Территория сна

       Стайлз не спит четвертые сутки, закидывается аддеролом, запивает все энергетиками и медленно сходит с ума. – Ты неадекватно себя ведешь, – сообщает Пэгги Милс – ее правильная соседка по общежитию. – О да, детка, учи меня, как бороться с проклятиями, – хмыкает Стилински. – Ты бы сломалась после первого сорванного ноготка, а я все еще жива. Пэгги поправляет светлые волосы, сообщает, что ее сегодня можно не ждать. Свидание с подходящим человеком, очередная любовь всей ее жизни. Стайлз смеется глухо и смотрит, как по рукам у нее расползаются рунические слова мертвого языка. Или это просто закорючки? Она хлебает кофе, разбавленный энергетиками, и листает сотую книгу о том, как можно выйти живой из того, во что она попала… Только все говорят, что это нереально. Она умрет с вероятностью в девяносто девять процентов. Один – для слепой удачи. Может, пронесет и на этот раз? – Привет, пап, – улыбается она в трубку. Руны шевелятся под кожей. Марика с третьего этажа просила объяснить, как Стайлз добилась такого визуального эффекта. В проклятия она не верит. – Ребенок? – удивленно отзывается отец. – Что-то случилось? – Нет, просто пытаюсь поймать тебя за поеданием фастфуда на рабочем месте, – смеется Стайлз. Она радуется, что ее лица не видно, что это только телефонный разговор, потому что слезы безобразно ползут по щекам. Отец ворчит, что он достаточно взрослый и ответственный, а после напоминает, что женился на медсестре. – Вот Мелиссе я верю, – усмехается Стайлз. – Передавай ей привет. Она звонит Скотту, но тот не отвечает. Стайлз злится примерно пять секунд, пока не поворачивает голову. За окном – полная луна. Она огромная и манящая даже для нее, человека, а Скотт – Альфа, который приглядывает за восемью волчатами, которые проживают в том же общежитии, что и он. – Ты – мой брат, – сообщает автоответчику Стайлз. – Я люблю тебя, Скотти. И я рада, что в этом чокнутом мире именно ты оказался достаточно ненормальным, чтобы принять мою дружбу. Она лежит на кровати. Пялится в потолок. Руны шевелятся под кожей. С вероятностью в девяносто девять процентов утром найдут ее остывшее тело. На территории сна ее ждет и никак не может дождаться смерть. Пора бы вспомнить о мертвецах. – Слушаю, – отзывается трубка голосом Питера. – Тот самый случай, – сообщает Стайлз, а голос ее звучит слишком жалко для человека, который пережил столько и остался жив. Питер не пожалеет ее. Он никогда и никого не жалеет. Он – бездушный убийца. – Мне приехать? – спрашивает Хейл. Или так только кажется? – Ты не успеешь, – улыбается в трубку Стайлз, и да, ей казалось, что больше слез у нее не осталось. – И не будем врать друг другу. Я всегда знала, что что-то достаточно зубастое до меня доберется. И я умру. Я это знала. Мы это знали. Питер молчит, и Стайлз почти уверена, что сейчас он пытается услышать ее сердце или хотя бы понять, как сильно она плачет. И всхлип – это совершенно неуместно, но он прерывает эту чертову тишину. И так – правильно. – Я передам письма, – тихо говорит Питер. – Но только тогда, когда мне позвонит Скотт или кто-то еще и скажет, что ты… – Заткнись! – фыркает Стайлз. – Я живучая, но у всего есть предел. Питер смеется, а ей неожиданно удается рассмеяться следом за ним. Они прощаются тепло. Забавно. А ведь когда-то она помогла его убить. Нужно бы позвонить Лидии… Или Малии… Или Кире… Но они – сверхъестественные девушки. Они, черт, просто поймут. И да, Стайлз до сих пор не понимает, как по ее голосу можно узнать, что она рассталась с парнем или расстроена из-за очередного покушения на свою жизнь, но у них как-то ведь получается определить… Не важно. Все не важно. Хочется просто закрыть глаза – и уснуть. Стайлз поднимается на ноги. Она выходит на улицу в час ночи. Босиком. По лужам от недавно прошедшего дождя. В коротких шортах и топике. Руны танцуют под кожей на руках, на ногах, на ее лице. Стайлз закидывает голову, смотрит на луну и хохочет. Волосы треплет ветер, и ей так хочется сумасшествия, что Стилински наклоняется, ерошит свои волосы и откидывает голову назад, как в «Русалочке». У Ариэль это вышло шикарно. Стилински больше похожа на ведьму. Она смеется, кружится и шлепает босыми ногами по лужам – последнее безумство. А может, ее просто «вштырило» от той смеси лекарств и энергетиков, которая бурлит в ее крови. И ей чудится этот голос. Чудятся эти руки, остановившие ее, ладони, обхватившие ее лицо, это встревоженное лицо – чисто выбритое ради разнообразия. Его глаза… Его брови… Его забавные зубы… Его руки… Он. ОН ей чудится. – Я люблю тебя, знаешь? – говорит она, а вот поцелуй выходит настоящим. Он пронизывает ее тело жаром – словно молния прокатывается от мизинцев на ступнях до самого затылка. Дерек целует ее. Целует отчаянно, словно понимает… Они прерываются, чтобы вдохнуть, и смотрят друг на друга. Руны шевелятся под кожей. Дерек смотрит на нее с отчаянием. А Стайлз улыбается. Она осторожно сжимает пальцы на его ладонях, убирает от своего лица и делает шаг назад. Два. Три. Отпускает руки Дерека. Четыре. – Куда ты вляпалась? – спрашивает Дерек. – Стайлз?! – возмущено подлетает к ним Пэгги. – Дер, что происходит? Стайлз смотрит на них, улыбается, салютует и желает: – Счастья вам, дети мои! Дерек шагает к ней, но Стайлз качает головой, отступая. Она закусывает губу, чтобы не улыбаться, чтобы не разрыдаться. Под кожей танцуют, обжигая, руны. Ей так хочется спать. Ей так хочется… Она падает на колени. Голова тяжелая. Глаза печет – от недосыпа? Или слез? – Стайлз! Он обнимает ее, держит на своих коленях, гладит лицо, касается лба, щек, шеи, трет отчаянно, ругается, целует ее. – Не спи, не спи, не спи… – Я уже сплю, – отвечает Стайлз, улыбаясь. – И ты такой… в моих снах… Она касается непривычно-гладкой щеки, целует в ответ, улыбается и медленно засыпает. Она входит на территорию сна, где ее уничтожит та ведьма, бродящая по снам. – Ты же знаешь эту сказку, – шепчет ей на ухо Дерек. – Ты знаешь эту сказку… Но там было отравленное яблоко… или веретено… Стайлз чувствует, как под кожей медленно шевелятся руны… обжигая… растворяясь… Конечно, они сделали свою работу. Теперь нужно не оставить следов проклятия. Хорошо хоть она поцеловала Дерека. Давно хотела. Так давно… Бесконечно. – Не пугай нас так больше, – сжимает ее ладонь Скотт, а Стайлз хлопает глазами, просыпаясь и не веря. Она лежит на своей кровати. Кажется. Только немного жестко. Скотт сидит на стуле. Смотрит на нее. – Я умерла? – спрашивает Стайлз. – Нет, к сожалению! – фыркает Пэгги откуда-то слева. – Ты увела моего парня! – Это было первое свидание, – вздыхает Дерек, а Стайлз чувствует, как голова ее приподнимается. И голос его звучит так… странно. Ведь она слышит, как он рождается. – Неудачное. Пэгги не отвечает, но Стайлз знает, что просто так мстительная блондинка это не оставит. Кто-то гладит ее по голове. Это Дерек. Точно. Это он. Скотт держит в своих руках ее ладонь. – Руны сработали, – говорит Стайлз. – Я должна была… – Ты просто отключилась из-за переутомления, – улыбается Скотт. – А проклятие с тебя сняли раньше. – Есть кое-что универсальное для всех проклятий, – добавляет Дерек. – Ну же, Стайлз… Ты знаешь эту сказку… Стайлз закрывает глаза, чувствуя, как обжигают веки слезы. Она почти не плачет. Почти. Дерек прикасается губами к ее лбу. Скотт сжимает ладонь. Она знает эту сказку. Она знает, что это за универсальное средство. Этот чертов процент на чудо. Она плачет. И все, ладно? Она должна была заснуть и не проснуться, потому что на территории магического сна ее ждали. И готовы были убить – во сне, чтобы она умерла наяву. А ее туда не пустили. Спасли. Поцеловали… Или это она поцеловала?.. Кажется… – Дерек, только не говори, что я признавалась тебе в любви, – просит Стайлз, а Хейл смеется тихо, и слышать, как зарождается его смех, – это ее чудо. Ее счастье. Ее снятое проклятие… – Тогда, мы встречаемся? Язык работает на опережение. А Дерек обнимает ее крепче и говорит: – Клянусь, что больше заснуть без меня тебе не удастся. Стайлз улыбается тихо… И открывает глаза. Дерек смотрит на нее с нежностью, но ей нужно это, ладно? – Так ты – мой парень? И да, мне нужны четкие ответы. Потому что я почти сплю. – Да, – просто говорит Дерек. Понятно и четко. – Да. Стайлз вздыхает и закрывает глаза. Пока этого достаточно. Пока можно поспать. Пока она уже засыпает, не чувствуя под кожей мерзкое шевеление рун, но слыша чужое – чужое ли? - сердце и дыхание. Потом она расспросит подробней, как Дерека угораздило… стать для нее тем, кто не пустил ее на территорию сна. Потом…