Кривое зеркало

      Стайлз не замечает, как день за днем отдаляется от друзей. Все, что раньше радовало и успокаивало его, вытекает сейчас песком сквозь пальцы. Чувства к Лидии, привязанность к Скотту, все словно выцветает, и это, пожалуй, худшее для него сейчас. В один день он начинает курить, а через неделю полки в ванной пополняются антидепрессантами, и обезболивающими, потому что нестерпимо ноют виски. Смешивать эти препараты вредно и чревато, но Стайлза это давно не волнует.       Когда уснуть без таблеток снотворного становится невозможным - Стайлз и вовсе перестает спать, и его режим сна теперь не больше восьми в неделю.       Стайлз обезвожен и сильно устал, но вкупе с СДВГ это дает самый нежелательный эффект - он становится параноиком. Потому что он слышит голос. Он не Банши, и не медиум - но и дураку понятно, что слышать голос в своей голове это не нормально. Стайлз не помнит, что ему снится, каждое утро он долго не может собраться с мыслями, а просыпаться все сложнее. Каждое утро напоминает выход из комы.       Стайлз охвачен апатией. Все эмоции, чувства - все отошло на второй план. Он чувствует только опустошенность. Что-то происходит с ним, что-то настолько неодолимое и неотвратимое, что у него просто опускаются руки. "Голос" незаметно для Стайлза становится его частью. Он шепчет ему, и его шепот оплетает его мечущийся разум, его хаотичные мысли. Он успокаивает и приносит облегчение - Стайлз засыпает, убаюканный хриплым баритоном.       Постепенно "голос" обретает форму - это как смотреть в большое и мутное зеркало - в котором отражается кто-то очень похожий на него самого - вот только у Стайлза в глазах не горит лихорадочный, фанатичный пожар, а его рот не расчерчивает насмешливая ухмылка. Скулы "того" Стайлза вот-вот прорежут нездоровую серую кожу – тот Стайлз больше похож на тень, чем на человека. Стайлз не понимает, что это его отражение, что так выглядит он сам. - Сынок, у тебя все в порядке? Выглядишь больным. Зеркало на кухне отражает посиневшие веки, и запавшие, лихорадочно горящие глаза. Эти глаза на момент вспыхивают оранжевыми искрами. - Все в порядке...папа. - Я ведь не зря выбрал именно этого парня. Стайлз, вернее, Ногицуне, рассеянно провел ладонью вдоль тела. - И дело тут вовсе не в силе, существо ты, или обычный человек. Скотт в ужасе смотрел на своего друга, пытаясь разорвать цепи на руках. Аконит, покрывавший сталь, почти дошел до костей, разъедая тонкую кожу запястий. - Стайлз Стилински - превосходный сосуд, - вещает тем временем дух, прохаживаясь по лофту, - Стайлз умный, и гораздо способнее, чем думают многие. Да, он может болтать, будто ему ни до чего нет дела, но за потоком слов всегда скрывается что-то цепкое и рассудительное. Питер согласно хмыкает, будто это не его приковали к железной сетке, а электричество не жжет его тело разрядами тока. Питер выглядит, будто зашел к Мелиссе на чай, и честное слово, почему именно это сравнения пришло в голову Скотта, какой кошмар. Стайлз - Ногицуне подмигивает старшему Хейлу, вызывая ответный жест, и продолжает свою речь. Как и любой обиженный жизнью маньяк, ему необходимо сначала рассказать, как сильно он ненавидит весь мир, потом убедить пленников в их глубокой ничтожности, и только после - убить. - Он подмечает связи, которые незаметны остальным, видит полную картину там, где прочие увязают в деталях. У Стайлза есть мозги, Скотт, в отличие от тебя и остальной подростковой стаи. Одна рыжая Банши недоучка чего стоит. Сплошное тщеславие, когда за фасадом один страх. Как раз под стать ее зеленому дружку, - дух кривит рот в усмешке, поворачиваясь к младшему Хейлу. - Серьезно, Дерек? Ты так отчаянно хотел создать стаю, что выбрал парочку затюканных подростков. Тебе нужна была стая, или детский сад? Может, это сила альфы опьянила тебя, как Питера? - Дерек рычит, его глаза горят алым пламенем, но /Стайлз/ только качает головой, поправляя на нем кляп, пропитанный аконитом. - И с такими мозгами не остаются в маленьких, богом забытых городках, вроде Бикон Хиллз. - Нет, Стайлз способен добиться гораздо большего. И не укуса обезумевшего альфы, верно, Питер? Знаешь ведь, он бы никогда не согласился на это. Ведь какая в этом ирония – самый слабый человек, который больше всех в этом картонном захолустье нужен стае – никогда не позволит себя обратить. Потому что Стайлз знает, - ликанство не преимущество, это слабость. Черт возьми, да любой альфа захочет его укусить только за эту мысль. - Я знаю его мысли, Дерек, - Ногицуне впивается взглядом в алое пламя, а пальцами – в воспаленную кожу щек. – Ему противна сама мысль об укусе альфы. Ему, Дерек, противен ты. Хейл прикрывает глаза, опуская голову, и Ногицуне заливается хриплым смехом. - У него теперь есть я. - Твоя скорбь, Дерек, очаровательна. У таких эмоций есть вкус, и привкус жженого сахара я чую прямо сейчас, - /Стайлз/ проводит ладонью от шеи к бедрам Дерека, минуя покрытый запекшейся кровью торс. Тот молчит, вяло рыча, реагируя на прикосновения. - Питер. Питер, Питер, Питер Хейл - лис прокатывает его имя на языке, как шипучую конфету, с придыханием тянет фамилию, - твое безумие, твоя печаль - они такие же пряные, как вкус потери малыша Скотта. - Ты же помнишь Эллисон, друг? - /ТЫ/ мне не друг! Ты ублюдок, мразь, вселившаяся в моего друга, ты... Ногицуне молча воткнул длинный нож ему в живот. И прокрутил. Свободной рукой он впился в плечо оборотня, вытягивая его боль. Черные нити вен зазмеились по его руке, и закатывая в удовольствии глаза он обернулся к Питеру. На хрипы Скотта дернулся и Дерек. - Кого тебе не хватает, а, Питер? Жены и детей, которых заживо сожрало пламя? - Племянницы Лоры, это ее ты разорвал на две части? - Честное слово, это прекрасно. - Ваша боль просто восхитительна. Ногицуне задумчиво постучал пальцами по рукояти ножа в животе Скотта. - Но мне пора. У Скотти есть Мелисса, а у вас, волчата, есть Кора. Надеюсь, ее агония будет не менее вкусной. /Стайлз/ уходит, врубая электричество по щелчку пальцев. Разряд заглушают крики Дерека Хейла, и Скотт, наверное, орал бы еще громче, не валяйся он без сознания на бетонном полу. Дух идет дольше, приостанавливаясь. Он недоверчиво рассматривает себя в зеркале, а затем небрежно стирает слезы со своих щек. Вот и Стайлз проснулся. Дерек упускает момент, когда Ногицуне к нему приближается. Но затем чуткий слух улавливает сбивчивый ритм сердца, и страх, и вину. Сейчас это Стайлз, и Дерек гасит клокочущее в глотке рычание. - Дерек! - Стайлз широко раскрывает глаза, подбегая к измученному Хейлу. - Дерек, подожди, о Господи, я сейчас, сейчас освобожу тебя, окей? Держись, я сейчас... - Дерек кивает, не поднимая головы. - С-Стайлз...- он хрипит, упираясь горячим лбом в костлявую ключицу подростка. Стайлз плачет, и слезы капают Дереку на шею. Он резко выдыхает, когда острые ногти впиваются в щеки и в волосы, оттягивая его голову назад. Безумные, яростные глаза цвета янтаря подчиняют его волю. - Сколько раз говорить, Дер-р-рек, что нельзя, никогда нельзя доверять лисе? Хриплый голос ядом разливается по телу. Это хуже аконита. Это больнее в сотню раз. Дерек следует словам духа. Стайлз чувствует к нему что угодно, кроме отвращения. То был его Стайлз, всего минуту назад. Дерек не верит лисе.