***
По нему текут все девушки с младших курсов, а он чуть ли слюни не пускает при виде моего члена. В этот раз, как послушная собачка, он опустился на пол и уткнулся носом мне в живот, что-то вынюхивая. Я-то знаю, что у него фетиш на пену для бритья, но эти сладкие вздохи… М-м-м. — Не терпится? — ехидно спрашиваю я, зарываясь пальцами в его короткие волосы и заставляя прижаться уже щекой. Он не торопится, знает, что может возбудить меня одним лишь своим видом, поэтому терпеливо приподнимает футболку и касается губами низа живота. Несмело проводит язычком вниз до края джинсов и снова целует, в то время как его пальцы мучают пряжку ремня. Я опираюсь плечами о стену позади себя и лениво поглаживаю его затылок. Ему это нравится, он чуть ли не урчит от удовольствия и трётся холодным носом о мою кожу. Слышу звук расстёгивающейся ширинки, который приходит вместе с облегчением, и настойчивее давлю ему на затылок. — Хватит прелюдий, возьми его в рот, наконец. Он тихонько фыркает там внизу, приспуская мои брюки, и обхватывает мой член губами сквозь ткань боксеров. Уже это заставляет меня шумно выдохнуть и толкнуться бёдрами в его рот. — Мы так не договаривались, — хрипло шепчет он, и от его голоса и тёплого дыхания на моём члене мурашки по коже. — Будь хорошим мальчиком и позволь мне отсосать тебе, а не то в следующий раз сверху буду я. — Размечтался, — едва слышно отвечаю я, но попытки поторопить его прекращаю. Знаю, что он не любит, когда я пытаюсь брать верх. Ещё не привык брать в рот глубоко, как хочется мне, и справиться с ощущением тошноты, когда чужая плоть касается нёба, не может. Впрочем, он и так хорош в этом деле. Я позволяю ему тянуть время, позволяю бесконечно облизывать мой член и даже возвращаться на низ живота, позволяю делать всё, что он захочет, нетерпеливо ожидая, когда он приступит к самому вкусному. Его губы плотно сомкнуты на моём члене, глаза прикрыты – он и сам тащится от этого – а голова двигается туда-сюда. Он даже не забывает про язычок, скользя и им по требующей внимания плоти. Я запрокидываю голову назад, ударяясь затылком о стену, и шумно дышу, иногда всё же нажимая на его затылок достаточно сильно, но тут же ослабляя хватку, едва чувствую сопротивление. Удовольствие никогда не приходит быстро, но он терпелив. Несколько минут он бездумно трахает меня свои ртом – по-другому это никак не назовёшь – и не отстраняется даже когда я подхожу к концу. Продолжая насаживаться, как может, собирая всё до последней капли. У меня есть с собой салфетки, но зачем ему знать об этом? Он медленно поднимается на ноги, облизывает губы, и я тащусь с того, как он это делает. Со стоном притягиваю его к себе и меняю нас местами: в этот раз он прижат к стенке. — Полегче, приятель, у меня нет с собой смазки, — шепчет он, уворачиваясь от моих поцелуев так, что они приходятся на щёки и шею. Но мне только по кайфу оставлять там свои едва заметные метки.***
Вероника нерешительно остановилась перед их столиком и закашляла. На самом деле я этого не слышал: в ресторанном дворике было слишком шумно, и играла музыка; но она так делает всегда, когда хочет привлечь к себе внимание. Этим она мне напоминает Амбридж из небезызвестной серии фильмов от компании Warner Brothers. Вся в розовом и ещё этот кашель… Если бы не это, была бы просто идеальная девушка для меня. Я не слышал, что она говорила, и не мог прочитать по губам, ведь она стояла ко мне спиной, но зато видел озадаченное лицо парня, который несколько секунд раздумывал, прежде чем что-то сказать. Хотя… скорее, неохотно протянуть. Он бросил быстрый заинтересованный взгляд на меня, после чего кивнул ей и достал из кармана мобильник. Неужели всё же даст свои контакты? Несколько минут они что-то обсуждали. Выглядело комично, потому что девушка стояла и, судя по жестам, отказывалась присесть, а все парни сидели. Один из них – тот, что сидел дальше, даже немного сполз по стулу вниз, чтобы заглянуть ей под юбочку, но, судя по его разочарованному лицу, ему это не удалось. Спустя несколько минут Вероника всё же вернулась ко мне и тут же схватила рекламные буклеты, что мы забрали по пути себя, начиная ими обмахиваться, словно она на пляже посреди лета. — Представляешь, он дал мне свой номер! И даже пригласил на вечеринку, которую устраивают его друзья в субботу! Только… блин, мне нечего надеть! Я подавился коктейлем и продолжал ржать над этой новостью, даже уже пытаясь вытереть джинсы от этой молочной субстанции. Девушка не разделяла моего веселья, но мысли совсем скоро унесли её далеко-далеко, куда-то в потайную коморку дома этого парня, где они запрутся и займутся всякими непотребствами. Вот только это очень даже вряд ли, потому что я тоже пойду на эту вечеринку. И кое-кому будет явно не до розовой юбочки моей подружки.***
Мы тискаемся в тёмной комнате, возбуждая друг друга поцелуями и касаниями. Я нащупываю рядом подлокотник дивана и падаю на него, притягивая парня к себе и усаживая на колени. Он не очень тяжёлый благодаря своей худой фигуре, но уж потяжелее Вероники будет. Мои ладони тут же ложатся на его ягодицы, жадно сминая их. Чёртовы джинсы в облипочку, мы же потом не снимем их! Он кладёт голову мне на плечо, чтобы немного передохнуть, но почти сразу же приникает губами к шее, чтобы пометить в ответ. Да, до бревна в постели ему далеко, и это только на руку. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — я жадно кусаю его за ухо, вжимая пахом в свой живот. А он прикусывает мою футболку, когда я расстёгиваю его брюки. Он такой шумный, но всегда затыкает себе рот, чтобы не стонать. Обычно меня это бесит, но сейчас и правда лишняя шумиха нам не нужна. — Хороший мальчик, — шепчу я, обхватывая рукой его член. — Чёрт, я уже скоро на сухую соглашусь, — ворчит он, толкаясь бёдрами в мою руку, а я лишь коротко усмехаюсь. — Расслабься. У меня всё есть. Думаешь, я бы пришёл неподготовленный? — в моём голосе нотки разочарования. Он снова сдавленно стонет, когда я забираюсь второй рукой в его джины сзади и сжимаю левую ягодицу. — Тогда не мучай больше… — Э-э, нет, малыш, это моя сладкая месть. Стянуть эти грёбанные узкие джинсы мне не удаётся даже до середины бедра, и я смачно шлёпаю его по заднице, чтобы он поднялся и сделал это сам. Он покорно стягивает их вместе с бельём и собирается снова сесть на меня, но я толкаю его лицом на диван и забираюсь сверху. — Хорошая шлюшка, — шепчу, когда он оттопыривает попку и разводит ноги, чтобы мне было удобнее, а он лишь сдавленно шипит: ещё бы, принять в себя два пальца сразу, пусть и влажные от смазки, должно быть, не очень приятно, даже с такой активной половой жизнью. В едва пробирающимся сквозь шторы свете уличного фонаря я вижу, как он притягивает к себе подушку и утыкается в неё лицом. — Не надо сте-есняться, — напеваю я ему на ухо, вгоняя пальцы до конца так, что он вздрагивает и сладко стонет, впрочем, тут же затыкая себя. — Ну же принцесса, покажи, как ты хочешь мой член в своей попке, — издеваюсь я. И знаю, что ему это тоже нравится. Если бы он был девушкой, потёк бы, но я могу судить по степени его возбуждения лишь по трущемуся об диван органу. Скоро я вставляю в него и третий палец, а он начинает жалобно скулить, прося большего. Я чувствую, как дёргаются его бёдра навстречу, когда я вытаскиваю пальцы, и как он пытается себя остановить. Забавный малый. Вскоре мои пальцы окончательно покидают его, и он приподнимает бёдра ещё выше, становясь на четвереньки и буквально выпрашивая у меня трахнуть его. Долго просить не надо, я в полной боевой готовности погружаюсь в его тело, немного вдавливая его обратно в диван под своим весом. Зная, что он любит ощущать свою беспомощность, стягиваю его запястья над головой и неспеша начинаю двигаться. Слышу его приглушенный стон с каждым толчком, это так заводит. Он понимает, что такое нравится не должно, тем более, ему, парню, но всё равно кусает подушку и подставляет мне свою попку. — Хороший мальчик, — снова хвалю его, проникая уже резче, и он вздрагивает всем телом от громкого шлепка моих бёдер о его, а до моих ушей доходит ещё один приглушённый стон. — Что ты там бормочешь? — двигаюсь нарочито медленно, не позволяя ему насладиться вспышками удовольствия, и не вхожу до конца. — Глубже, мать твою! — он даже повернул голову и дёрнул бёдрами навстречу. — Пожалуйста… Ты же знаешь… Соглашаюсь с его словами и снова проникаю резко, из-за чего он не успевает приглушить свой стон. Больше не мучаю ни его, ни себя, вхожу глубоко, резко, на всю длину, как нам обоим нравится, втрахивая его в диван. Немного сбавляю темп, когда понимаю, что близок к концу, и кладу одну руку под него, чтобы помочь ему кончить, но обнаруживаю лишь его влажную от спермы ладонь. — Плохой, очень плохой мальчик, — рычу я, внезапно ускоряя темп и несколькими толчками приводя себя к долгожданной разрядке.***
— Какого чёрта вы тут делаете? — в комнате резко зажёгся свет, и мне пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть мгновенно – а именно такими были ощущения. Парень рядом со мной страдальчески застонал – ему тоже неприятно. Он немного поворочался и сел, пытаясь сфокусировать взгляд на том, кто нам помешал. Я же узнал этот голос и уткнулся лицом в обслюнявленную кое-кем подушку. Всё лучше, чем слышать этот девчачий визг. Так могла говорить только Вероника. — Мы… — он запнулся. Да, конечно, мы успели привести себя в порядок, но как объяснить, что мы свалили с вечеринки и уснули в обнимку на одном диване - вопрос. — Да трахались мы тут, — прорычал я. — Выключи свет и дай доспать-то! — Не верю, — могу поспорить, она сейчас поджала губы и скрестила руки на груди. Всегда так делает. Теперь она точно не поверит в то, что мы трахались, а значит, он может вешать ей на уши любую лапшу, которую только пожелает. На самом деле я уже не помню, как он оправдал всю эту сложившуюся ситуацию, да и не важно уже. Важно лишь то, что, едва дверь за Вероникой закрылась, его губы накрыли мои, и я снова вжал его в кровать.