Мы дошли до края

       — Любовь имеет привычку заканчиваться.        Когда-то ты сказал мне это, когда читал очередную книгу о любви. Я лишь фыркнул в ответ, а ты умилительным голосом сказал мне, что наша любовь никогда не закончится. Пообещал мне, что мы будем рядом с тобой даже после того, как смерть попробует разлучить нас. Знаешь, я верил твоим словам. Хоть и возмущался в ответ, говоря, что ты всего лишь глупый романтик.        Я обожал зарываться носом в твои светлые волосы по ночам, который пахли чем-то до ужаса сладким. Я сходил с ума, когда ты прижимался ко мне во сне, утыкаясь носом в грудь. Я любил успокаивать тебя, когда ты просыпался от очередного кошмара. Ты был всегда таким милым, немного потерянным. Мне хотелось быть рядом с тобой всегда, защищая тебя от всего. Такого прекрасного, улыбчивого, любимого…        — Шинья, а ты обещаешь, что мы всегда будем вместе?        — Ты серьезно в это веришь, Глен?        Я видел в твоих глазах непривычную жалость и презрение. Кажется, в тот момент ты сжег меня изнутри. Знаешь, мог бы и помягче это сказать, ведь ты всегда говорил, что не хочешь причинять мне боль. Или же и тогда ты врал мне?        — Шинья, это конец?        — К сожалению.        — Что ты чувствуешь ко мне?        — Ничего.        А я люблю тебя. До сих пор люблю тебя, спустя полгода после нашего расставания. Ты даже не звонишь и не пишешь мне. А я каждый день едва сдерживаюсь от звонка тебе. Хочу вновь услышать твой прекрасный голос, когда ты рассказываешь о том, как Бьяккомару в очередной раз что-то перевернул на себя. Твой голос с экрана телевизора всегда был таким наигранным, как и твоя фальшивая улыбка. Придурок, не издевайся над собой, прошу.        — Завтра состоится свадьба Шиньи Хиираги и Махиру Ичиносе!        Неужели ты и вправду ушел к моей чертовой сестренке, которую еще недавно ты ненавидел так же сильно, как здоровую пищу? Знаешь, в этот день я впервые напился до такой степени, что не мог нормально передвигаться по собственной квартире. Я просто сидел возле окна, смотря наш общий альбом, на котором мы чертовски счастливы. Твоя теплая улыбка больше не греет так, как раньше. Она приносит лишь боль, ранит до самого сердца.        — Привет, братец. Как насчет быть свидетелем Шиньи? Он так и не смог никого найти.        Надо же, ты сам не стал звонить мне. Интересно, ты теперь меня настолько ненавидишь, что не хочешь разговаривать со мной? Или ты просто боишься, что я пошлю тебя? Так знай, я могу послать и собственную сестру, ведь мне наплевать на нее. Мне плевать, что будет чувствовать эта тварь. Я бы даже был рад, если бы она расстроилась.        Но я соглашаюсь. Соглашаюсь лишь ради того, чтобы увидеть тебя.        Мы встречаемся за несколько часов до свадьбы. Черт, ты все так же прекрасен. Особенно когда так тепло улыбаешься. Хотя, подожди. Мне кажется, или даже Махиру ты улыбаешься настолько же фальшиво, как и в своих дурацких телешоу? Что с тобой на самом деле происходит?        — Ты в порядке? — Я осторожно касаюсь твоего плеча рукой. Знаешь, с тех пор ты не изменился: все так же вздрагиваешь от моих прикосновений. Когда ты оборачиваешься ко мне, я вижу в твоих голубых глазах лишь пустоту. Словно это сейчас ты, а не я, свидетель на свадьбе у своего самого дорогого человека.        — На этой свадьбе настоял отец. Я не люблю твою сестру, — прямо отвечаешь ты, не думая о моих чувствах. Надо же, ты никогда не был настолько холодным даже с теми, кого ненавидишь. Наклонившись чуть ближе к тебе чувствую запах сигарет.        — С каких пор ты куришь? — Ты ведь сам заставлял меня бросить курить. И я бросил. Ведь ради тебя я был готов на все, даже избавиться от столь нравящейся мне привычки.        — С тех самых пор, как я ушел от тебя, — Твои голубые глаза на секунду теплеют. Я растерянно смотрю на тебя, пытаясь понять, что это может значить. Возможно, я все воспринимаю так, как я хочу, но мне кажется, что ты все еще скучаешь по мне. И от этого я невольно улыбаюсь. — Радуешься тому, что я все это время страдал? — с горечью в голосе ухмыляешься ты.        — Идиот, — говорю я ответ, поправляя твой воротник. — Все эти полгода я думал лишь о том, что когда-нибудь мы снова сможем быть вместе, хоть и понимал, что это невозможно, — Я затягиваю галстук, который немного нелепо висел на шее. — Все это время скучал по тебе, Шинья, — Не понимаю, с каких пор я стал таким сентиментальным. Но все это время я хотел того, чтобы ты знал, что я все это время скучал по тебе.        — Хочешь сказать, что все еще любишь меня? — Ты внезапно прижимаешь меня к стене, ставя руки с обеих сторон. Мне не убежать от тебя. Я смотрю прямо в твои голубые глаза, вспоминая, какими теплыми они были раньше. Если раньше это был прекрасный цвет летнего неба, то теперь это цвет самого холодного льда. Что с тобой случилось за эти полгода?        — Да, люблю.        — Открой рот, — моментально говоришь ты, смотря мне в глаза. Твой взгляд все так же холоден. — Давай, ты же любишь меня, — Ты подходишь ближе, мягко проводя подушечками пальцев по щеке. Я вздрагиваю от того, что твои руки стали настолько холодными.        Я послушно выполняю то, что ты говоришь. В следующую секунду ты целуешь меня, сразу же углубляя поцелуй. Я охотно отвечаю, понимая, что именно этого не хватало мне все это время. Что именно по этим губам я скучал все это время. Невольно обнимаю тебя за шею, прижимаясь еще ближе. Ты обнимаешь меня за талию. От твоих прикосновений по телу бегут мурашки. Но мне приходится прервать поцелуй, когда воздуха начинает не доставать.        — Шинья? — Я замечаю на твоем лице горькую ухмылку. — Что-то не так?        — Ты серьезно думаешь, что я могу все еще любить тебя, — Ты стараешься говорить холоднее, но в твоем голосе проскальзывают нотки жалости. — Мы дошли до края, Глен. Но если я сумел не упасть в эту чертову бездну чувств, то ты не смог. Тогда, полгода назад, я решил, что не хочу больше жить лишь одними чувствами к тебе, — Ты отходишь от меня, даже не дожидаясь моего ответа. Выходишь из комнаты, выключая свет и оставляя меня наедине с моими мыслями.        Невольно сползаю вниз по стене, забиваясь в самый темный угол комнаты. Обхватываю руками колени, чувствую, как оставшиеся чувства догорают внутри меня. Смотрю на дверь, ожидая, что ты вернешься, но слышу лишь кокетливый смех своей младшей сестры. Больно. До ужаса больно, пусто.        Провожу пальцем по губам, вспоминая твой поцелуй. Холодные и потрескавшиеся губы, мятная жвачка, которой ты пытаешься перебить запах сигарет. С каких пор ты променял сладкую ягодную жвачку на мятную? Ты ведь всегда говорил, что тебе не нравится мятный холод.        Всю церемонию фальшиво улыбаюсь, прямо как и ты. Желаю счастья и еще чего-то. Смотрю лишь на тебя. Надо же, а на публике ты такой же теплый, каким был раньше только со мной. Становится паршиво от того, что теперь ты улыбаешься так прекрасно всем, кроме меня. Покидаю праздник первым, мысленно уже вспоминая, остался ли у меня еще алкоголь в доме.        — Эй, Глен, — окликаешь ты меня перед тем, как я покидаю здание. — Не упади с этого края, как некоторые, — Я оборачиваюсь к тебе и вижу лишь горечь. Ты смотришь на бокал с шампанским, а потом неожиданно разбиваешь его. — Тебе привет от моего отца. К слову, полгода назад это именно он заставил меня уйти от тебя. Так же, как и сегодня заставил все это делать, — Ты смотришь на осколки. — Я никогда не хотел разбивать тебя и твои чувства. Постарайся найти кого-то, кто будет не таким жалким, как я.        Ты уходишь обратно, а я остаюсь тут один, не успевая ничего сказать. Хочется побежать за тобой, прижать к стене и высказать все, что во мне накопилось за эти полгода, но я понимаю, что это будет бессмысленно. Ведь ты решил окончательно загубить себя и свои чувства. Ты не скажешь мне правды, даже если я буду умолять со слезами на глазах. Ведь семейный долг тебе дороже всего. Ради этого ты готов отказаться от собственного счастья. Почему, Шинья?        Но я никогда уже не узнаю ответ. Махиру сообщает мне о том, что ты покончил жить самоубийством, оставив предсмертную записку.        «Любовь имеет привычку заканчиваться. Но только не наша. Ведь даже после смерти наша любовь будет жить, Глен. Несмотря на то, что она дошла до края, в котором нет рая».