Почему?

На Сеул медленно, но верно опускался вечер. Солнце садилось, оставляя на снегу золотистые блики, фонари зажигались, а люди всё также куда-то торопились и бежали. Этот огромный город никогда не спит и течение его жизни никогда не останавливается, поэтому даже вечером Сеул остаётся всё таким же шумным, как и днём. Но путь, которым шла Сохён, не был ни шумным, ни весёлым. Девушка плотнее куталась в широкий полосатый шарф и согревала руки дыханием, сетуя на то, что забыла дома перчатки. Улица, по которой она шла, была практически пустой, и девушка лишь изредка встречала людей, которые шли ей навстречу. Прозрачную тишину разбивал только звук тихих шагов и треск льда, когда СоХён ступала на ещё нетвёрдую корочку инея. Свернув за здание банка, девушка вышла на широкую аллею, в конце которой виднелось большое здание, обнесённое высоким тёмным забором. СоХён настолько уверенно шла по аллее и обходила большие трещины на асфальте, не смотря под ноги, что было понятно, что этот путь девушка проделывала не раз и не два. Войдя в приоткрытую калитку, девушка направилась прямиком к главному входу. Медсестра, сидящая за стойкой, приветливо кивнула и жестом указала на халат, покоящийся рядом. Сохён улыбнулась в ответ и, надев халат, пошла на второй этаж. Охранники лишь кивнули ей, даже не выдавая бейдж посетителя. Девушка тихо прошла по длинному коридору к последней палате и, чуть помедлив, толкнула дверь. Она зашла в палату и присела на стул, стоящий около кровати. На постели лежала девушка, глаза её были закрыты, а от руки тянулась прозрачная трубочка, которая подключалась к небольшому аппарату, стоящему у кровати. Каштановые волосы резко выделялись на фоне белого постельного белья. Длинные тёмные ресницы, очерчивающие красивые шоколадные глаза, которые когда-то были широко распахнуты, казались тенями, которые упали на молочно-белую кожу девушки. Тонкие руки с хрупкими запястьями безжизненно лежали поверх одеяла. СоХён невольно сжала руки в кулаки с такой силой, что на ладонях наверняка остались красные отметины, когда взглянула на старшую, тело которой безжизненно лежало на постели. - ТэЁн-онни, знаешь, сегодня был мой последний день в школе. Завтра мы уходим на каникулы, - тихо начала брюнетка, глядя на девушку, лежащую на постели. Это уже стало своеобразным ритуалом – СоХён, как бы ни устала, как бы занята не была, каждый вечер приходила в эту самую палату и разговаривала с ТэЁн. Она старалась не думать о том, что девушка, лежащая в коме, не слышит всего того, что рассказывает младшая. - А ещё сегодня я выиграла школьный кон… - брюнетка не договорила, внезапно почувствовав, что в глазах сильно защипало. Пытаясь успокоиться, СоХён перевела взгляд на высокие голые деревья, укрытые снегом, которые виднелись за тёмным стеклом. Но глаза всё также щипало, а ком в горле не хотел никуда деваться. Девушка не хотела делать вдох, потому что понимала, что стоит ей его сделать – и слёзы уже не спрячешь. Но против природы не пойдёшь – дышать всё-таки нужно. Закусив губу, девушка опустила голову, спрятав глаза за тёмными прядями, упавшими ей на лицо. Она чувствовала, как горячие слёзы падают на плотную ткань юбки. Ей казалось, что сейчас они прожгут в ней дыры, но слёзы были всего лишь водой, всего лишь солёной водой, которая показывала, как сейчас больно СоХён. Подняв взгляд, затуманенный слезами, девушка внимательно посмотрела на старшую. - Онни, почему? Ты лежишь здесь уже 3 года. 3 года! Ты хоть понимаешь, как это много? Ты ведь сама говорила, что мы должны ценить каждую секунду и использовать её для того, чтобы стать лучше. А ты потеряла миллионы таких секунд… - на минуту брюнетка замолкла, глотая слёзы, - ты всегда говорила мне, что у меня всё будет хорошо, так почему всё так плохо, онни? Почему, онни, почему? Почему ты до сих пор спишь? Почему, онни… Слов больше не осталось, и СоХён безвольно опустила голову, беззвучно глотая слёзы. Солнце уже село и только тусклая зимняя луна освещала пустую тёмную палату и 2 девушек в ней, одна из которых сжалась в один маленький комок боли, а вторая безучастно лежала, ничего не чувствуя и ничего не слыша, существуя в своём маленьком мире.