Пролог
Утро радовало на редкость отличной погодой, сменив влажный хмурый ноябрь, зима тут же установила свои правила. Вздохнув полной грудью чистый морозный воздух, непроизвольно прикрываю глаза, которые заслезились от слишком яркого света, отражающегося буквально от всего. Быстро проморгавшись, смахиваю слезы, рядом раздается невнятное мяуканье моего кота. Зимняя природа тиха и безмолвна. — Погода в декабре еще не самая зимняя и суровая, временами случаются оттепели, но температура стабильно отрицательная с редкими заморозками и понижением до -20° C, — вспомнила я слова диктора и зябко передернула плечами, потому как впопыхах накинула легкую куртку. Мой сиамский кот гордо вышагивал вокруг меня, оставляя на девственно белом снегу путанные первые следы. Он почему-то всегда наотрез оказывался идти один на улицу. Середина декабря. Зимняя природа в декабре полностью погружена в сон, солнце меньше проводит времени на небе и поднимается низко над горизонтом. Солнечные деньки становятся редкими, но в такие дни небо кристаллизуется и становится чистым и светлым. Улицы, деревья и дома усыпаны белым покрывалом. Мороз неприятно щиплет нос и щеки. Легкие немного жжет от холодного воздуха. На дорогах гололед. Тело бьет мелкая дрожь, и я стараюсь сильней укутаться в куртку. Покосившись вниз на кота, со вздохом произношу: — Итак, Тимон, делаешь свои дела, и мы идем обратно домой. — Кот на моё заявление никак не отреагировал, продолжая гордо идти рядом. Как только мы с Тимоном отходим на достаточное расстояние от домов по направлению к заброшенным гаражам, он тут же убегает совершать свои утренние дела. Я остаюсь стоять чуть поодаль. Рядом с гаражами проходит проезжая часть, по ней ездят только автобусы и редко легковые машины. Зеваю и зябко обнимаю себя за плечи. Недовольно смотрю на кота, который медленной походкой вышагивает со стороны гаражей. Неожиданный и громкий сигнал автобуса заставляет меня вздрогнуть, а моего домашнего питомца припасть всем телом к земле, а затем рысью помчаться в направлении проезжей части. Стало страшно, да так, что онемели ноги и перестали слушаться руки. Страх парализовал, меня бросило в жар, участился пульс, во рту пересохло, я покрылась холодным и липким потом. С трудом поборов оцепенении, я сорвалась с места и на дрожащих ногах побежала за своим домашним питомцем. Не знаю, как я не споткнулась, как не упала. Сердце стучало где-то в висках, дыхание быстро сбилось, но все обошлось, автобус пронесся мимо до того момента, как кот выбежал на проезжую часть. С облегчением выдыхаю, когда ловлю Тимона, меня все еще потряхивает, а кот старательно вырывается и царапается, но я крепко сжимаю его дрожащими руками и обессиленно падаю прямо посередине дороги. Я что-то успокаивающе шепчу то ли коту, то ли самой себе. Сбившееся дыхание не может восстановиться, сердце по-прежнему стучит как бешеное, и в таком состоянии лязг тормозов слышится как в тумане. Сильный удар в бок, страшная боль, которая вмиг пронзает все мое тело, я даже не успеваю понять, смог ли выжить мой кот. Сознание покидает меня, а в ушах стоит страшный белый шум. Умирать было на удивление легко, не было никакого сожаления, лишь пустота. Вопреки моим ожиданиям, я не зависла над собственным телом, не видела происходящего вокруг, как это обычно показывают в фильмах, и света в конце тоннеля точно не было. Меня невообразимо тянуло куда-то вперед. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.***
В сознание я вернулась резко и неожиданно, как будто мозг пустил по телу мощный электрический импульс, который заставил меня «проснуться». Такое непонятное и мгновенное пробуждение было мне чуждым, обычно даже после звона будильника я не сразу вскакивала с кровати, а подолгу просто лежала. Я постаралась внимательно оглядеться и понять, где нахожусь. Передо мной не было ровным счетом ничего. Да и мое собственное тело ощущалось как-то странно, попробовав его (тело) нащупать, я поняла, что его нет. Нет ничего: ни рук, ни ног, ни даже внутренних органов, а все мое нынешнее «тело» состояло лишь из светящегося мягким светом сгустка непонятной формы. Через некоторое время я заметила, что сгустка моего «тела» становится меньше, присмотревшись, с ужасом обнаружила, что мельчайшие частички составляющего меня тумана начали растворяться и таять в этом «нигде». Страх охватил мое сознание, когда я поняла, что, скорее всего, в конечном итоге просто исчезну, полностью растворившись здесь. Я заволновалась и старалась найти способ выбраться отсюда и вернуться обратно. По моему «телу» прошелся импульс, который больше напоминал дрожь. Я переживала нечто похожее на то, что слышала о стадиях горевания. Сначала шок и невозможность смириться, потом злость. Злость — словно удар хлыстом привела меня в чувство, острая, горькая, бьющая в мозг — злость благодаря которой я сумела найти силы, чтобы защититься и настоять на своем. Эта злость — уместна и соответствует вызвавшей ее причине. Эта злость исчезает сразу же, как только достигнет своей цели. Следом за злостью была ярость. Неконтролируемая и праведная. Я как будто пылала изнутри, по моему «телу» прошлась горячая волна, мир перед глазами потерял четкость. Ярость стала центром всего, эмоции закручивались водоворотом вокруг, а следом за ними закручивалась и та самая субстанция из тумана, она концентрировалась возле зарождающегося золотистого свечения. Шторм затягивал в свою сердцевину всё что окружало меня, пара светлых пятен по меньше пронеслась у меня перед глазами, только чтобы в следующее мгновенье быть затянутыми в мой водоворот. Тусклые эмоции и мутные (бессвязные) отголоски многих желаний, мелькнули на подкорке сознания и потонули в моих собственных. В этой мешанине из своих/чужих желаний одно единственное желание, объединенное вместе, горело ярче всех остальных — Жить! Словно почувствовав наш настрой свечение вокруг становилось все больше, а туманность меньше, в конце концов, туманность исчезла, а место, в котором я находилась, осветилось мягким золотистым светом. Буквально через несколько секунд после такого преображения вся ярость ушла, и я почувствовала опустошение\апатию. Эмоции как будто выгорели во мне все без остатка. Мне стало все равно. Внезапно меня неестественно куда-то потянуло, мир смазался перед глазами, чтобы спустя мгновенье принять вид роскошной комнаты. Не дав времени как следует осмотреться, меня потянуло к телу маленькой девочки, лежащему на кровати, и перед тем как плавно «опуститься» в тело, я успела безразлично отметить, что девочка слишком бледна.***
Пробуждение было болезненным. Тело скручивали судороги, дышать приходилось через раз, так как ребра ужасно болели, голова разрывалась от острой боли, уши закладывало. Открываю глаза и тут же снова закрываю, комната ходит ходуном, кажется, как будто я нахожусь в лодке, которая качается на морских волнах, и волны раскачивают её туда-сюда, желудок скрутило, и я с усилием подавила рвотный позыв. Темнота обволокла мой разум, даря спасительный покой. В сознание я приходила несколько раз и смогла отметить, что лежу на мягкой перине, огромной кровати, сверху мое тело укрыто шерстяным пледом. В очередной раз, открыв глаза и прислушавшись к своим ощущениям, вяло отмечаю, что тело уже болит не так сильно и дышится намного легче, голова гудит, но уже терпимой болью. Приподнявшись на локтях, попыталась принять сидячее положение, но все ещё слабые руки задрожали, и я вновь упала на мягкую перину. Вздохнула и поморщилась от ноющей боли в руках. Осматриваю комнату, каждый сантиметр, который залит солнечным светом. Я всегда предпочитала занавешивать свои окна темными шторами, моя комната находилась на солнечной стороне, и по утрам это было весьма неудобно. Закрываю глаза, в надежде снова погрузится в сон, и медленно засыпаю. Просыпаюсь от ощущения тепла распространяющегося по всему телу — это тепло унимает головную боль, шум в ушах прекращается, я медленно открываю глаза и лениво скольжу по комнате рассеянным взглядом и с шумом выдыхаю, замечая, что окна занавешены плотными шторами. — Оливия? — тихо и очень осторожно, будто не веря, спросил глубокий мужской голос. Передо мной предстал немолодой мужчина в возрасте сорока лет, возможно старше. Мужчина сидел в кресле, небрежно закинув ногу на ногу, и задумчиво смотрел перед собой, его руки лежали на подлокотниках. Короткие с проседью волосы зачесаны назад, глубоко посаженные голубые глаза, нос с горбинкой и тонкие губы. Просторная белая рубашка, из натуральной ткани заправленная в темно серые брюки, смотрелось хоть и просто, но с другой стороны дорого. На ногах высокие кожаные сапоги. Ничего лишнего, строгость и минимум декоративных элементов. Пусть мужчина был уже не так молод, но его хорошее телосложение говорило о том, что тот следит за собой. Он был строен, а его спина идеально прямая, но в глубоких синих глазах читалась скорбь. Должно быть, я слишком долго молчала и разглядывала мужчину пристальнее, чем это необходимо, или позволено в высшем обществе. Я запнулась на последней мысли. Возможно, что-то отразилось на моем лице, отчего мужчина снова позвал: — Оливия? — тверже, но, не повышая голоса, спросил гость (от такого именования, глубоко внутри всё скрутило в тугой узел). Глубоко вдохнув и постаравшись отбросить все мысли ответила: — Боюсь, что нет. Уже нет, — голос слегка сорвался на последнем слове, так что мне пришлось, откашляться. Врать мужчине я посчитала бесполезной затеей, да и не в том я положении если честно. — Что же… — мужчина сглотнул и откинулся на спинку кресла, с него разом слетела вся аристократичность, плечи ссутулились, руки мелко задрожали, сам мужчина, будто постарел на несколько лет, он прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Значит, дочь умерла, но Магия даровала её телу другую душу. — Он заговорил таким бесцветным тоном, что у меня по телу прошел холодок, а сердце внутри больно сжалось, на глаза против воли навернулись слезы, но я их быстро сморгнула. Мужчина стремительно поднялся с кресла и быстрым шагом прошел к двери, возле самого порога он вдруг замер, будто на что-то решаясь, пару раз сжал и разжал кулаки, после обернулся и произнес твердым голосом — Отдыхай, я зайду к тебе вечером. — На его лице не отразилось, ни единой эмоции. Когда за мужчиной закрылась дверь, я позволила себе расслабиться и снова устроилась на мягкой подушке, в дальнейшей попытке все как следует обдумать. Предположение мужчины насчет магии мне показалось логичной причиной творящейся вокруг меня мистики. Чтобы хоть как-то отвлечься, я снова попыталась принять сидячее положение и оторопела от изумления. Моё тело было слишком мелким. Конечно, в прошлой своей жизни я не отличалась высоким ростом и коренастым телосложением, но была уж точно выше и пофигуристей. Хм. В конце концов, мне было двадцать лет, а сейчас, на мой взгляд, мне года три. Нервно провожу рукой по волосам, и рука непроизвольно цепляется за что-то мягкое, пушистое и треугольное. Мне. Срочно. Нужно. Зеркало. Просто чтобы увидеть все ЭТО собственными глазами. Обвожу комнату быстрым взглядом, напротив кровати стоит большой и красивый шкаф для одежды, аккуратно встаю с кровати и делаю несколько шагов на пробу, ноги тут же заплетаются, я нелепо дергаю руками и мертвой хваткой цепляюсь за рядом стоящую тумбу. Перевожу дыхание, и снова делаю пару шагов, держась за мебель. Остановившись на полпути, перевожу дыхание и дрожащей рукой вытираю пот со лба. В глазах темнеет и рябит, окружающие звуки отдаляются и вся реальность отходит на второй план, я опасно покачнулась в сторону, но смогла устоять на ногах. Прихожу в себя через несколько минут и буквально на ощупь подхожу к дверце шкафа. С огромным трудом дергаю дверцу на себя и застываю, смотря в зеркало со страхом и неверием. Ноги в коленях подгибаются и я, покачиваясь, сжимаю дверцу мертвой хваткой. Сглатываю образовавшийся в горле ком. Это безумное ощущение — смотреть на себя в зеркало и видеть другого человека. Я застыла, не решаясь что-то делать, в зеркале отражалась маленькая, совершенно напуганная девочка трех лет. Хрупкая и неестественно бледная, возможно из-за недостатка солнечного света, она, казалось, побледнела еще сильней, когда внимательно оглядела себя. Это теперь я! Хотелось то ли нервно рассмеяться, то ли заплакать. Не выдержав, я все же захихикала и снова сфокусировала свой взгляд на отражении, в нем все та же девочка смотрела на меня большими голубыми глазами загнанного в угол зверя. — Соберись! — хрипло сказала я себе, профилактически похлопав себя по щекам. Девочка в зеркале нахмурилась и с немного покрасневшими щеками прикрыла дверцу шкафа. Я раздраженно выдыхаю. На сегодня потрясений явно хватит. Посмотрев на гладкошерстный хвост, что покачивался из стороны в сторону, нервно прикусила губу. Добираюсь до кровати я медленно, но уже более уверенно, вскарабкавшись на постель перевожу дыхание. Приключение что надо. Правое ухо неожиданно дернулось в сторону двери. Прислушиваюсь, за дверью раздаются отчетливые приближающиеся шаги. В груди отчетливо бьется сердце, я прикрываю глаза, притворяясь спящей. Минутная заминка возле двери, гости явно замерли в нерешительности\ замешательстве? Сглатываю и, сворачиваясь на кровати в позу эмбриона, машинально сжимаю ладошками простынь. Мужчины начинают тихо переговариваться между собой, но я отчетливо слышу их разговор: — Что ты думаешь делать в случившейся ситуации? — голос принадлежит мужчине, возможно, что он намного младше моего сегодняшнего гостя. — Довольно странно, что обряд подействовал именно так, не находишь? — этот голос я узнала, он принадлежит тому типу, который был у меня сегодня. — Это действительно странно, но ты не ответил на мой вопрос, Уинстон, — с нажимом произнес первый голос. — Она ведь не Оливия, — устало ответил Уинстон. Послышался тяжелый вздох. — Ты прав. Но! Её душа и душа нашей Оливии настолько сильно переплелись, что разделить их невозможно! — Внезапно воскликнул первый и продолжил уже более спокойным тоном. — Но эта девочка все ещё твоя дочь. Магия Рода признала в ней наследницу, а не паразита… Дальше я не слушала. В голове воцарился бардак, но кристально ясно я поняла одну вещь: мои действия в том сером пространстве, когда я пыталась сохранить себя, возможно, привели к тому, что я поглотила несколько душ? Эта девочка! Нет! Зажмурилась. Оливия — нужно называть человека по имени. Оливия как и я умерла, что-то произошло перед тем как я оказалась в теле трех летней девочки. Мы встретились с ней Там и потом наши души сплелись вместе. Но имея больше шансов и стремления жить, а также осознание того что погибла, моя сущность поглотила её. Полностью растворив в себе. — Может, ты и прав. Голос «отца» звучал печально, и я сразу же представила своих родителей на его месте. Как они там сейчас? Что с ними? Слезы наворачивались на глаза, а в горле стоял ком горечи. Я была единственным ребенком в семье, и вот теперь, после моей смерти, у них не осталось никого. Сердце вновь бешено забилось в груди. Дышать становилось тяжело. Воздуха стало не хватать, я задыхалась. Зажмурив глаза, я съежилась. Мышцы свело судорогой, все тело затрясло. — Адам! Громкий голос «отца» разлетелся по комнате. — Что случилось? — Не знаю, она задыхается. Меня знобило. Холодные мурашки табунами бегали по спине. Судорога скручивала тело. Было жутко больно и холодно. Моё сердце казалось, пыталось холодным огнем прожечь себе путь сквозь грудную клетку, огни замерцали за моими плотно закрытыми веками, а спустя мгновенье комната погрузилась во тьму. Внезапно я почувствовала тепло, сначала согревающее, а потом обжигающее. Тепло проникало в каждую клетку моего тела, оно нарастало, норовило сжечь, пока в один момент так же внезапно не потухло. Я вновь лежала в кровати под теплым мягким одеялом, поверх которого кто-то прижимал меня к себе. — Оливия, все хорошо, папа рядом. Голос был хриплый и взволнованный. Я постаралась тоже прижаться к мужчине и успокоиться, хотя больше всего хотелось разрыдаться в голос, он ведь знает, что я не его дочь, но все равно помогает мне. Потихоньку начиная проваливаться в сон, я услышала лишь слова «отца». — Я больше не допущу твоей смерти.***
Первые недели моего пребывания в новом мире ознаменовалось моим постепенным привыканием к новому дому и семье. В один момент я оказалась брошена в совершенно другой мир. Другую вселенную. Другую семью. Всё было чужим. Было другим. Мой мир стал таким совершенно внезапно. Это делало меня отчаявшейся: мне не хотелось куда-то идти, что-то делать, что-то узнавать. Было жутко больно, но с другой стороны были ощущения, что я всё ещё находилась дома. Странное и зудящее чувство. Это вырисовывалось в Диссонанс. Мне не разрешалось покидать особняк, да и сама я не горела желанием что-то исследовать. Несколько ночей спустя, я снова беспокойно бродила по коридорам особняка, оказавшись в великолепной комнате, спрятанной в восточной части, помещение было заполнено растительной жизнью, одна стена целиком была занята обширным водоемом, а другая — сплошным стеклом, из которого открывался захватывающий вид, на полу были груды мягких подушек. Перетащив несколько подушек ближе к огромному окну, я села на них и просто смотрела на красивый и спокойный вид. Мне казалось, что я нахожусь во сне, в странном, бесконечном сне. Почему я оказалась здесь? Что должна была делать? Почему я? Почему не кто-то другой — кто-то более достойный, мудрый и добрый. Кто-то кто знал бы что делать? Я уставилась на крошечные руки. Я сделала глубокий вдох чтобы успокоить охватившие меня панические эмоции. Ноющая боль в моем сердце преследовала меня изо дня в день. Я впивалась костяшками пальцев в одежду на груди, как будто это могло как-то успокоить меня и унять боль. Я поднялась с подушек и спотыкаясь пересекла пустую комнату, чтобы прислониться головой к огромному окну. Холод был словно бальзам на моей разгорячённой коже и я с облегчением прикрыла глаза, жадно прижимая ладони к гладкому стеклу. Я каким-то шестым чувством знала, что Адам Вандом, стоял сейчас за дверью этой комнаты, но старалась не обращать на него внимание. Он был тенью, что бесшумно следовала за мной по пятам. Поначалу меня раздражало вечное присутствие Адама где-то рядом. Потому что все, что мне было нужно это одиночество, а не странный незнакомец, что ходит за мной по пятам. Но со временем я смирилась с мужчиной бесшумно следующим за мной. Адам как мог, помогал мне адаптироваться к новым условиям, объяснял мне нюансы моего положения, терпеливо отвечал на мои многочисленные вопросы. Младший Вандом располагал к себе, он умел слушать и был весьма терпелив, максимально развернуто разъясняя мне тот или иной вопрос. Иногда он помогал мне, когда я снова бесцельно блуждая по особняку, терялась и на меня волнами накатывала паника. Внешне Адам не сильно отличался от своего старшего брата, оба мужчины были высокого роста, плотного телосложения и довольно привлекательны внешне, характеры были тоже весьма схожи. Адам говорил, что мне нужно прекратить разделять свою жизнь на: «до» и «после», что если не принять свою действительность сейчас, в будущем возникнут серьезные отклонения. Адам говорил, двойственность пройдет просто нужно время. Я не занимала место Оливии. Просто иногда так случается когда люди из двух совершенно разных миров умирают в одно и тоже время и при этом их души сталкиваются в смерти, и они либо притягивают друг друга и переплетаются (разделяя при этом все эмоции, чувства и жизнь), либо отталкиваются и погибают. Этот диалог многое расставил для меня по местам. Объяснил. Поэтому я решила: нельзя все время крутиться в одном колесе, нельзя продолжать находиться в коконе из сожалений не допуская к себе внешние факторы. Люди смертны, а иногда смертны внезапно. Жизнь слишком ценна, чтобы тратить ее впустую и проживать без изменений. Важно было принять, мою новую реальность и осознать, что назад пути для меня, к сожалению больше нет. Это помогло мне смириться и принять новую себя, а также открыть себя новому миру. Я продолжала изучать Родовой особняк Вандомов. Дом поражал своим великолепием. Попасть во двор особняка можно, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных в благородный коричневый цвет. Строение невольно поражало своими масштабами, необычностью архитектурных элементов и роскошью. Постройка имеет достаточно симметричный вид. Главный вход в здание находится в самом центре фасада, массивная деревянная дверь увенчивается аркообразным окном классической формы. В здании имеются еще две пары подобных оконных конструкций, что придает особняку некоторую воздушность и легкость. Территория вокруг особняка огорожена массивным забором с облицовкой из материала, имеющего приятный коричневатый оттенок. Цветовая гамма ограждения соответствует основному цвету стен главной постройки. Рядом с особняком расположено несколько клумб, украшенных декоративными растениями и невысокими деревцами. Значительная часть территории двора занята живописными зелеными лужайками. Было удивительно интересно наблюдать как, несомненно, фэнтезийная архитектура огромного особняка смешивалась с фантастической архитектурой продвинутого мира. На территории дома располагается множество различных комнат. Часть помещений используется владельцем особняка ежедневно. Некоторые зоны дома играют в жизни семьи существенную роль, но посещаются хозяевами довольно редко. Род Вандом пусть и был сейчас немногочислен, так как насчитывал всего от силы трех человек, прямых наследников, но также имел некоторое количество вассалов и непрямых родственников. Также имелись родственники и со стороны матери Оливии, но с ними никаких контактов «отец» не поддерживал. Когда я адаптировалась Адам начал спрашивать меня, я мысленно поблагодарила его за терпение и отвечала на вопросы максимально правдиво, не уклоняясь от ответов. У меня были и свои вопросы, например: как умерла Оливия? (, Адам рассказывал, что они проводили некий ритуал, но в самый ответственный момент что-то пошло не так, и, как итог, несколько приближенных отца погибло, в их числе была и Оливия). Как они вернули её к жизни? Как призвали душу, пусть и с исключением? Я поставила себе мысленную памятку разгадать данные «тайны» в будущем. После детального осмотра каждой части особняка я засела в самом его сердце, другими словами в библиотеке, которая потрясала своим величием не хуже других комнат, самым главным бриллиантом, которой были естественно знания. Знания и исследования многих поколений семьи Вандом, а также книги по истории, географии, математике, физике и многим другим, естественным и гуманитарным наукам. Множество книг по теоретической и практической части магии. Информация в библиотеке хранилась как на обычной бумаге, в книгах, так и на более современных носителях, голо дисках. Библиотека была хорошо защищена, удаленный доступ к файлам данных был практически невозможен. Чтение я начала с основ так я узнала, что данный мир, имеет чёткие границы. В нём совмещаются вертикальная модель пространства (верх-низ, средний мир) и горизонтальная модель (четыре стороны света, центр — периферия). Здесь есть все: обширная география пространства, с природными ландшафтами местности, с отдельными друг от друга населёнными пунктами, которые имеют причудливые, на мой скромный взгляд, наименования. Обучение Магии начиналось поэтапно в возрасте шести лет, но одним изучением сверхъестественного дело не заканчивалось, наоборот детей обучали многим гуманитарным наукам. Как мне кажется, это было определенным плюсом, так, например, детьми изучалась не только география их мира, но и других миров, на более поздних курсах изучалась политическая стратегия и закон. Естественно, одним моим миром эта Галактика не заканчивалась, были и другие миры, планеты и системы, многие из которых, к моему удивлению, прекрасно узнавались, например такие как: Мандалор, Корусант, Явин и многие другие, перечисление которых займет много времени и сил. Я устало откинулась на спинку кресла — это было невероятно! Звездные войны — та самая кино-эпопея, которая очень популярна в моем прошлом мире. Мне захотелось очередной раз нервно посмеяться. С датой дела обстояли весьма хорошие, на данный момент год идет 60 ДБЯ или же 940 от Руусанской реформы. Что-то я узнавала из книг, что-то из общения с Адамом. Уинстон за все мое время здесь только несколько раз завел со мной разговор, и я его понимала, ему было тяжело видеть свою дочь и понимать, что это больше не она, и случилось это по его вине. Я старалась сводить наше общение к минимуму, но понимала, что рано или поздно нам придется больше общаться, чтобы со стороны не возникло неудобных вопросов. Я практически поселилась в библиотеке, прерываясь разве что на сон и еду. «Отец» тоже нередко бывал здесь, но лишь бросал на меня мимолетные взгляды и спешным шагом покидал библиотеку. Но разговор об Оливии у нас состоялся. Все в той же библиотеке. Уинстон просто сел напротив меня, а я отложила только взятую в руки книгу. Мужчина глубоко вздохнул и начал говорить. Говорил он долго, иногда прерываясь, чтобы объяснить то или иное понятие, и к концу его речи я была потрясена. Все в точности так же, как и рассказывал Адам, только с чуть более точными формулировками. После своего рассказа мы немного посидели, я все обдумывала, а «отец», молча, смотрел перед собой. Спустя некоторое время я неспешно начала свой рассказ, возможно, он уже это все знал, но мне показалось, что будет правильным рассказать все самой. — Эта история — поразительная удача. — Мужчина постучал пальцами по столу. — После нашей смерти нам не просто так стирают память. И твоё не желание подчиняться действующему закону могло закончиться твоим окончательным исчезновением из всех планов мироздания. — Тогда я была зла и полна сожалений. — Оправдываюсь. Всю его речь, я сидела и чувствовала себя неразумным ребенком. — Я понимаю. Ты действовала без каких либо знаний лишь из страха. Умирать в одиночестве всегда страшно. — Уинстон замолчал, а меня от воспоминаний того серого места пробил ледяной озноб. Теперь только вспоминая об этом, я ненавижу холодные места и времена суток. Иногда мои руки мерзнут даже в солнечную погоду. — Когда три души сплелись, катализатором к возвращению сюда, стала твоя жажда жизни. — Три души? — Вопросительно посмотрела на мужчину. — Эти метаморфозы… — мужчина махнул рукой на уши и хвост — У Оливии их не было. — Его слова заставили меня замереть, а потом в шоке посмотреть на Уинстона. — Тимон! — Совершенно верно. Из-за того что животные более примитивны их легче поглотить, но в том, что метаморфозы так ярко выделены, виновато то что поглощение было поспешным. — Тогда я действовала без плана, чисто на злости и инстинктах.