Охота: Гончие Псы

- Гиас!!! – в пылу схватки этот крик был первым, но не более чем одним из сотен. Коты и Псы не оставляли друг другу шансов. «Брат», - хотелось было крикнуть, но он лишь застонал от практически непереносимой боли. Его глаза теперь… Маленький отряд, пробравшийся на кошачью территорию, теперь был обречён. Хитроумная ловушка сработала, лишив зрения их предводителя, а заодно оповестив Котов о том, что враг близко. Слишком близко: Псы не успели уйти. Лес – густые заросли высоких деревьев, обвитых от самых корней до верхушек лианами, не самое лучшее место для сражения. Но не когда на десятерых выступает пятьдесят… Гиас, предводитель Псов, прижимая руки к глазам, прислонился к какому-то дереву, а потом и вовсе сполз вниз. Теперь его мир – темнота и звуки. Множество звуков, от которых сердце готово тут же остановится: идёт неравная битва. Он ничтожен. Подвёл их всех… Но самое страшное для него то, что в этой бойне был его брат. Младший. Хитростью, уловками и почти шантажом он вытребовал право участвовать в этой миссии… А Гиас разрешил… Теперь им не выбраться уже отсюда. Коты не берут пленных, а если берут, то те просто мечтают о смерти… Ориентируясь на звуки, ослепший Пёс встал. Медленно, шаг за шагом он приближался к той самой полянке, на которой шла страшная драка. Сейчас не время горевать о своём увечье. Важнее дать хоть кому-то шанс спастись. Дать возможность спастись своему брату. …Рычание взбешённого кота где-то совсем рядом. Выпад – на инстинктах, не задумываясь ни о чём, кроме желания продать свою жизнь подороже. Своих он не тронет: почувствует… По тонкому металлу клинка стекает что-то горячее и липкое. Привычное, с металлическим запахом. Кровь. Сегодня будет много крови. Она смешается на траве, и будет уже не разобрать, где чья: враги ли, друзья ли, братья ли… Кровь впитается, не оставив после себя ничего, кроме насытившейся земли, зачавшей от этого страшного дождя новую поросль. - Гиас! – такой знакомый голос… И совсем рядом… А ещё запах… Чуть сладковатый, как молоко их матери, с примесью горечи лечебных трав. Запах его брата. И запах крови. И врагов. - Убирайся отсюда!!! – он изо всех сил смыкает веки на незрячих глазах и отворачивается, надеясь что мальчишка не заметит его слепоты. - Нет! - Уходи-и-и! – Реакция и умение обращаться с оружием… Для воина это по большому счёту всё, что может сохранить ему жизнь. Теперь – как итог – по правой руке опять стекает горячая кровь врага. – Ну, чего же ты ждёшь?! - Я не уйду без тебя! – похожий на своего старшего брата почти как две капли воды сероволосый мальчишка, перепачканный в крови и грязи, прижав уши и чуть виляя хвостом, стоял рядом с Гиасом. Он буквально вцепился в свой клинок, на котором уже запеклась нестёртая кровь. - Крас, убирайся отсюда!!! – Ту сотню Котов, что сюда прибежали, они, может, ещё и перебьют, но к ним скоро придёт подмога… Если не он, так пусть спасётся его брат. Ради всего, во что он верит, пусть вздорный мальчишка уйдёт отсюда! Его могут не заметить: драным кошкам сейчас не до этого. - Я не уйду, слышишь?! Без тебя не уйду!!! - Придурок, я обречён! Я слеп!!! Уходи! Ну же… - Нет!.. Битва прекращалась. Медленно. Но шум звенящих друг о друга клинков и чьих-то криков отступал, оставляя после себя неприятную тишину. Мёртвую. - Уходим! – это Вирк, его друг. Значит и он выжил… - Они отступили, но это ненадолго… Брат вцепился в его руку мёртвой хваткой. Ну, конечно… - Пошли… *** Выживших было всего четверо: он, его брат, Вирк и ещё один юнец, прибившийся к ним так же, как и Крас. До своего поселения они добирались долго. Гиасу каждый час казался днём, а каждый день – вечностью. Брат от него не отходил даже тогда, когда тот спал. Что-то шептал ему, едва прикасаясь к шраму на левой щеке. А ещё он не плакал. Вообще не плакал. Гиас это понял бы по чуть изменившемуся запаху, но нет… А однажды… Крас сказал то, что лишь болью отозвалось в сердце его брата. - Я стану твоими глазами. – Да, как же… Теперь он обязан заботиться о братце-калеке, который так глупо лишился зрения. Лучше бы его вообще в той схватке убили: брат был бы свободен от этой участи – быть ему поводырём. Но тогда… Он бы плакал. Если б выжил… - Не надо. Я не хочу, чтобы ты за заботился обо мне. Стране нужны воины, а не сиделки. - Я люблю тебя, брат. - Трудно понять, будучи слепым, что сейчас собирается сделать мальчишка. Или слишком просто, чтобы принимать в расчёт такую возможность. Как бы там ни было, но он сделал то, что сделал. Он его поцеловал. Неумело, слишком порывисто и быстро. Как-то по-детски… - Что ты… - И опять поцелуй, не позволяющий ничего возразить. - Я люблю тебя! – Крас, отстранившись от его губ, уже буквально кричал. – И я не позволю тебе меня покинуть! Я лучше буду сиделкой и поводырём тебе, чем воином! Я не хочу тебя покидать… А вот сейчас к запаху его брата примешался ещё и кисловато-солёный. Слёзы… - Не плачь, прошу, – голос был чуть с хрипотцой и очень тихий. А смысл кричать? - Я люблю тебя! Понимаешь?! Лю-блю! - Я понял. – Что же делать с этим сумасшедшим мальчишкой? Это же неправильно… То, что они делают. Совсем неправильно и худо… Но… - Поцелуй меня ещё раз… - Гиас тут же проклял себя за свой не в меру длинный язык, но слова уже сорвались с его губ, в тот же момент обласканных его братом. Страсть запретна, да. Но от этого она становится только желанней. Горький привкус лечебных трав и солёный – слёз, так и не высохших на щеках его брата. А ещё нежность, от которой сердце щемит. И желание, вспыхнувшее между ними словно молния в грозовую пору… Действовать вслепую – не так уж и плохо. Ощущения только острее, а воображение дорисует остальное… - Люблю, люблю, люблю… - Брат только это и твердил, как молитву. Не прерываясь ни на мгновение. Остановился лишь тогда, когда они слились воедино. Протяжный стон. А потом руки... влажные ладони вцепляются в спину, когтями царапая кожу на лопатках… Внутрь – наружу… И стоны... то ли его, то ли брата. Тот обвил талию Гиаса своими ногами, открываясь для того, чтобы тот ещё глубже проникал в него. Жар, теснота и любовь. Любовь к брату – запретная, но такая искренняя, чистая… Движение словно танец, которому тысячи лет… Который известен всему живому с момента создания миров… Кажется, Гиас на миг прозрел, но нет… Это было ложью его подсознания. Всего лишь ложью. Он больше никогда не сможет увидеть своего брата, посмотреть тому в глаза и сказать… сказать о том, что тоже любит. - Гиас… - Его брат после случившегося был тих и, кажется, как-то странно задумчив. - Да, брат? - Я… Я стану твоими глазами. Позволишь? – На сей раз эта фраза не вызвала затаённой боли. - Хорошо… Любимый…