От заката до рассвета

      — Больно же… ох… — послышалось где-то не так далеко приглушенное шипение.        Черноволосый парень посмотрел в сторону звука. Рудик. Кто-бы сомневался. Сидя на траве и рукой пытаясь хоть как-то остановить кровь из пореза, рыжеволосая тихо ругалась себе под нос. Рядом валялась разбитая бутылка из-под шампанского. Наверное, ее выронили случайно, когда везли на свадьбу ящики с вином.       — Вот блин, — вслух посетовала девушка. — Да что же она так льется… — как будто и вовсе не волшебница. Странная она. Магия ведь часть её, пусть она и чёрная кость. Глупая девчонка. Фыркнув, парень широким шагом подошел к раненой и присел перед ней на корточки. Миг и морион засветился чёрным сиянием, а рана на ноге затянулась. И лишь капли крови на траве, да разбитая бутылка, будто намекали о случившемся.       — Заклинание, останавливающее кровь, меченосцы должны были учить еще на четвертом курсе, — направляя на ее порез правый кулак с морионом, произнес он. — Если ты не в состоянии справиться с такой пустяковой раной, то что ты вообще делаешь в Старшем Думе?        Рудик скривилась и резко выдернула свою лодыжку из его руки. Видимо дошло кто перед ней. Он же невозмутимо убрал свою руку и поднялся.       — Так и знал — на самом деле ты слабачка, — сказал парень, глядя на неё сверху вниз, и холодно хмыкнул. — Забавно, но я, похоже, тебя переоценивал.        С этими словами он повернулся к ней спиной и, засунув руки в карманы, прогулочным шагом направился в ту сторону, где шумело свадебное гуляние, с удовольствием слыша тихое и злое шипение где-то позади.       — Да что тебе от меня надо? — вопрос риторический и совсем глупый, как и хозяйка из уст которой он донёсся.        Ему нравилась Рудик. Не как девушка, а как объект насмешек. Было забавно глядеть, как она реагирует на любое сказанное им слово. Он получал удовольствие от наблюдения за ней. Ему нравилось её бесить и слышать яростный голос. Она была как наркотик. И ему постоянно требовалась ещё одна доза. Возможно он сумасшедший, но ему плевать на это. Ему плевать, что о нём подумают. Он — это он. И никто его не изменит.