без названия

Расстроенная гитара. Уличный ветер. Встрёпанные волосы. Запах шампуня и сигарет. Весна. Ему нравится, когда он играет на гитаре. Даже не от того, что все привыкли видеть его за барабанами… а может, и от этого. Это не похоже на удары по барабанам, на резкие звуки. Он спокойный. Такой спокойный и, кажется, прозрачный, что Рё едва верится в его существование. Он настраивает гитару и молчит в темноте февральского вечера. Весна. — Ко мне должны прийти, — поднимает голову и смотрит в сторону, — Наверное, я спущусь с тобой. Рё лениво набрасывает куртку и подходит ко входной двери, из-под чёлки тайно наблюдая, как он небрежно поправляет причёску. В лифте принимает его сигарету и затягивается под прицелом лисьего взгляда, стоит с ним возле подъезда пару минут, пока он не говорит: — Вот она. Рё кидает мимолетный взгляд на подбегающую девушку и понимает, что пора убираться. К чертям. — Пока, малыш, — он мимолётно наклоняется к самому уху, чтобы Нишикидо мысленно врезал ему, кидая жаждущий убийства взгляд через плечо. — Пока, шлюха, — отворачивается и шагает прочь. Кривая улыбка в ответ сменяется совершенно другим, чужим выражением лица, когда подбегает девушка и обвивает руками шею. Его шею. Он обнимает её в ответ, улыбается другими, чужими глазами и говорит другим, чужим голосом… Нишикидо представляет это в своей голове и думает, что никогда, никогда не обернётся. Пока не оборачивается. Пока не слышит, пока не видит, как абсолютно те же, родные глаза, глаза Таччона, стоящего дальше всего на несколько шагов, на которые Нишикидо смог уйти, смотрят прямо на него, прямо в его собственные глаза, горят и смеются, а губы говорят: — С днём святого Валентина, малыш. Девушка радостно смеётся, даже не замечая, куда он смотрит, к кому обращается, но Окуре плевать. Потому что Нишикидо, чуть освещённый фонарём и стоящий за пару метров от них, кусает губы в глупой, неловкой улыбке и не находит ничего лучше, чем вытянуть средний палец в ответ и рассмеяться так, как услышал бы только он, а потом отвернуться и, тихо улыбаясь в шарф, теперь точно уйти. До того, как Окура с трудом отведёт смеющиеся глаза от места, где он только что был, и больно закусит губу, пытаясь слушать свою компаньонку. Но в голове будет и без неё слишком шумно. Слишком хорошо. Весна.