяснить тот факт, что это заводило и возбуждало ещё больше?.. Северус кончил раньше и, чуть приподнявшись на одном локте и дотянувшись до члена Поттера и накрыв его руку своей, несколькими движениями довел того до разрядки. Заклинания очистки давно давались ему без палочки и невербально. Обессилевший Гарри лег — почти упал — на него, живот к животу, но даже при таком расположении на уровне губ Северуса оказалась вихрастая макушка. Сам Северус пытался отдышаться — секс в последнее время был единственной активной физической нагрузкой, и в нынешнем его состоянии — явно немаленькой. Гарри приподнял голову и стер со лба Северуса капельки пота. — Мой Северус. Мой большой замечательный Северус, — он удовлетворенно провел рукой по торсу Снейпа. Сил на то, чтобы как-то ответить, явно недоставало. Северус лишь обнял Гарри покрепче и прижал к себе, радуясь, что этот взрослый мальчишка принадлежит только ему. И если для того чтобы быть с ним, надо было превратиться в располневшую образину — а восторгов Поттера по поводу своей полноты Снейп всё равно не разделял, — то он был готов и на это, и на многое другое.