.Подходы.

- Вставай и пой, - Илья, как всегда бесцеремонно вломился в мою комнату, сдувая с глаз отросшую чёлку - привычка. И сколько я маму не просил не пускать домой подозрительных личностей, всё к одному - Илья у меня в гостях. Заразы. - Свали, - рыкнул на него из-под подушки и зарылся в перину сильнее. - Не могу, - голосом капризного ребёнка. - Антон, ты должен мне помочь - потребовал Илья, плюхаясь на постель рядом со мной, от чего матрас спружинил. А как же понятие личного пространства? Не, Илье это не знакомо. - Закопать твой хладный труп на заднем дворе? Легко, - зевнул и посмотрел на друга из-под ресниц, убирая край одеяла от лица. Красивый, сука. Илья, не край. - Но давай после обеда, - проворчал я, откровенно зевая, не переставая смотреть на тонкое, не изящное, но жилистое, стройное тело Ильи. Он в этом чёртовом спортивном костюме выглядит, как мечта маньяка - тонкая ткань облегает тело, ещё больше подчёркивая угловатость фигуры, от которой меня так давно тащит. И ведь знает же, всё, тварь, знает и пользуется этим. - После обеда поздно будет. Вставай, - канючит Илья, тормоша моё тело с боку, пока что в притворно-глупом образе. Но это лишь видимость, не больше. - То есть ты согласен на погребение? - уточнил я, отталкивая его назойливые руки, которые пальцами вцепились в незащищённые одеждой плечи. - Для тебя - всё, что угодно! - пафосное заявление и ни грамма правды. - Только вставай уже, - а в голосе сквозит злость, пока ещё налётом на бархатные нотки, но всё же. Солнце нагло пялится на нас в окно. Душно. Смотрю на часы. - Илюш... - начинаю ласково, сатанея взглядом. - А не пойти бы тебе... К черту? - кричу ему в лицо, от чего у друга брови встают будкой. - Чел, ну серьезно: лето, каникулы, время, сука, девяти утра нет, - стону в отчаянии отбиться от пронзительных зелёных глаз и пытаюсь вновь окопаться в постельном. - Мне нужно заниматься, - безапелляционно и фыркает под конец фразы, как бы ставя точку в своём решении. А меня спросить? Не, реально: спросить, а не уведомить за пару минут "до". - Отлично, учебники там, - совершаю какой-то непонятный жест рукой в сторону стола и не смотрю... Я не смотрю на Илью, ни-за-что, потому что лишь один взгляд на парня и всё, домотается так, что душу отдашь, лишь бы отстал уже. - Антон, - немного задумчиво, - я физической подготовкой заниматься хочу. И почему это из его уст слышится, как раскаяние. Комплекс вины Илье не знаком. Уж я-то знаю. - С чего вдруг? - смотрю на Шканова в упор. Сука, всё-таки смотрю. Вот никогда не держу обещаний данных самому себе, зато другим - как не фиг делать. - Для тела полезно, - и сам себе кивает, тут же расплываясь в беспощадной улыбке. Вопрос дня: почему у меня нет такой власти над ним, как у него надо мной? А? Где справедливость жизни, где, её, сучность такую носит? - Для тела полезно: спать, есть и трахаться. А не пить, курить и дрочить, - многозначительно заявляю я, почёсывая короткий ёжик каштановых волос на голове. Снова отросли больше, чем пять миллиметров, пора оболваниться. - Ммм... - томно тянет Илья, а у меня внутри всё узлом, крестиками в грубой стяжке, как чёртово макроме, - ты мне посылаешь флюиды? - играет бровями и так по-блядски облизывает свои невероятно тонкие, но такие манящие губы. Пора. Уже. Привыкнуть. А у меня всё не выходит. То ли Илья так хорошо себя подаёт, то ли я бесхребетная личность. Я голосую за первый вариант. - Нет, я тебя просто посылаю. Все равно мне ничего не обломится, - почти упрекаю, хотя знаю, что зря. И валюсь назад, на спину, на одеяло, чтобы рассматривать ни черта не интересный потолок, но это лучше, чем в который раз пересчитывать крапинки серых точек на радужке правого глаза друга-почти-друга, отчаянно желая увидеть эти глаза, как можно ближе к своим. Что-то совсем сопливо звучит. - Сам же сказал: или дружба или секс, - горький вздох, не люблю я эту тему, это удар по самолюбию, удар под лопатками со свистом хлыста, да так, что лёгкие замирают на вдохе. - Ты выбрал дружбу, - закинул руки за голову, слушая, как редко и глубоко дышит Шканов. А я скашиваю глаза в сторону, рассматриваю стену с плакатом из детства - я к нему привык - давно распавшейся группы и зачем-то считаю удары крови в висок, что набирают обороты. - Она важнее, - словно извиняясь или каясь, хрен Илью поймёшь. - Поэтому ты, как друг должен со мной, ну побегать, что ли... Или... - мнётся Шканов, теребя пальцами штанину. - Привяжи к жопе кусок мяса и бегай сколько влезет. По кругу. От дворовых собак, - фыркаю на Шканова. - Ха! Ха! - огрызнулся Илья, остро, делая ударение на каждую гласную. - Антон, ну будь другом, а не поросячьим хвостиком. - Я он и есть, - со вздохом, чуть прикрывая глаза. Друг или хрюшкин хвост - уточнять не стоит. И так понятно. - Отлично, - хлопает в ладоши радостный Шканов. Спрыгнув с кровати, Илья нагло, за ногу выволок меня из постели, совсем-совсем не аккуратно уронив мою тушку на пол и пинком отправил в душ. Вот сволочь. Только моя любовь к нему и годы дружбы остановили мои руки от того, чтобы не свернуть парню шею. Зная Илью, проще согласиться и сделать, как он хочет, иначе вынесет мозг. Проходили уже. После душа бодрым шагом отправился вниз. Мама смотрит очередную эсмиральду-хуаниту-просто-марию, в общем что-то мыльное, мексиканское, сериальное. Жесть. Женщины! Это надолго. Завтрак - голоден, как волк. Но поесть мне не дает всё-тот-же-сука, молча возникает за спиной, как чёрт из табакерки. Хватает за руки, цепляется за одежду, дёргает за собой. Сдаюсь. Друг тянет назад. В комнату. И я подчиняюсь. - Сначала я буду пресс качать, - заявляет этот чёртов садист и садится на пол, устраиваясь поудобнее. Я промолчу про то, что тело до основных упражнений нужно разогреть и размять более лёгкими нагрузками. - Вперед, - даю дозволение. - Я отсюда посмотрю, здесь ржать удобнее, - язвлю, а сам реально жду, когда же Шканов начнёт насиловать своё не привыкшее к таким процедурам тело. Зрелище должно быть забавным, занимательным и определённо горячим. - Нет. Держи ноги, - приказывает Илья, остро глядя на меня. Отлично. Почему бы и нет? Сажусь перед парнем. Держу его ноги за лодыжки. Смотрю на него и думаю, что надо отомстить за побудку. А Шканов уже дышит - сорвано и хрипло, хотя счёт ещё мал. Толкает тело вперёд и жмурит глаза от натуги. Тело чуть дрожит от напряжения, но в мозгу моём совсем, совсем иные мысли. - Семь... Выдыхает. Чмокаю его в губы, подавшись корпусом вперёд. Илья вздрагивает, смотрит на меня, но не останавливается - плавно опускается спиной на ковёр и вновь тянется вперёд. Сердце душит битом. Так и вижу, как раздвигаю ему ноги, как наваливаюсь сверху, как... - Восемь... Выдох - его. Вдох - мой. Чмокаю в губы, чуть лизнув его уста. Промаргивается. Зло смотрит в ответ. Но упорно продолжает издевательство над телом и разумом. Руки конвульсивно сжимаются сильнее, так и тянет пробежаться ладонями вверх, по ногам - трогая, касаясь, лаская. Сильно, с нажимом. Заявляя права. - Девять... Чмокаю. Напористо, чуть кусая-царапая его нижнюю губу. Чувствуя, как трепещет под руками, как сорвано выдыхает, как... Блять! Издевательски ухмыляюсь. - Десять... Выдыхает задушено, кажется, что уже и не важен счёт. Срываюсь. Отпускаю его ноги, хватаясь пальцами за ворот футболки - к себе, на себя - вжимаюсь. Целую жадно, отчаянно, надсадно дыша носом. Забираюсь рукой под футболку - вверх-вниз, быстро и остро. Тут же по позвоночнику, трогая пальцами хребет, выше, к шее - фалангами в волосы. Стону. Сжимаю его локоны, сильнее прижимаю к себе, раскрывая рот, тут же скользя языком внутрь, в него, касаясь зубов Ильи. Обвожу по кругу, посасываю, прикусываю, играюсь и завожу сильнее, распаляясь сам. Поцелуй долгий, мокрый, кричащий. В голове шумит и от того приятно. Шканов же замер зайцем, держится за мои плечи, словно боится упасть и отвечает, отвечает, так горячо и жадно отвечает, что осознание происходящего рвёт реальность в клочья. На хуй мир, когда тут такое. - А как же: выбор, дружба, секс? - подкалываю Илью, только-только разомкнув губы. Пытаюсь дышать, пытаюсь держать руки при себе, стараюсь... Но член стоит - жёстко и твёрдо, пульсирует в паху и желает продолжения. - Ты... - сглатывает, смотрит хищно из-под ресниц, - первый начал, - фыркает и отводит взгляд в сторону. Я не верю в то, что Илья умеет смущаться! Какая-то чёртова заминка, может, его вдох-выдох, может, искусно поджатые губы, а может то, как он повёл плечами, но что-то было, что меня оглушило. Я понял -отчётливо и прытко, что Шканов все эти полгода ждал от меня первого шага - сразу, резко, нахрапом, потому что сам боится. Вот же. Не успеваю додумать мысль, как меня толкают в грудь - ладонями под ключицами, трогая-задевая соски. Не взвыть бы от вспышки удовольствия. Валюсь на пол. Спиной. Телом утопая в ворсе ковра. Первая мысль: "Спа-а-ать" - уже рефлекс на недосып. Но бедра быстро лишаются штанов, а в живот чертовски нагло дышат. Приподымаюсь на локтях, Илья нависает надо мной, голова на уровне паха. Раскрасневшийся, с влажными губами, сопит носом, раздувая ноздри. - Чел, ты... - голос беспощадно сипит. Закончить фразу - не успеваю. Илья начинает отжиматься, горячо выдыхая счет на мой конвульсивно дергающийся от его провокаций член. Чувствую, как яйца поджимаются, как кровь несётся в теле, как мурашки рисуют узоры на коже спины и внизу живота. Шпарит в затылок, бьёт в гортань, только и могу, что таращиться, как ненормальный. Ни хрена он не боится. Он томил и выжидал. Игрался, сука. Сейчас чётко осознаю, что всё это время, Шканов не подпускал меня к себе, мотивируя отказы дружбой, потому что он на меня охотился. Хищник, бля. - Четыре... Член косплеит Пизанскую башню, то есть стоит железо-бетонно, но чуть накренившись к животу. Но Шканову это не мешает, он, как специально выдыхает на мою головку - горячо и влажно. Почти, едва-едва касаясь кожи - фантомность. Илья держит дистанцию, провоцируя и распаляя меня лишь сильнее. Сам тоже едва держится, кусает губы, чтобы не стонать и смотрит, смотрит, так отчаянно смотрит на мой пах, что мне до безумия сильно хочется подкинуть бёдра. Но я жду. Его идея занимательна... Смотрю на Илью. Замер. И не дышу. Не могу. Перехватило. Скрутило. Повело. - Пять... Выдыхает с рыком и опускается вниз, сильно раскрывая губы, тягуче насаживаясь ртом на член и сжимается кольцом где-то посередине, языком проходясь по боку ствола. Кричу - глухо и сильно, зажимая рот своей же ладонью. Невероятно. Мир, как будто вверх тормашками и меня беспощадно штормит - лёжа на полу, но штормит, блин! Илья причмокнул губами - пошло и громко - по нежной коже и так же медленно, словно наказывая, стал подыматься вверх. - Шесть... И снова сладкая пытка. Сука. Что творит, а! Заглатывает больше, глубже, сильнее. Пропуская головку в горло, замирает на миг и сильно-сильно прижимает своим языком мой член к своему нёбу. Вздрагиваю, выгибаюсь, скребу ногтями по ковру, царапая ворс и силюсь не схватить Илью за волосы, не дёрнуть за патлы на затылке, подкидывая бёдра вверх, чтобы головкой - глубже, сильнее, по самые яйца. До хрипа-стона-крика. И ещё, ещё, ещё. Подымает тело вверх, зубами, чуть-чуть, но царапая нежную кожу. Стону, извиваюсь под ним, а в груди распирает - счастье, удовольствие, жар, что стремятся по телу, играя в салки, касаясь нервов, вен и жил. - Семь... Смотрит на меня - глаза в глаза. Прошибает обоих. Не разрывая зрительного, вновь губами по члену, натягиваясь, заглатывая, пропуская в себя, явно ловя кайф от происходящего. Языком по кругу. От головки вниз. До самого корня. Губами упираясь в лобковые, вдыхая мой запах - кожи, желания и чуть-чуть пота. Дрожит, трепещет, чуть прикрывает глаза. Слюна ниточкой из уголка растраханных губ, по подбородку, по мошонке - вниз, ляпая, холодя, оставляя пошлый влажный след колких азартом ощущений. - Восемь... Восторженно мычу, сильнее раздвигая ноги, потому что не могу лежать бревном - жажда двигаться, завалить его, опрокинуть и зацеловать эти порнографические губы. Кусаю свои, чувствуя, как от удовольствия закатываются глаза, а он лижет - откровенно и мощно, жмётся языком к пульсирующему боку, касается чувствительных венок, ведёт уже вверх, задерживаясь в чувственном поцелуе - слизывает мою влагу с набухшей алым головки. Простреливает волной экстаза, царапает позвоночник и кусает восторгом поясницу. Как же меня ведёт. Илья тоже на грани. - Девять... Я этого не вынесу. Хватаю Илью за волосы и сам толкаюсь в его рот - под пальцами влажно, взмок. Позволяет. Расслабляет горло - рычит, как специально. Стону, чувствуя, как подгибаются пальцы на ногах, хрустя суставами. По виску течёт, щекочет, лижет влагой пота ухо. Томно дышит и жмурит глаза - мычит, наслаждаясь. Насаживаясь. Он и сам на взводе. Гнусь в спине, ноги сгибаются в коленях, разъезжаются в стороны. Резко холод. Губы пропали. Тело надо мной тоже. Открываю глаза - ловлю чёртов фокус, да только всё плывёт. Душно. В груди - стучит, под горлом - стучит и даже под желудком - неистово бьётся. Илья стоит надо мной. Обнажённый. Тело блестит от пота, рёбра выступают красивыми дугами под раскрасневшейся кожей, тонкая дорожка волос - от пупка вниз, к самому члену, что гордо стоит, жмётся к животу, пухнет от толкающейся в него адреналиновой крови. Растрёпанный, тяжело дышит, смотри в упор. Схожу с ума от его такого - откровенного. - Теперь... - хрипло, низко, со свистом произносит Илья, облизывая распалённые губы. - ...надо поприседать, - пыхтит он и расставив ноги, аккурат надо мной, приседает. Бля! Вою в голос, гнусь в дугу, хватаюсь пальцами за воздух и дышу, дышу, дышу... Опускается вниз. Помогая себе рукой - горячо, сильно-трепетно сжимая. Внутрь. В себя. До упора. Прямо на меня. Пропуская моё желание в свою тесноту. - Иль..йа... Плывёт. Перед глазами - плывёт, внутри - плывёт, и всё вместе бушует, восторженно лижет, накрывает, давит восторгом. Ещё. - Два... - с истерическим, истрёпанным выдохом. Тонкий, подтянутый, раскрытый передо мной - глаз не отвести. Поцеловал бы, облизал бы, вылизал бы от макушки до пяток, но Илья так смотрит, так жаждет, что мои порывы уходят на задний план - ещё успею. А сейчас - пусть сам ведёт. - И часто ты... - не могу закончить вопрос, страшусь услышать ответ, хочу, до ужаса хочу продолжать заниматься этой его чёртовой физической... ох! Тащусь! - Зат..к..нис-сь, - сипло, прикрывая глаза и запрокидывая голову назад. - Три... Твою мать, его откровенность за гранью. Меня шпарит - впрыском под кожу. - Ты слиш-шком легко сел н..а меня, - не хотел так, но всё равно в голосе упрёк. Да, это ревность. - Четыре... Считает дальше и молчит. А меня продирает до костей страх от того, что он со мной не откровенный. А меня баюкает наслаждение, которое сочится, просачивается в каждую клетку тела, пульсируя изнутри наружу страстью. Выдох. - Илья? - голос отчаянный, с мольбой, я должен знать. Подкидываю бёдра, шипит, внизу живота группируется томление, что нитками, венам, мышцами - расползается в теле глубоким, звонким ликованием, и нечем дышать. И кажется, что и не надо. Только бы ловить взглядом - его взгляд, телом - его движения, губы - губами и стонать в унисон, захлёбываясь бешеным драйвом с привкусом острого блаженства. Но... Беспокоит - не хочу быть очередным. Больно, что не первый. - Я гото..вился, - выдыхает он и медленно встаёт. - Пять... Тело содрогается от похоти и сладострасти, облегчение внутри, обрывается иссуплением и это предел. - С-сука! - рычу на него, дёргаясь вперёд. Губами мажу по устам, прихватывая нижнюю, одновременно хватаю Илью под ягодицы, рву на себя, резкий переворот, опрокидывая его на спину и рвано врываюсь в скользкое от смазки колечко мышц. Продумал он всё, за раньше. Затрахаю, ублюдка. Довёл. Не могу! Закидываю его ногу себе на плечо, сжимаю кожу пальцами, тут же нависая над ним - притираясь грудью к груди, так, чтобы сердца два, как одно - неделимы. Кусаю за икру, без следа, но вздрагивает, распахивает глазищи, зелень темнеет до глубокого оттенка и меня ведёт от страсти, что плещется в его глазах. Целую - с силой, завороженно, умирающе. Одновременно толкаюсь внутрь - влажно, горячо, узко от того, что мстительно сжался, но мне нравится - Илья с характером. Проталкиваю язык, в него, глубоко, чуть ли не до глотки, стараясь вылизать его рот - целиком и полностью, оставить свой след, свой вкус, себя. Толкаюсь членом, поджимая ягодицы, выгибается подо мной стонет, цепляется пальцами за плечи, давит на кожу ногтями и сам подаётся на меня. Глубже, сильнее, не давая права на передышку. Пальцами зарываюсь в волосы, отпустив его ногу - тут же охватывает меня за поясницу, кольцом, сцепляя стопы в замок. Хватаю за волосы, дёргая, заставляю запрокинуть голову назад. Толчок, хрипит. Веду языком по горлу - снизу вверх. Толчок, мычит. Прижимается ближе. Прикусываю адамово - трепещет, бьётся подо мной, дрожит и сходит с ума, тихо стонет, гнётся, гнётся, выгибается. Забываю, как дышать. Как двигаться. Что вообще нужно делать. Он выбивает почву из-под ног и рушит мозг в осколки, в щепки, прахом. Выхожу почти полностью, дразня замираю над ним. Илья дрожит, тянется к губам, целует, кусаясь и сам подаётся ко мне, трётся телом о тело, зажимая наши возбуждения между животами, посылая импульсы разрядами острого и пьянящего. Срываюсь - кусаю в ответ, зализываю и забираю инициативу, распиная тело Ильи под собой, сильно-сильно вжимаясь сверху. Резко. В него - пульсируя всем своим существом, ловя вскрик губами, перехватываю вздрогнувшее тело под поясницей, слитно входя до упора. Хлопая кожей по коже - чертовски пошло, откровенно, заманчиво. Назад и вновь в жаркую глубь. Кусает губы, лижу шею и движусь, движусь, движусь в нём, выбивая из горла стоны. Внутри всё тянет, стягивается, сжимается и тут же раскрывается. Пламенеющим ознобом по спине, вдоль каждого позвонка, пересчитывая царапками эйфории. Тянет, внизу, в животе, под поясницей, жжётся спицами страсти в бока, гудя мучительным безумием, в венах, напополам с адреналином, что заставляет дышать через раз, ловя блики блаженства под коркой черепной. Сильнее, глубже, резче. Вскрикивает, стонет, сипит. Целую, отвечает - умираем вместе от пытки удовольствием. Как же хорошо. Ещё и ещё, и ещё. - Ещё! - крик-мольба, кусая меня за плечо. Не больно. Догоняет. Накрывает с головой, швыряя в бурлящий экстаз. Оргазм бьёт по ушам - оглушает. Перехватывает глотку, только и могу, что судорожно сглатывать липкую слюну. Перед глазами мушки - цветные, чёрно-белые, прозрачно-нереальные. Движусь, выплёскиваясь, давлю руками на бёдра, вторгаюсь и удерживаю в едином положении. Дышу и задыхаюсь. Распахиваю глаза. Смотрит - лихорадочно и жадно, мелко движется подо мной, выгибается, почти невесомо, в спине. Хватает лишь коснуться Ильи, даже не сжимая - изливается себе на живот, ляпает и мажет кожу, и это так прекрасно. Не пошло - правильно. Замираю на миг и только после этого осторожно укладываюсь рядом, чтобы в тишине утра, под всё теми же лучами солнца, прийти в себя. Да только я не хочу. Не хочу приходить в себя. Мне понравилось наше безумство. - И часто ты так... тренируешься? - спрашиваю Илью, смотрю в потолок, лежим рядом, касаясь плечами друг друга и кажется, что солнце, то солнце, что за окном, греет изнутри. - Впервые, - ответ искренний, с мягкой усмешкой. - Но-о... - мучительно подбираю слова, чтобы не причинить неосознанную боль ему, тому, кто дорог, с кем бы сны вдвоём, с кем бы сумерки под одеялом, с кем печаль улыбкой. - ...ты был уверен в себе, - не укор, банальное любопытство. Зависть. Я бы так не смог. А я и не мог - чертовски боялся, что сделаю что-то не так, даже тогда, когда ощущения глушили разумное зерно моего существа. Я не могу не заботиться о нём. Он, по ходу, тоже. - Пиздец, страшно было, но иначе ты бы не согласился. Отступил, - лукаво признался Илья и я услышал в себе тишину, она поглощала. Илья был прав, так сильно прав, что благодарность порывалась вырваться сопливым "спасибо". Благо, я её сдержал. Хотя... Почему сразу сопливым? Разве только женщины имеют право на слабости? В мире два пола, но у них единый признак - они люди. Мы все люди, у нас одинаковые чувства, эмоции, ощущения и их выражения. Кто сказал, что женщины слабый пол? Кто придумал, что мужчины - сильный? Только потому что он - охотник, а она - по жизни прописана на хозяйстве? Чушь. Это не показатель. - В смысле? - всё же робко спросил у Ильи, выворачивая голову на бок, чтобы смотреть на его расслабленность и удовлетворение. - Антон, ты боялся сделать шаг, - повернул голову ко мне, встречаясь взглядом. Горячо, откровенно, с посылом. Он прав, снова, блин, прав. - Ты боялся чувств, боялся ответить, боялся оступиться, сорваться, и, наверное, накосячить, - тихий смешок. Молчу. Просто смотрю на него и молчу. Потому что нечего сказать - уже озвучено, потому что - он прав, потому что... Да, на самом деле, это я был тем кто нас тормозит. - А ты, значит, решил всё взять в свои руки... Ноги... Губы? - прячу за шпилькой обескураженность. - Анто-он, нам по семнадцать, чел. Пора учится принимать взрослые решения, - пожимает плечами Шканов. - Хахаха. То есть после секса, ты вдруг резко возомнил себя мужиком? - фыркаю на него. Смеётся в ответ. - Нет. Просто понял, что на многое способен, потому что не один, - и так это прозорливо, неподдельно остро было сказано, что аж в душе защемило. Я никогда не признаюсь, что во всём с ним согласен! - Значит, - улыбнулся я, - я тебя не разочарую, - и это чистая правда. - Ты и не сможешь, - подмигнул он мне, садясь на месте. - Пошли, мне надо ещё поподтягиваться и гири потягать, - говорит, а сам губу кусает, порнографично так, с намёком, блестя бесятами в глазах. - Я тоже участвую? - хищно вздёргиваю брови, садясь рядом и кусаю Илью за плечо. Смеётся, цокая языком. - А то! - веселиться Шканов и, вскочив, начинает одеваться, чтобы явно отправиться к себе домой. У меня-то гирь нет. Тоже собираюсь, думая о том, что душ примем у Ильи. У него и ванна больше. Иду за ним, бесполезно бросая маме "Пока", и думаю: и во что же для меня это выльется? Но... я не жалею, только "за"!