solo day

Иногда, лишь проснувшись, можно понять, что впереди отличный день. Действительно, такое случается, но, слыша сквозь мутный и какой-то неприятный сон сладкий голос, что-то приторно повторяющий, Чондэ понимает, что сегодня — не тот случай. Снова нежный шепот на ухо: — Открывай глазки, оппа, — Бэкхён, развалившийся под боком у Чондэ, оглядывает его лицо, подрагивающие чёрные ресницы, которые так нравятся Бэкхёну своей длиной. Осторожно проводя кончиком тонкого пальца по груди, он вырисовывает совершенно невообразимые узоры, откровенно пялясь на приоткрытые губы парня. Бесстыжий друг всё любуется сильными руками с тонкими запястьями и узкими ладонями спящего Кима. На самом деле, он не считает это чем-то необычным, потому что частенько грешил подобным прежде. Его блуждающий взгляд возвращается к безмятежному лицу, и только тогда Бэкхён хитро улыбается, заметив на себе сосредоточенный и слегка непонимающий, скрывая за этой ухмылкой свой испуг и то, как сердце на секунду остановилось, а после помчалось в ускоренном и уж каком-то абсолютно загнанном темпе, заставляя вдохнуть побольше воздуха. Воздуха, насквозь пропитанного Ким Чондэ. — Кто позволил тебе лезть в мою кровать одетым? — хриплым и жестким шёпотом отзывается Чондэ. Еще не совсем понятно, какой день недели и погода за окном, зато осознать, что его друг сегодня дохрена обнаглел — не проблематично. — Ты хочешь, чтобы я разделся? — Бён невинно приподнимает густые брови, будто бы его смущает одна эта мысль, но вскоре издевательская ухмылка возвращается на его тонкие губы. На нем его узкие синие джинсы, разодранные на коленках и тёплая красная толстовка с капюшоном, смявшимся под его рукой. Чондэ не подозревал, что будет с утра пораньше благодарить господа за то, что тот дал Бёну достаточно мозгов, чтобы друг догадался снять хотя бы обувь. — Ты помнишь, какой сегодня день? — всё так же певуче интересуется Бэкхён, склоняясь к лицу Кима. — Ты помнишь, что… — младший, еще не совсем расставшийся с ночными фантазиями, выдерживает короткую паузу, — … ты мужик? Усаживаясь на кровати, Ким чешет грудь там, где ее касался Бэкхён, потому что невидимые следы отчего-то щекочутся, и кожа идёт мелкими мурашками. Бён непонимающе хмурится, а затем осторожно садится, вытягивая вперед худые ноги. — Ну, да, сегодня я немного странный, — кивает Бэкхён, наблюдая за движениями своих ступней, которые он от непривычной неловкости то сводит носками вместе, то разводит в разные стороны. За широким окном, спрятанным лишь тонкой тканью полупрозрачных занавесок, прекраснейший вид на Сеул. Город уже давно не спит и празднует. Неужели, Чондэ забыл? — Ты всегда странный, — пряча зевок в кулаке, заразительно улыбается Чондэ. Покосившись на него, Бэкхён спрыгивает с кровати, цепляясь за своё отражение в высоком и узком зеркале, висящем на стене в окружении зеленых и не очень растений. — Я, конечно, не против того, что ты сделал себе дубликат ключей от моей квартиры, — подходя к большому шкафу, начинает Чондэ, — но если ты будешь будить меня так каждое утро, боюсь, мне придётся сменить замки, — Ким достает чистое махровое полотенце приятного морского цвета и, оглянувшись на Бэкхёна, увлеченно поправляющего укладку и придирчиво оглядывающего свою проекцию на зеркальной поверхности, добродушно улыбается. Конечно, чёрт возьми, Бён расстроен! Как его друг мог забыть о сегодняшнем дне? Именно том дне, который они каждый год проводят вместе еще с юношеских лет. Пусть так, Бэкхён не позволит всем планам рухнуть из-за какого-то Ким Чондэ, у которого, кажется, память напрочь отшибло. Первым делом он лезет в шкаф Ким Чондэ, пытаясь найти среди вороха разноцветного, черно-белого (и прозрачного?) тряпья то, что подойдет для подобного случая. В этом месте, по всей видимости, где-то есть дверь в Нарнию, потому что такое количество вещей, скорее всего, появляется откуда-то извне. И уж точно не с этой стороны. Наконец-то, справившись со своей задачей, Бэкхён торопливо шагает на кухню, где ведет себя довольно-таки уверенно, когда надевает забавный фартук с изображением женского тела в купальнике и ищет ингредиенты для оладий. Когда печет их, в уме ставя галочки напротив всех пунктов, составленных им специально для этого дня. Именно для этого грёбаного дня, о котором грёбаный Ким Чондэ смеет забывать! Да и в ванной Кима он чувствует себя чуточку смелее, потому что в душевой кабинке моется абсолютно голый друг, а он тут чистит зубы после противного и горького кофе своей (!) зубной щеткой. Бэкхён же не виноват, что у Чондэ нет сахара. Выходя из душа в одном лишь полотенце на бёдрах, младший пытается успокоится и не наговорить Бэку лишнего, они ведь друзья, в конце концов. Тот крутится у обеденного стола, выкладывая оладьи на блюдо, и Чондэ тихо смеется в кулак, потому что выглядит Бён просто изумительно. — Если ты не испачкаешься, то можешь сначала переодеться, — не поднимая взгляда, говорит Бён. — Слушай, — Ким медленно подходит и расслабленно опускается на мягкий стул, — я вот не понимаю, чего ты командуешь в моем доме? — приподнятые уголки его губ сбивают с осмысления слов, поэтому Бэкхён весьма правдоподобно изображает занятость и отворачивается, чтобы вымыть сковороду. — Сегодня я могу, — бурчит Бэкхён. — Конечно, потому что каждый день — сегодня. Ты всегда командуешь, — Чондэ опускает пышный оладушек в вишневый сироп, а Бэк, зажав кружку ароматного чая в ладонях, опускает её перед младшим. — А ты против? — Я сегодня выспаться хотел, — как бы между прочим отвечает Ким и давится завтраком, когда на стол с характерным стуком приземляется красная ароматическая свеча. С безмятежным лицом Бэкхён ходит по квартире, напевая себе под нос что-то крайне приставучее и расставляет с дюжину подобных свечей по всем углам дома Чондэ. Чондэ! Поспать он, видите ли, захотел! — Тебе подарить вставные челюсти, чтобы ты жевал в два раза быстрее? — смотря на часы, с раздражением интересуется Бэкхён. Он без капли стеснения валяется (валяется!) на диване друга, читая новости под повтор какой-то дорамы, транслирующейся по ТВ. — Ты дурак, куда я ее вставлю? — дожевывая, отвечает вопросом Чондэ. Он ловит откровенно двусмысленный взгляд старшего, запивая неловкость чаем, когда тот с идиотским намёком, оторвавшись от телефона, произносит: — Я найду куда, — и опять погружается в виртуальный мир. Чондэ, улыбаясь, поднимается и возвращается в спальню, говоря уже больше самому себе: — Кто еще кому вставит. Вообще-то, он не имеет ввиду ничего такого, что может идти вразрез с его приличной репутацией и отношением к жизни. Просто Бэкхён давно не часть его обычного существования, он — отдельная и сумасшедшая жизнь. Настоящая жизнь. Со вкусом у Бёна проблем нет, только то, что он выбрал, совсем не нравится Чондэ. Когда он в одном нижнем белье и футболке разыскивает свои любимые джинсы, в комнате появляется недовольный Бён. — Почему ты такой медлительный?! Надевай это! — Бэкхён сует Киму в руки те штаны, что выбрал он. На выходе, взгляд младшего невольно останавливается на свече. — Прости, я совсем забыл, — выходя на лестничную клетку, тихо говорит Чондэ. — Я знаю, не нойся, просто успокойся. Я подготовил для нас веселье, — сейчас Бэкхён доволен. Потому что Чондэ не такой предатель, чтобы забывать об их дне. Конечно, ради этого стоило потрудится, но зато результат на лицо! — Мы куда-то идем? — Чондэ спускается по ступеням, ища глазами Бэкхёна, скачущего позади. — Господи, за что мне такой хён? — взмолился Ким, прикрывая рукой лицо. — За все хорошее, — весело отвечает старший. — И мы, кстати, едем. Чондэ порой пугают резкие смены настроения друга, потому что это совсем ненормально. Он может дать пощечину, а потом реветь из-за этого, словно девчонка, не получившая ни одной Валентинки. Кстати, о них. Нужно было придумать что-то с этим презентом, иначе Бэкхён серьезно расстроится. В машине Бэкхён ерзает, включив музыку погромче, и направляет Чондэ, сидящего за рулем. Это, конечно, немного раздражает. — Как насчет сходить в кино на выходных? — предлагает Бэкхён, смотря в расслабленное лицо младшего. Тот сейчас выглядит, как в детстве, только цвет волос другой и щеки не такие пухлые, а милая полуулыбка все та же. Этот нос и эти губы, прямые скулы и тёплые карие глаза. Бэкхён не в силах оторваться, улыбается заразительно, смущенно прячет лицо в вороте толстовки. — Я работаю в субботу, — заинтересованно следя за дорогой на повороте, чуть кивает Ким. — А в воскресенье - нет. — А в воскресенье сходим. Куда мы всё-таки едем? — Это сюрприз. Кстати, я тут рылся в твоём шкафу… — Да ладно! Ты этого не отрицаешь? — Чондэ даже задерживается на довольном лице Бэкхёна, не веря в то, что тот говорит. — Не перебивай меня, — старший надувает губы, но продолжает. — Если ты не выкинешь те джинсы, я сожгу их, сопровождая это ритуальным танцем, окей? Чондэ хмурится, потому что Бён еще в позапрошлом году привязался к его джинсам. — Чем они тебе не нравятся? — сильные руки сжимают руль. — Ну, как бы тебе сказать. Они такие дырявые, — кривится Бён с ехидной улыбочкой. — А ты в чём ходишь, видел? Иногда я думаю, что некоторые твои вещи газонокосилка пережевала. — Тогда подари мне новые! — нагло скрестив руки на груди, заявляет Бэк. — Налево поворачивай. — Ужасный хён, — смеется Ким. Тем самым смехом, от которого пробирает, и Бэкхён вздрагивает, тоже тихо посмеиваясь. Конечно, притормозив на парковке у парка аттракционов, не сложно понять, куда Бэкхён решил потащить их. — Ты серьезно? — удивляется Чондэ. — Еще как! — Бэк хватает его под руку, увлекая ко входу, а затем и в самую глубь, где они первым делом отправляются испытывать самый крутой, по мнению Бэкхёна, аттракцион — американские горки. — Ну нет, — обреченно вздыхает Чондэ. — Почему ты такой ребенок? — но поздно. Бэкхён заталкивает его в вагонетку и сам садится рядом. — С ветерком! — проигнорировав Кима, воодушевлённо вздыхает Бэк, на всякий случай переплетая свои пальцы с чужими. Они просто делают вид, что ничего не происходит. Между ними только дружба, и сегодня их день. — Не визжи мне на ухо! — Чондэ предупреждает, перекрикивая других развлекающихся и свист ветра. И сжимает бэкхёновскую ладонь сильнее. Он такой, как американские горки. На них сколько ни катайся, все равно страшно, и дыхание перехватывает. Сколько ни касайся Бэкхёна, все то же самое. Страх совершить какую-то непоправимую ошибку сковывает Чондэ каждый раз. Только сейчас ему почему-то плевать. Наверное, оттого, что Бэкхён первый взял его за руку. — Господи, я себя чувствую так, будто… из меня… всю душу… вытрясли, — прерывисто выдает Бён. Ким дышит глубоко, восстанавливаясь после криков, и у него немного заложило уши. — Сам потащился сюда, — младший смотрит обвиняюще, а после благодарно смеется Так, как умеет только он — сощурившись невольно, заразительно, глубоко. — А сейчас у нас… пони! — Бэкхён кутается в толстовку, натягивая капюшон. Чондэ замечает это и стягивает с себя чёрное пальто, оставаясь в теплом бежевом свитере. — Бэк, — он окликает старшего и, нагнав его, аккуратно накидывает своё пальто на его узкие плечи. Бэкхён оборачивается и с выражением искреннего удивления смотрит в самые глаза. — Меня одел тепло, а сам мерзнешь. На улице зима, — от этого заботливого тона Бэк мечтает выкачать всю свою кровь, лишь бы щеки предательски не краснели. — Спасибо, — Бён кивает сдержанно и просовывает тонкие руки в рукава. Теперь гораздо теплее. И снова этот запах. Чондэ. — Идем кататься на пони? — Какой кататься, ты, что, дурак?! — восклицает Бэк. — Но ты же сам… — Я хотел просто посмотреть, — объясняет он. А пони оказываются широкобокими и очень милыми лошадками, и Бэкхёну нравится смотреть, как увлеченно за ними наблюдает друг. Тот то хмурится, что предполагает, какие имена у этих животных. Бэкхён только кивает на все, и Чондэ, наверное, думает, что Бён его не слушает совсем, но это не так. Бэкхён ловит каждое слово, впитывает и сохраняет на жестком диске своей памяти, чтобы потом вспоминать до бесконечности этот смех и глупые расспросы. — Фу, блин, какой я жирный! — ужасается Бэкхён в комнате кривых зеркал. Тут очень ярко и свет между зеркалами, искажаясь, уходит в бесконечность, как и бэкхёновские воспоминания. Это завораживает. Позади стоит Чондэ и вертится, хлопая себя по животу. Вроде как, он тоже жирный. — Нам нужно худеть, — заключает Бэк. — Если ты похудеешь от тебя останутся одни твои колкости и шуточки, — язвит Ким, отходя к другому зеркалу, где жирный он перерождается в худющего и долговязого. — Я оставляю их тебе в наследство, — торжественно провозглашает Бэкхён и скрывается в блуждающих коридорах. — Давай не пойдем в комнату страха, окей? — предлагает Бэк. — Но ты же запланировал это! — младший возмущается. Он хочет посмотреть, как хён позорится. Немного странное желание. — Откуда..? — Ладно, пошли лучше уточек кормить, — Чондэ хватается за локоть старшего и тянет в сторону пруда. А Бэкхён и не против. На месте они покупают по небольшой буханке хлеба и, смотря на водную гладь, искажаемую падающими крошками, молчат. — Знаешь, мы с тобой похожи на пожилую пару, — Ким кривит губы, подходя ближе к Бэкхёну. — Да неужели? — М, — он кивает, кидая еще небольшой кусочек туда, где собралась группа желтоклювых уток. Шум вокруг сейчас совсем не волнует, но вот дыхание друга рядом настолько громкое, что хочется заткнуть либо его рот, либо свои уши. — Прокатимся на лодке? Вообще-то, это не входит в планы Бэкхёна, но, увидев перспективу оказаться посредине озера вместе с Чондэ, тут же решает включить это развлечение в свой список. Он хватает весла и устраивается на другом конце небольшой лодки, ожидая Чондэ. — С тобой так спокойно, — Чондэ смотрит на него с противоположной стороны так по-настоящему, что Бэкхён забывает грести. — Не думал, что такое возможно, — складывая руки на груди, Ким выпрямляется, устремляя взгляд на подлесок, окружающий озеро. — Просто я очень стараюсь, — кивает старший. — С утра, вообще-то, не очень и старался, — напоминает Чондэ. Он хочет добавить еще что-то, но телефон Бэкхёна звонит в кармане его джинсов. Бэк вздрагивает и трясущимися руками достает мобильник, отвечая на звонок. В сторону Кима он пытается не смотреть, а на ухо ему говорят, какой он «хороший». — Я не забыл. Просто не хотел, — молчит, слушая чужой голос. — Как скажешь. Я и не держался за тебя. Сбросив звонок, он убирает телефон обратно, и, состроив невозмутимость на лице, смотрит на родного Чондэ. — Опять не поздравил девушку с днём Святого Валентина? — Чондэ догадывается, потому что так обычно случается на их четырнадцатое февраля. — Ты же знаешь, что я не поздравляю никого, кроме тебя, — соглашается Бэкхён. — Греби обратно, у нас еще есть дела! — Ох, хён, сколько можно? — Греби, я сказал! Следующим местом, в котором они оказываются, является вокзал. — Мы уезжаем? — Чондэ почти в шоке. — Если не поторопишься, точно уедешь! — показывая кулак, строжится Бён. Он забирает какую-то большую сумку в камере хранения, а потом, повеселев, ведет Кима в туалет. — Мне это не очень нравится. Но когда его заставляют надевать строгий костюм, Чондэ заключает: — Ты сумасшедший, Бён Бэкхён. — У нас не так много времени. Поторопись. Бён и сам облачается в черный костюм, долго поправляет прическу и украдкой смотрит, как рядом с ним, в тесной кабинке, переодевается Ким Чондэ. Эти сильные руки. Бэк немного завидует, потому что бог поступил нечестно, когда раздавал людям предрасположенность в прекрасной фигуре. — Я готов, — Чондэ складывает свои вещи в сумку и, улыбнувшись Бэкхёну, выходит из кабинки. — Теперь едем дальше! — отдает приказ Бён. В машине Бэкхён немного засыпает, поэтому Чондэ, касаясь его плеча, расталкивает, потому что дорогу знает лишь тот, кто выбирал ее. — В Намсан едем. В Намсан? Оказывается, Бэкхён заказал столик еще месяц назад. В ресторане, что на самом верху башни. Услужливые официанты показывают им место и принимают заказы, пока Чондэ оглядывает всё вокруг. — Зачем всё это? — вдруг спрашивает Ким. Бэкхён ведет плечами и невинно улыбается: — Это же наш день. — Наш. Огни вечернего города отсюда кажутся загадочно красивыми. Такими, как глаза Чондэ. — Знаешь, выглядит немного странно: два самодостаточных парня без каких-либо отклонений проводят вместе вечер в дорогом ресторане. Ким вдруг громко смеется, откидывая голову назад. А Бэкхён смотрит на его длинную шею, не понимая, в чем дело. Но этот бархатистый смех… — Ты, что, больной придурок? — выгнув бровь, спрашивает Бён. — Нет, просто шутка про парней без отклонений хорошо зашла, — весело объясняется младший. Они просто разговаривают о том, какая сегодня погода и вкусная кухня в этом ресторане. О том, какая сучка девушка Бэкхёна они даже не вспоминают, перекидываясь намеками и предложениями насчёт этого вечера. Сходятся на том, что можно просто посмотреть какой-нибудь скучный фильм. А из ресторана уходят только через несколько часов, вдоволь наевшись и наговорившись. Какая-то необъяснимая неловкость закралась сегодня в их отношения. Или не сегодня? Наверное, Бэкхён очень сильно ждал этого дня, и он так вымотал его, что сейчас Бён едет, засыпая. Чондэ поправляет на нем своё пальто и иногда смотрит через зеркало заднего вида. Он не знает, как так вышло, что всё вылилось в такую традицию — проводить четырнадцатое февраля вдвоем, но она ему, определенно, нравится. Доведя полусонного Бэкхёна до своей кровати, Чондэ неторопливо раздевает его, укрывая пуховым одеялом, а затем, сбросив и с себя все вещи в одну кучу, ложится рядом, прижимаясь теснее к хрупкому другу. Другу... Пожалуй, нет... Потому что завтра Бэкхён проснётся в его кровати и будет чистить зубы своей зубной щёткой в его ванной. Подумав утром, что этот день не может быть отличным, Ким серьезно ошибся. И признается себе в этом. Бэкхён дышит в его шею, обвивая руками. Он тоже очень устал, но, наверняка, не жалеет. — Я совсем не против того, что ты сделал себе дубликат ключей от моей квартиры, — горячо шепчет Чондэ, — и если ты будешь будить меня так каждое утро, боюсь, мне придётся оставить тебя рядом навсегда. – Я люблю тебя, – Бэк разжимает ладони, чтобы ласково обвить шею Чондэ тонкими руками. Сейчас он знает, что эта традиция совсем не плохая, и где-то на периферии Ким очень даже надеялся на то, что Бэкхён придёт к нему. Просто потому что это их день.

14 февраля 2016