Секреты

Would you like some coffee, would you please kiss me? Here, these are my hands, this is my mouth, it is all yours.

Акааши смотрит на Бокуто. Смотрит на тренировках, смотрит в раздевалке, ловит взглядом в коридоре, наблюдает за ним во время совместного обеда. Абсолютная помешанность Акааши Кейджи. Он бы хотел перестать смотреть на него или хотя бы смотреть на него так. Это становится совершенно невыносимым, его сердце, как на американских горках – вот поднимается медленно, а через мгновение несется с бешеной скоростью вниз, еще секунда, и оно попадает в мертвую петлю, и, казалось бы, все, аттракцион закончился, пора уже сойти на землю, но сердце берет еще круг. И так бесконечно. Акааши прикрывает глаза и пытается сосредоточиться. В некоторые моменты ему начинает казаться, что его влюбленность в Бокуто нет-нет, да и польется из ушей, он не выдержит и скажет что-нибудь необдуманное. Что-нибудь вроде «поцелуйте меня, пожалуйста, Бокуто-сан» или «позвольте я сам надену на вас наколенники». Бокуто прикрывает его от толпы в вагоне метро. Он смешной иногда, но чаще просто веселый и заразительный в этом веселье. Акааши поправляет шарф на его шее, едва касаясь теплой кожи, ему кажется, что молчание между ними почти осязаемо, но Бокуто этого не ощущает. Он двигает бровями, улыбаясь своей привычной, немного я-тут-самый-крутой улыбкой, и Акааши ведется, прячет изогнутые губы в воротнике пальто, глядит из-под ресниц. Нельзя, чтобы Бокуто узнал. Ни в коем случае. Они выходят в приятном районе, куча влюбленных пар вокруг, голые деревья увиты яркими лентами и еще не зажженными гирляндами, Бокуто болтает о волейболе, об учебе и будущем университете, а потом переключается опять на волейбол. Акааши расслабляется и даже вставляет обычные едкие комментарии, но в голове все равно крутится: «Как я рад, что ты сегодня со мной». Иногда ему кажется, что Бокуто все знает, просто хорошо притворяется. Но предложение Бокуто еще в начале февраля провести валентинов день вместе, развеяло всякие его сомнения. – Знаешь, я ни с одной девчонкой не ходил в игровой зал, так что даже рад, что это воскресение мы проведем вместе. А то пришлось бы тратить его на всякие глупости. И говорить о глупостях. Или, там, комплиментами осыпать, потому что так надо, а не потому, что хочется. Они убивают зомбяков на пару, изображая персонажей «Ходячих мертвецов» и перебрасываясь тупыми фразами из американских боевиков («пора накачать этих тварей свинцом!»), а во время гонки на мотоциклах Бокуто берет на себя еще и роль комментатора, из-за чего Акааши смеется и проигрывает ему три раза подряд. Бокуто даже уговаривает его на танцевальную платформу, и Акааши теряется на ней, смущается дурацких движений, пытается прыгать на кнопки в такт, а вот Бокуто совершенно не парится и скачет как чувствует, а не как показывает экран, так что удивительно, что он набирает приличное количество очков. Бокуто уговаривает его на второй раунд и берет за руку, унося в свой абсолютно хаотичный пляс. Акааши уже не сопротивляется и смеется, когда они, спотыкаясь, меняются платформами по ходу игры, продолжая следовать навязанным правилам Бокуто. Баллы оказываются просто ничтожными, Бокуто восклицает, что ни одна машина не поймет прелести настоящего танца, на что Акааши замечает, что танец Бокуто больше похож на нелепое топтание на одном месте совы, которая хлопает крыльями, пытаясь взлететь. Он трогает его. Касается весь день. Треплет волосы, наваливается всем весом, неловко разминает кисти рук, когда Акааши жалуется, что их свело. Берет, в конце концов, за ладонь на танцполе. В этом нет ничего удивительного, это не отличается от поведения обычного Бокуто, который умеет так нарушать твои границы, что тебе кажется, что так и должно быть. Но они никогда не проводили целый день наедине, поэтому эти касания становятся концентрированными, пробирают мурашками, начиная от затылка и спускаясь ниже под футболку. Акааши вздрагивает от очередного посягательства, и Бокуто наматывает на него свой шарф. Выходят они из галереи уже в сумерки, город переливается цветными огнями, а воздух стал холоднее. Влюбленные парочки ютятся по кондитерским, Бокуто жадно облизывается на пирожные в витринах, и Акааши предлагает ему зайти. Воздух в кофейне сладкий и теплый, безрассудные мысли прочно оккупируют голову Акааши. Он бы хотел стать для Бокуто тем, с кем он будет проводить каждые выходные, с кем будет сидеть в холодные зимние вечера под пледом, тем, к кому будет приезжать из школы, университета, а потом и с работы. Акааши бы хотел стать для Бокуто всем миром, но он согласен и быть мелочью в его жизни, главное, чтобы он не мог без этой мелочи обходиться. Невыносимая эгоистичность Акааши Кейджи. Улыбка Бокуто становится почему-то немного рваной, а пальцы чуть дрожат, когда он берет чашку кофе, он проливает треть кружки на стол, нервно смеется. Акааши накрывает его руку своей, и Бокуто замирает, как испуганный птенец, несмело улыбается и благодарит. Неужели он заметил, как Акааши относится к нему? И теперь не знает, что делать? Акааши старается вести себя как обычно, но все глубже задумывается и треплет себе нервы, он почти не слушает рассказ Бокуто о передаче на дискавери, которую тот смотрел утром. – Ты сам не свой. Фраза звучит удивительно серьезно. Бокуто опирается локтем на спинку небольшого диванчика и вглядывается в него своими внимательными глазами, будто старается просверлить дырку. Акааши пропускает выдох, прячет руки между коленей и натянуто, почти как Бокуто несколько минут назад, улыбается. И в тот же момент вздрагивает от того, что Бокуто наматывает на указательный палец один из непослушных вихров Акааши. – Бокуто-сан, вам не говорили, что неприлично касаться людей так часто? Бокуто продолжает сосредоточенно дергать его за волосы, чуть кривит губы, продолжая оставаться безмятежно спокойным. – Да, кажется, что-то подобное мне говорили когда-то, – он поворачивается обратно к столу, чуть поджимает губы. На секунду Акааши кажется, что лицо Бокуто мрачнеет, но он продолжает болтать как ни в чем не бывало. Бокуто не делает особенной разницы между своей тарелкой и тарелкой Акааши, поэтому пирожное заканчивается быстрее, чем хотелось бы, но за вишенку, которую Акааши отложил еще в самом начале, они устраивают почти потасовку на ложках. Акааши, в конце концов, не выдерживает: отодвигает подальше блюдце и ныряет туда носом, подхватывает губами ягоду и съедает, таким образом, одерживая победу. Бокуто выглядит шокированным, а Акааши с огромным усилием сдерживает самодовольный вид. – Тебе идет. – Вы о чем? Бокуто, смеясь, быстро щелкает его на телефон и убирает салфеткой остатки крема с кончика носа и подбородка Акааши, пальцы обжигают, и, кажется, все лицо Акааши наливается краской. Бокуто заражает своим сумасшествием, Акааши никогда не чувствовал себя более свободным, чем в старшей школе. Бокуто врывается в его жизнь с первого же дня знакомства и как будто показывает ему новый мир – открывает двери, раздвигает шторы, и Акааши наполняется светом изнутри, он начинает тихо светиться, и дышится уже как будто легче. Правила не для Бокуто, и если в мире все должно быть подчинено им, то лучше Акааши будет выполнять все правила и законы вместо него, лишь бы Бокуто жил так, как хотел. На улице идет мелкий и колючий снег, Акааши прикрывает уши шарфом Бокуто, который отказался его забирать, и вдыхает его аромат. Кончики пальцев быстро мерзнут, и на станции он пытается согреть их дыханием. Бокуто обхватывает его ладони своими и жарко сопит на них, а Акааши в очередной раз за вечер ощущает, как его щеки теплеют. И он неотрывно смотрит на его лицо. Бокуто поднимает глаза, и они встречаются взглядами. В свете фонарей они странно и почти неуправляемо блестят, как будто он сейчас готов на любую необдуманную вещь. Например, предложить поиграть в волейбол прямо на путях. А Акааши хочется просто рвануть его за ворот куртки прямо на себя, чтобы почувствовать его дыхание на своих губах, загрести в кулак жесткие волосы, прижавшись всем телом и целовать-целовать-целовать. Нужно оставаться благоразумным. Он прячет руки в подмышках и отворачивается. Его до сих пор бьет дрожь, и Бокуто немедленно замечает это вслух. Акааши отрицательно качает головой на все его предложения и пытается изобразить лицо построже. Но для полного эффекта нужно смотреть на Бокуто, а Акааши не может поднять голову, и Бокуто бессовестно пользуется его беззащитностью, затаскивает за широкий бетонный столб и прижимает к себе покрепче. – Вот видишь. Так намного теплее. Бокуто и сам дрожит и утыкается холодным носом в шею Акааши, судорожно вздыхает, негромко посылает все к чертям и поворачивает Акааши лицом к себе, растрепывая волосы пятерней, смотрит ему прямо в глаза. – Ты можешь меня ненавидеть, но если сможешь обойтись без этого, было бы круто, – лицо Бокуто – открытая книга, оно никогда не бывает спокойным, даже в минуты глубоких размышлений любая мысль, любая эмоция отражается на нём. Вот и сейчас – еле заметное движение бровей, чуть сильнее раздувающиеся ноздри, подергивания уголков губ – все выдает то, что Бокуто нервничает и еле дышит. Он придвигает Акааши еще ближе к себе, что удивляет, казалось, между ними уже не было свободного пространства, но Бокуто всегда найдет способ быть ближе к Акааши, даже если этой цели не добивался. Он серьезно смотрит ему прямо в глаза и наваливается спиной на злополучный столб. Он и вправду хорошо укрывает от немногочисленных поздних пассажиров – двух обнимающихся парней никто не замечает. – Бокуто-сан, это неприлично, отпустите меня, – не отпускай меня ни в коем случае! – Что происходит? Бокуто касается носом его щеки, их лбы соприкасаются. Акааши кажется, что он весь объят ужасным пламенем, а еще он боится, что это какая-то глупая шутка или издевка. Но ведь Бокуто бы никогда… – Жду последний поезд. – Зачем? - Чтобы не передумать. – Зачем вы это делаете? – уточняет Акааши, понижая голос до шёпота, но все равно заметно, что он дрожит. Бокуто наклоняется прямо к его уху и сжимает еще крепче, почти выталкивая весь воздух из Акааши. – Потому что ты мне очень нравишься, разве не очевидно? Я думал, что ты меня возненавидел уже давно, так что спасибо, что до сих пор здесь, со мной… Акааши негромко и нервно хихикает. – Я вообще-то здесь душу изливаю, – Бокуто хмурится, сразу теряя всю завораживающую проникновенность. Акааши приглаживает его волосы и сгребает их в кулак, как в мыслях совсем недавно, и, не дожидаясь последнего поезда, как хотел Бокуто, целует его. Получается немного жестко, поцелуй неловкий и сухой, как и их губы, они скорее просто тыкаются, как котята, друг в друга первые раза два, но потом Акааши все-таки целует Бокуто по-настоящему и даже не сдерживается, когда в голову приходит углубить поцелуй, на что получает удивленный возглас. Когда подъезжает поезд, они улыбаются друг другу в губы, в свете вагона Бокуто выглядит совершенно ошалелым и светится от радости, а голос будто становится громче, и Акааши пытается его утихомирить. Вряд ли Акааши выглядит по-другому. Невероятное счастье Акааши Кейджи.